Читать книгу "Сомнения Элли Эндрюс - Рут Сабертон"

Я буквально чувствую прикосновение рук Джея, его губ, запечатлевающих горячие поцелуи на моих ключицах и ниже… Мне становится жарко. Надо подумать о чем-нибудь неприятном.

– Не надо нотаций, – устало говорю я. – Настроение у меня и так уже хуже некуда, ты ничем его не испортишь. Думаешь, я не знаю, что раз за разом подвожу маму?

– Я не пытаюсь испортить тебе настроение, я хочу помочь. Пора успокоиться и завести семью. Есть у тебя на примете хоть один человек, на которого имело бы смысл ставить?

К моему полнейшему изумлению – а я-то думала, что слезы выплаканы до конца, – я начинаю рыдать.

– О Господи! – Шарлотта резко сворачивает на обочину и что есть сил жмет на тормоз. – Ну-ну! – Она неуклюже похлопывает меня по плечу. – Перестань реветь и высморкайся.

Я послушно сморкаюсь в огромный платок, от которого пахнет конюшней.

– Так-то лучше! – Шарлотта лезет в карман куртки и извлекает фляжку. – Ну-ка, глотни.

Я глотаю и чуть не задыхаюсь. Превосходный бренди как огнем жжет глотку.

– Лекарство от всех печалей. – Усмехаясь, сестра закручивает крышку. – Так я справляюсь с близнецами, когда они особенно скверно себя ведут. А теперь рассказывай.

И я рассказываю, испытывая огромное облегчение. Мои эмоции как будто вылили в миксер и включили его на полную скорость.

– Бедная ты дурочка. – По крайней мере Шарлотта на свой лад мне сочувствует. – Как обидно. Но нельзя же вечно сидеть и скулить. Упрись ногами покрепче и оставь эту дребедень в прошлом.

Однако чудесное время, проведенное с Джеем, вовсе не кажется дребеденью. Наоборот, оно как будто – единственная часть моей жизни, которая исполнена смысла. Но роман закончился, не успев начаться.

– Мне страшно жаль, – продолжает Шарлотта, отхлебнув бренди, – но если вечно сидеть и хлюпать, у окружающих в конце концов иссякнет сочувствие. Нужно встряхнуться, иначе рано или поздно людям надоест видеть твое заплаканное лицо.

Такова моя сестра. Грубая, но любящая.

– Поэтому, как только мама слегка окрепнет, ты поедешь в Хэмпшир и погостишь у нас. Считай, что у тебя отпуск.

Я бледнею. Скорее я соглашусь отрезать себе волосы газонокосилкой. Жизнь с Шарлоттой никак не назовешь приятным отдыхом. Меня будут вытаскивать из постели ни свет ни заря, сажать на лошадь, гонять «укрепляющим» галопом, а главное, сделают нянькой, шутом и рабыней для бешеных близнецов по имени Тристан и Изольда. Во время моего прошлого визита они якобы случайно заперли дверь конюшни на замок. Я просидела там шесть часов и до сих пор вздрагиваю при воспоминании о том, что пришлось справлять нужду в ведерко.

– Ты очень добра, Лотти, но…

– Да ладно! – гремит она, заводя машину. – Мы ведь сестры. И к тому же от помощи по хозяйству я не откажусь. О! – Шарлотта с восторгом хлопает кулаком по рулю: ей приходит какая-то гениальная идея. – Я тебе даже заплачу, как будто ты по-настоящему работаешь. Работа и свежий воздух – и никакого Тэпли. Все счастливы.

Кроме меня. Но когда кого-либо волновало мое мнение?

– Через две недели у нас вечеринка, – добавляет старшая сестра, едва не сбивая пешехода. – Да, да, большая вечеринка и десятки холостяков! Кто-нибудь из них непременно тебе приглянется, и ты забудешь про Джея!

– Прекрасно, – устало отвечаю я. Спорить с Шарлоттой бесполезно. Она – воплощенная сила и не терпит возражений, поэтому я просто смотрю в окно, за которым катятся зеленые лужайки Бакингемшира. Иного выбора нет, кроме как забыть о Джее. Может быть, стоит последовать совету Шарлотты?

На следующей неделе я начинаю замечать, что со мной творится нечто странное. То есть совершенно из ряда вон выходящее. Тайна столь непостижимая, что встали бы в тупик даже Скалли и Малдер.

Я худею.

Не прикладывая никаких усилий.

Поначалу я решаю, что у меня разыгралось воображение и я выдаю желаемое за действительное, но по мере того как брюки становятся все свободнее в талии, а складки на животе тают, я уже не в силах отрицать очевидное. В кои-то веки от горя я начала худеть. Я такая несчастная и измученная, что от одной мысли о еде хочется умереть.

– Ты ничего особенного не замечаешь? – спрашиваю я у мамы, которая лежит в постели, раздумывая над больничным обеденным меню. – Как по-твоему, я совсем не изменилась?

Мама отвлекается от сомнительных прелестей жареной говядины сравнительно с маринованным цыпленком и задумчиво смотрит на меня.

– Ты похудела, – наконец говорит она, медленно приподнимаясь на подушках, чтобы посмотреть получше. – Раньше джинсы тебе были тесны, а теперь сидят как влитые.

– Они всегда прекрасно сидели! – обиженно возражаю я. Эти джинсы, настоящее ретро семидесятых годов, которые я нашла в винтажном магазинчике в Тутинге, – мои любимые.

– Да, ты действительно похудела, – подтверждает мама. – Я очень рада, Элли. Особенно если ты собираешься позаимствовать что-нибудь у Люси, чтобы надеть на вечеринку у Шарлотты. Только не бросай диету, ты отлично выглядишь.

Я пристраиваю свою похудевшую задницу на постели.

– Честно говоря, я не на диете, – признаю я. – Просто худею сама собой.

– Так или иначе, хорошо, – отвечает мама, размашисто подчеркивая жареную говядину. – Люси и Шарлотта обе были замужем в твоем возрасте. Пора уже перестать беситься и найти себе приличного мужчину. Я не буду знать покоя, пока ты не заведешь семью. Я хочу знать, что моя детка живет в холе и неге. Тогда я сосредоточусь на собственных болячках и начну потихоньку поправляться.

Ох! Мне снова становится стыдно.

– Хватит о грустном, – продолжает мама, глядя на нависшую над ней капельницу. – Ну вот. Мешок пуст, физраствор закончился. Твой отец платит огромную сумму за мое лечение, а они даже не удосуживаются капельницу заменить. Элли, детка, сбегай к дежурной сестре, и пусть сюда кого-нибудь пришлют. А заодно заскочи в магазин и купи минеральной воды и сандвич. Прямо не знаю, как можно поправиться, если всем на тебя наплевать. Честное слово, не знаю.

Я, конечно, очень люблю маму, и мне бесконечно совестно за то, что я вынуждаю ее проходить такое испытание, но она, мягко выражаясь, не самый кроткий пациент. Она едва успела вернуться из операционной, как я, минуту назад присевшая к больничной койке, превращаюсь одновременно в раба и мальчика для битья. Поездка к Шарлотте начинает казаться приятным разнообразием.

Очень досадно, что вскоре после краткого момента семейной солидарности сестры вновь разбегаются, чтобы заняться неотложными семейными делами. А я, разумеется, как единственная незамужняя сестра, остаюсь присматривать за беспомощным отцом и развлекать маму, которая становится час от часу нетерпеливее. Спустя несколько часов после операции мы сидим в больничной столовой, и я недоверчиво выслушиваю оправдания каждой из сестер по очереди.

Эмили не пробыла с нами и суток. Видимо, «Голдман Сакс» не в силах без нее обойтись. Неудивительно, что на планете финансовый кризис: Эмили Эндрюс пришлось взять на день отгул.