Читать книгу "Друид - Клауде Куени"

— Ты непременно должен поступить на службу в канцелярию Цезаря, кельт. Учти, занимая подобную должность и выполняя обязанности переводчика и писаря, ты будешь получать такое же жалованье, как член младшего офицерского состава. В тот же день, как только ты подпишешь контракт, ты получишь задаток в размере трехсот сестерциев, а затем тебе будет выплачиваться такая же сумма каждый год. Это в полтора раза больше, чем получает пехотинец, служащий в римской армии.

— А сколько получает всадник? Я неплохо езжу верхом, — решил пошутить я.

Примипил улыбнулся, оценив мое остроумие, и с пренебрежением взглянул на молодых трибунов, которые с недовольными минами стояли перед входом в огромный шатер Цезаря. Любой примипил — это воин, который из самых низов пробивался наверх. И каждый шаг на пути к этому званию был сделан исключительно на поле боя. Примипил не может похвастаться знатным происхождением, поскольку не принадлежит к сословию сенаторов или всадников. Если он хочет сделать карьеру, то у него есть только одна возможность осуществить свое желание — это служба в армии. Конечно же, примипил презирал этих самовлюбленных юнцов, которые смотрели на всех свысока, обливали свою одежду дорогими благовониями и украшали туники яркими лентами. Примипила звали Луций Сперат Урсул, ростом он был еще ниже, чем те римляне, которых мне приходилось видеть до сих пор, однако его широкие мускулистые плечи тут же обращали на себя внимание и заставляли относиться с почтением к их обладателю. Должен заметить, что таз примипила тоже был гораздо шире, чем у мужчин, живущих на севере, так что офицер напоминал мне облаченный в броню кубик.

— Подумай хорошенько, кельт. Нигде на свете ты не найдешь таких товарищей, как в нашем десятом легионе. Кроме того, у тебя вряд ли когда-нибудь будет повод жаловаться на еду. Кормят у нас отменно!

Насколько я мог судить, этот Луций Сперат Урсул по совершенно непонятным причинам проникся ко мне симпатией и хотел помочь мне устроить свою судьбу. Если не ошибаюсь, я уже говорил как-то, что практически любой человек, обладавший недюжинной физической силой, едва увидев меня, тут же пытался мне помочь. Куда бы я ни направлялся, где бы я ни был, обязательно находился сильный как медведь воин, испытывающий потребность защитить меня.

Примипил вежливо попрощался с нами и зашагал по главной улице лагеря, проверяя на ходу, вся ли работа выполняется солдатами с должным усердием. Через некоторое время мы услышали, как он сердито кричит на легионера, который, по всей видимости, недостаточно тщательно вычистил свою тубу[28]. Когда Луций Сперат Урсул сломал свою палку, к нему тут же подбежал раб, который принес новый витис. Выхватив жезл из рук раба, примипил, который, как мне казалось, всего лишь несколько мгновений назад испытывал трогательную потребность защитить меня, продолжил избивать солдата, со стонами корчившегося в пыли У ног своего командира. Удары сыпались на несчастного один за другим. Попав легионеру прямо по голове, примипил нанес ему довольно серьезную рану. Казалось, что кожа на лбу бедняги рассечена от виска до виска, его лицо заливала кровь. Наконец, остановившись, Луций Сперат Урсул взглянул на меня, улыбаясь словно заботливый, гордый отец. У меня создалось такое впечатление, будто он хотел продемонстрировать мне, что случится с каждым, кто попытается тронуть хотя бы волос на моей голове. Затем он уверенным шагом направился дальше по главной улице лагеря, окидывая внимательным взглядом легионеров из почетного караула, которые охраняли штандарты, орлов и вексиллы[29].

Чтобы хоть как-то убить время, я немного поговорил с Вандой на германском. Если быть более точным, то мы потешались над молодыми трибунами, которые не понимали ни слова из сказанного нами.

Вдруг послышался протяжный звук тубы. Он чем-то напоминал рев быка, который неистово совокуплялся с коровой. Всю Виа Преториа заполнили легионеры, впереди которых шагали одетые в львиные шкуры знаменосцы. Солдаты ровными колоннами шли по направлению к Преториуму. Они остановились у земляного вала, которым был обнесен огромный шатер Цезаря, расступились в стороны и образовали нечто вроде живого коридора. Затем показались офицеры разных рангов и служащие канцелярии, которых возглавлял префект лагеря. Они остановились у преториума, разбились на две группы и стали по обе стороны от главного входа. Легионеры освобождали улицу, выстраиваясь вдоль ее левой и правой стороны. Наконец я увидел вдалеке делегацию кельтов.

Ее возглавлял князь Наммей и всеми уважаемый великий друид Веруклетий. По такому случаю они надели свои лучшие доспехи: покрытые серебром кольчуги, искусно украшенные железные шлемы с посеребренными щитками, защищающими щеки и скулы, и с бронзовыми фигурками соколов наверху. У этих соколов были распростертые в стороны посеребренные крылья, которые при каждом движении раскачивались вверх и вниз, придавая воину, надевшему такой шлем, еще более внушительный и угрожающий вид.

Это были шлемы наших предков. Никто уже не мог с уверенностью сказать, когда их изготовили кельтские мастера. Шлемы передавались из поколения в поколение и надевались только по особым, торжественным случаям. Наммей и Веруклетий надели огромное количество массивных украшений из золота. Держа спину прямо и гордо глядя на окружавших их легионеров, кельты неторопливо ехали по Виа Преториа. Правые ладони князя и друида покоились на золотых рукоятках железных мечей, а в левых были зажаты покрытые богатой позолотой щиты, украшенные изображениями животных и орнаментами, выполненными с достойным восхищения мастерством.

Следом за Наммеем и Веруклетием ехали верхом другие кельты знатного происхождения. Их роскошные доспехи, дорогое оружие и богатые украшения почти ничем не уступали великолепному снаряжению двух кельтов, возглавлявших делегацию. Друиды тоже решили не ударить в грязь лицом. Они надели свои лучшие и самые богатые наряды — белые одеяния, расшитые замысловатыми узорами из золота и серебра. Каждого из них сопровождали несколько германских рабов, одетых в короткие меховые туники. Наверняка наши вожди и друиды долго выбирали самых рослых и широкоплечих германцев-невольников, потому что даже я видел таких исполинов впервые. Должен сказать, что делегация кельтов выглядела довольно внушительно. Наверняка сопровождавшие друидов рабы произвели на римлян неизгладимое впечатление. Эти великаны были на две головы выше любого легионера и выглядели так, словно не имели ничего общего с людьми, а происходили от каких-нибудь диких животных. Казалось, что они в любой момент могут наброситься на солдат и разорвать их голыми руками, которые больше напоминали медвежьи лапы. Бледные испуганные лица молодых трибунов позабавили меня, и я с трудом сдерживал смех. Такого представления они наверняка не видели еще ни разу в жизни. Кельтские князья и друиды буквально купались в испуганных взглядах низкорослых римлян, которые со страхом смотрели то на нашу знать, то на звероподобных германских рабов. В тот момент, стоя на месте и внимательно наблюдая за всем происходившим, я в самом деле гордился тем, что я кельт. Но глядя на богатые золотые украшения, выставленные князьями и друидами на всеобщее обозрение, я радовался и сердился одновременно. Ведь тем самым они подтверждали не дававшие покоя римлянам слухи о том, что мы —. «золотой народ». Разве Цезарь не обещал своим легионерам богатую добычу в краю, названном им «Галлия Аурифера»?