Читать книгу "К другому берегу - Евгения Перова"

– Лёш, ты так говоришь, как будто живьем ангелов видел!

– На картинах видел. Я же специально альбомы рассматривал. Вон, у Джотто есть ангел вообще с одним крылом: он что, планировал, что ли? А херувимы и прочие купидоны – те уж точно летать не могли. Еще шестикрылые, правда, есть – но тоже вряд ли. Тут два-то крыла не знаешь, как к телу пристроить, а уж целых шесть!

– А ты не думаешь, что они просто левитировали? Силой духа летали!

– А крылья тогда зачем? Для маневрирования?

– Да просто для красоты! А то как бы мы их от простых смертных отличали?

На Рождество Валерия пригласила их снова, в новый московский дом, небольшой двухэтажный особняк в Брюсовом переулке. Марина, положив телефонную трубку, осторожно покосилась на Лёшку, предчувствуя его реакцию, и точно: когда им доставили две большие подарочные коробки, Леший так и взвился:

– Это что за подачка?!

– Лёшечка, это подарок.

– Мы не можем это принять.

– Лёш, это подарок на Рождество, просто Валерия дарит заранее, чтобы мы могли прийти на прием, там все будут так одеты, мы же должны соответствовать. Уже времени нет – самим все доставать. В чем ты пойдешь, в джинсах?

– Ну и вообще не пойдем, очень надо.

– Послушай, это же не просто прием: Валерия тебя продвигает, там будут потенциальные заказчики. Лёшечка!

– А, черт!

– Ну, пожалуйста. Для меня.

– Вечно ты из меня веревки вьешь. Придется ведь отдаривать. А что мы можем?

– Как что? Картину!

– Картину… Картину написать надо. Как у тебя все просто!

– А ты из старого.

– А то она не поймет!

– Лёш, а ты посмотри на старую картину новым взглядом – может как-то… не знаю… поправишь?

– Поправишь! – Лёшка хмыкнул, но Марина видела, что он сдается.

Уговаривая Лешего, Марина потихоньку распаковывала коробки: в одной был полный набор мужской одежды от смокинга до галстука-бабочки, в другой – маленькое черное платье, туфли-лодочки и сумочка. Над платьем Марина завизжала, и подошедший Лёшка удивился:

– Какое-то скромненькое…

– Скромненькое! Ты что! Это же Шанель!

– Шанель номер пять?

– Номер пять – это духи, а это платье! С ума сойти, настоящая Шанель!

Тут Леший увидел смокинг и бабочку:

– И ты хочешь, чтобы я это надел? Да я же буду шутом гороховым! Ни за что.

– И вовсе нет. Ты будешь как… как Джеймс Бонд! Джон О'Коннери, помнишь? Ну, пожалуйста, примерь!

– Придумает тоже, Джеймс Бонд. Марин, это же все бешеных денег стоит. Ну ладно, пусть для нее мелочь, но все равно. С чего это вдруг Валерия нас так полюбила? То она меня в упор не видела как художника, а тут вдруг так старается? Это все из-за тебя. Чем-то ты ее зацепила.

– И зря ты считаешь, что Валерия не ценила! Она мне еще при первой встрече очень тебя хвалила – многообещающий, талантливый. Как она сказала? Художник от Бога, вот!

– Правда?! Надо же…

– Лёш, ты знаешь, что я думаю? Почему Валерия ко мне так прониклась? Не хотела тебе рассказывать, ну да ладно. Мне кажется, она меня воспринимает как дочь. Она в юности ребенка потеряла, понимаешь? И сейчас девочке было бы столько, сколько мне. Да еще и способности у меня такие же. У близняшек, как я поняла, нет ничего. Валерия в них как-то разочаровалась. А тут вдруг я!

– Да, это может быть. А что случилось с ее ребенком?

– Аборт сделала на позднем сроке.

– Валерия сама тебе рассказала это?

– Да. И мне кажется… она до сих пор страдает… от чувства вины. И еще. Знаешь, почему она все время браслеты носит? У нее шрамы на руках. На запястьях. Старые, но заметные. Она браслеты сняла, я увидела.

– Вены резала? Ничего себе. А кажется такой… такой благополучной, такой… непрошибаемой.

Леший покачал головой, нахмурился, коротко взглянул на Марину и тут же отвел глаза – Марина, вздохнув, ответила на его невысказанный вопрос:

– Нет, я абортов не делала. Не было необходимости.

– Что же – ни разу? Не залетела? За все время?

Марина опять вздохнула:

– Лёш, ты не представляешь степени моей… моей дремучести! Я даже толком не знала, как нужно предохраняться, пока Танька меня не просветила. А когда я с этим к Вадиму полезла, он сказал: нам это не нужно, не беспокойся, я принял меры. И только потом я узнала, какие меры он принял. Он вообще не мог детей иметь, представляешь! А я тогда уже мечтала о ребенке, хотя понимала, что мама меня убьет.

– Так у него же сын вроде был… или что?

– Сын. Он потом какую-то операцию сделал.

– Какой предусмотрительный, ты подумай!

– Так что ты не переживай, у меня все в порядке. Я знаю.

– Тогда почему же? Не получается ничего? Может… Может, мне… провериться? А то ведь Рита…

Алексей даже сморщился от стыда, но Марина уже услышала, о чем он думает, и тихо сказала:

– Лёшечка, я знаю. Про Риту. Что она не твоя. Танька рассказала.

– Эта Танька! Все она знает…

– Ты поэтому так пил после развода? Из-за девочки?

– И поэтому.

– Скучаешь по ней?

– Ужасно. Не хочу я об этом.

– Бедный мой…

– Не надо, Марин. Так что ты думаешь? Чтобы мне провериться? Правда… Стелка призналась, что аборт от меня делала. Но черт ее знает, можно ли ей верить!

– Лёшечка, ты вспомни, что мы видели! Тогда, на выставке!

– Ну да, правда. Я видел тебя с ребенком… нашим.

– А я видела нас с детьми! Не поняла, сколько, но больше двух!

– Да что ты? – Леший повеселел.

– И потом… Я не вижу у тебя ничего такого. Мне кажется, все нормально.

– А как ты вообще это видишь? – У Лёшки даже глаза загорелись от любопытства.

– Ой, так трудно объяснить! Я сразу разное вижу, несколько образов. Один как бы образ человека вообще, его личности. Помнишь, ты в деревне мне рассказывал, как людей определяешь: живопись, акварель, рисунок? Чем-то похоже.

– А меня ты как видишь?

– Тебя? Ты так близко, я тебя плохо вижу, – Марина закрыла глаза и сосредоточилась. – Этот образ, он обычно при первой встрече возникает, вспышкой. А тебя я давно знаю, мое ви́дение позже пришло. Сейчас… Что-то с крыльями…

– Орел, не иначе!

– Да нет, не смейся…

– Дракон, что ли? – вспомнил Леший: «Карп становится драконом!»