Читать книгу "Вкус листьев коки - Карин Мюллер"

Я оглядела животных. Один был почти теленком с трехдюймовыми рожками и дружелюбной мордой.

– Этот когда пойдет? – я показала на него.

– Через три поединка, – ответил хозяин и поднял три пальца.

Великолепно. Я залезла на стену и как раз успела увидеть, как несколько сот фунтов взбешенной говядины впечатались прямо в живот одному из матадоров.

Стоя там, на стене, я поняла, что одно дело представлять, что что-то делаешь, и совсем другое – действительно делать это. По крайней мере, шанса передумать у меня уже не будет. Белая оштукатуренная стена слишком высока, назад уже не вскарабкаться.

Два быка прошли. Мой – следующий. Главный матадор присел на колени прямо у ворот. Когда выбежал бык, он отвел плащ в сторону. Рог полоснул воздух в дюйме от его уха. Джон спрашивал меня о шоу, но его голос казался комариным писком. Что, если я не прыгну? Всю жизнь буду мучиться, думать – смогла бы я продержаться на ринге или не смогла? Буду снова и снова проигрывать эту картину в голове, разбирать на части, вспоминать тот момент, когда струсила.

И я прыгнула.

Я пошла прямиком к защитному барьеру.

– Научите меня! – крикнула я матадору, что стоял ближе всех. Тот протянул мне плащ и показал, как отставлять его в сторону. Сама влево, плащ вправо. Теперь оставалось лишь подождать моего теленочка с маленькими рожками.

На ринг вырвался следующий бык. Он был огромный, со злобными глазами, тяжелыми рогами и широким лбом, и на нем по-прежнему была веревка – хозяин попросту побоялся ее снимать. К моему ужасу, бык направился прямиком к единственному человеку на ринге, на котором не было костюма, – пузатому пьянице, размахивавшему шестифутовой деревянной доской. Бык пригвоздил пьянчужку к стене и попытался поддеть планку одним рогом. Толпа словно обезумела. Несколько матадоров бросились вперед, чтобы отвлечь животное. Я затаила дыхание. Единственным, кого это, кажется, не волновало, был пьяница; он с самого начала схватки держал руку над головой в приветственном салюте.

«Так, – подумала я. – Даже пьянице это по силам. Значит, не так уж это и сложно».

Оказалось, сложно. Я втайне надеялась, что десятилетний опыт занятий дзюдо сослужит мне службу, однако каждый раз, когда разъяренные рога мчались на меня, мне хотелось врости в землю, тупо вытянув перед собой руки, и молиться, чтобы мой алый плащ супермена волшебным образом удержал полтонны движущейся плоти. «Сама – влево, плащ – вправо», – повторяла я про себя как мантру. Бык следовал за плащом, что бы я ни делала. Постепенно окружающий мир вернулся на место. Я почувствовала хрустящий песок на зубах, окрасивший их в грязно-коричневый цвет, ощутила пальцами истрепанную ткань плаща. И над ревом толпы вдруг раздался голос.

– Ты, идиотка!

Я повернулась и увидела на стене какого-то австралийца. Он держал в руке запотевшую банку пива.

– Что? – крикнула я.

– ТЫ – ПОЛНАЯ ИДИОТКА!

– Может, спуститесь сюда и скажете мне это в лицо? – парировала я.

Толпа взревела и чуть не сбросила его на ринг. И в тот момент я поняла, почему я здесь. Я была клоуном. Матадоры демонстрировали свое мужество и красивые наряды, а мы с пьянчужкой дразнили быков, когда те поворачивались к нам спинами. Мы обнимались и торжествовали, когда все шло хорошо, а когда я что-то делала неправильно, пьяница меня спасал. Мы почти не замечали быков рядом с бушующей толпой. И к тому же это было легко. Сама влево – плащ вправо.

Бык пронесся мимо, мотнул головой в последнюю секунду и попал мне рогом прямо меж ребер. Он поднял меня в воздух, подцепив загнутым кончиком рога, и швырнул через спину.

Мир вдруг стал мутным и липким. Звуки замедлились, как сорокопятка, которую проигрывали на тридцать третьей скорости. Я чувствовала, как по животу стекает струйка крови, и радовалась, что на мне красная майка и кровь не так заметна. Я пыталась вздохнуть – спокойно, сосредоточив все силы. Не хотела, чтобы организаторы боев поняли, что случилось, и пожалели о том, что пустили меня на ринг.

Дышать. Я ретировалась за деревянное ограждение. Постепенно шум и ликующий рев толпы стал громче, и я поняла, что улыбаюсь приклеенной к лицу улыбкой. Дышать. Мне стало легче, только было ощущение, что два передних ребра словно кто-то попытался раздвинуть стальным ломом.

В тот момент пьяница бросил свою доску и побежал за быком с пустыми руками. Когда бык развернулся, он схватил его за рога, придавил его голову своим огромным животом и повис. Бык остановился как вкопанный. Полдюжины помощников бросились вперед, чтобы накинуть на него веревку, и грубо отпихнули пьянчужку. Я была потрясена. Как бы он ни кривлялся, на этом ринге храбрее него никого не было. Вспомнила, как я смотрела на него со стены и думала – если уж он может, то смогу и я. Эта мысль придала мне мужества, и я смогла заглянуть в глаза своему страху. Пьянчужка показал мне, как это сделать.

В ту ночь меня пронзила пульсирующая боль. Я металась по узкой гостиничной койке, как корабль в море. Но та боль показалась пустяком в сравнении с ледяной агонией, которую я испытала на следующее утро, когда взвалила на спину рюкзак и отправилась пешком по тропе инков к руинам Мачу-Пикчу. Чудесные каменные ступени, такие идеальные – и высокие, – вдруг показались нескончаемыми, островерхими и скользкими, как хвост улитки. Пошел дождь. Я знала, что по обе стороны лестницы растут роскошные орхидеи, сонно клонившие свои головки, а по замшелым ступеням текут ручейки и, возможно, змейки притаились среди деревьев.

Но я ничего этого не видела. Мои глаза вперились в тропу, как в прицел винтовки.

Под непрерывный стук дождя, который то стихал, то усиливался, проходили часы. В полдень мы перешли хребет и начали долгий спуск в долину по другую его сторону. Как бы осторожно я ни ступала, вес рюкзака давил на травмированную грудную клетку, словно я тащила аккордеон. То, что по пути наверх казалось болью, при спуске стало приятным воспоминанием.

Наконец мы ввалились во времянку, где запланировали переночевать. Это был маленький бугорок на склоне горы, кишевший толпами недовольных путешественников, которые столбили себе участки шесть на шесть футов на земляном полу. Белье с засохшим потом свисало с промокших рюкзаков. При мысли о том, что придется провести бессонную ночь на жесткой земле среди грязных носков пятидесяти бэкпекеров, хотелось рыдать.

Я нашла наших носильщиков, которые опустили рюкзак Джона и теперь пытались заварить чай.

– Далеко до Мачу-Пикчу? – спросила я.

Они задумались и покачали головами в унисон. Было уже два часа. Придется пройти столько же, сколько мы уже прошли, а времени было в два раза меньше.

Мною руководило не самолюбие и даже не жалость к себе, а мечта о блаженстве и роскоши. Собирая информацию о Мачу-Пикчу, я познакомилась с владельцем пятизвездочного отеля у самого подножия руин, и он пригласил нас погостить у него. Я четыре месяца спала на кишащих клопами матрасах и мылась в ледяной воде; отель «Пуэбло» после всего этого представлялся настоящим раем.