Читать книгу "Летающий джаз - Эдуард Тополь"

— Прыгай! Прыгай! — заорал Ричард в открытое пулеметное гнездо, хотя понимал, что никто его, конечно, не слышит.

К сожалению, юный лейтенант Альфред Бонд, командир подбитого самолета, принял другое решение, и через бесконечную минуту отчаянного, на предельной скорости полета «летающая крепость» с номером 42-30319 и одиннадцатью членами экипажа взорвалась облаком черного дыма, ее горящие осколки полетели вниз.

А вся остальная армада бомбардировщиков и истребителей Пятого Крыла Пятнадцатой авиационной армии, закрытая с земли километровыми столбами дыма и гари, ушла на восток, в накатывающую с Украины облачность. Поскольку вся бомбежка Дебрецена продолжалась не больше шести минут, то, когда сюда прилетели «мессершмитты», американцев уже и след простыл. Полагая, что они полетели назад, на свои итальянские базы, немецкие истребители ринулись за ними в погоню. Однако в чистом небе над Югославией и Адриатикой они никого не нашли.

7

НАД УКРАИНОЙ. Полдень, 2 июня 1944 года

Между тем сгущающаяся грозовая облачность, которая укрыла бомбардировщики Эйкера и истребители Сладера, не радовала ни того, ни другого. Соблюдая режим радиомолчания, они в этих облаках очень скоро потеряли друг друга. Да и не могли скоростные истребители тащиться за тихоходными бомбардировщиками, запаса топлива у «мустангов» едва хватало, чтоб долететь даже не до Полтавы, а западней нее, до Пирятина.

Оторвавшись от «летающих крепостей», полковник Сладер тщетно искал в эфире позывные радиомаяков Пирятинской или Полтавской авиабаз. Как сообщил лейтенант Ричард Кришнер генералу Эйкеру, полагаться на них не имело смысла, они то работали, то нет. Видимости в грозовой облачности не было никакой, Сладер, летя лишь по компасу строго на восток, даже не знал, пересек ли он линию фронта. Если русские засекут его бригаду на радарах, которые США поставили им по ленд-лизу, то не пошлют ли они на перехват свои истребители? А если спуститься ниже облачности, то не откроют ли огонь русские зенитчики? Конечно, коридор для пролета американских самолетов оговорен с советским Генштабом заранее, но если Сладер ведет свою группу по этому коридору, то почему нет сигналов радиомаяков? Неужели он заблудился?

С разрешения Сладера радист вышел в эфир и теперь постоянно бубнил оговоренные в инструкции пароли: «Hello, Darky! Hello, Darky!» и «Mayday! Mayday! Mayday!». Безуспешно! Никто не отвечает!

А стрелка топливного бака уже легла на ноль, то есть горючки осталось на двадцать минут полета. Как быть? Если судить по расходу топлива, то они в этой облачности уже давно пролетели и Пирятин, и Полтаву…

К изумлению своих ведомых, Честер Сладер сделал крутой разворот на 180 градусов и на скорости 500 миль в час нырнул под нижний край грозовой тучи. Остальные 63 «мустанга» потянулись за ним, как гуси, и, нарушая режим радиомолчания, наперебой заголосили, что у них кончается горючее.

Теперь они летели так низко, что их можно было сбить даже из пулемета. Но и они видели землю — пустую, изрытую воронками и танковыми гусеницами. Черт возьми, вести 64 истребителя с пустыми баками в чужой стране над незнакомой местностью, не имея понятия, где ты находишься и куда садиться…

Река!

Сладер спешно открыл на коленях офицерский планшет. Карта величиной с книжную страницу. Но другой, крупномасштабной, у них нет. Однако река под ним такая большая, что это, наверно, Днепр. Если идти по Днепру на север, то, может быть, они дотянут до Киева, там должен быть аэродром, любой аэродром.

Oh, fuck! — включилась мигающая красная лампочка топливного бака! Нужно садиться! Но куда? Сладер заполошно оглянулся — справа от реки железная дорога, по ней идет какой-то состав, а чуть в стороне — господи, это же истребители Р-39 «Аэрокобра», которые мы поставляем русским! И рядом — две хорошо замаскированные посадочные полосы!

Thank you, God!

Не раздумывая, Сладер на последних каплях горючего зашел на посадку, прокатил до конца сложенной из стальных плит посадочной полосы, и только тут прочел на сигнальной вышке написанный по-английски транспарант: «WELCOME TO PIRYATIN!».

За раскрашенным в шахматную клетку хвостом его Р-51s один за другим и тоже на последних каплях горючего стремительно садились остальные шесть десятков истребителей, поражая русский наземный персонал плотностью строя и почти полным отсутствием интервалов. По отмашке сигнальщиков каждый из них тут же укатывал на боковую стоянку.

Последним, уступая посадку своим товарищам, кружил над аэродромом запасливый капитан Рой Хогг, у которого и горючего оказалось больше, чем у всех. Но когда Рой наконец приземлился и, катя по ВПП, выключил двигатель, он вдруг услышал громкие выстрелы. Неужели русские в него стреляют? Хогг схватился за дроссель, думая снова дать газ и взлететь, но тут увидел двух русских солдат, которые целились в огромного зайца, перебегавшего летное поле.

Позже, на вечеринках, которые русские давали в честь прилета союзников, Хогг рассказывал, что этот заяц был величиной с медведя. Впрочем, своей особой популярностью в Пирятине капитан Рой Хогг пользовался отнюдь не рассказами об этом зайце…

8

Ведя свою армаду «летающих крепостей», генерал Айра Эйкер решал ту же проблему, что и полковник Сладер: что делать в этой сплошной облачности при отсутствии сигналов наземных радиомаяков? Спуститься ниже грозовых туч, чтобы штурман сориентировался по карте, а лейтенант Кришнер нашел свои «пруды»? Конечно, надо спуститься хотя бы потому, что у него, Эйкера, порвалась кислородная маска, а дышать разреженным воздухом на высоте десять тысяч метров становится все трудней. Правда, все — и второй пилот Гейтс, и штурман, и бомбардир, и бортинженер, и этот лейтенант Кришнер — предлагают ему свои маски, но не станет же он лишать их кислорода! Однако и спускаться опасно. Такой маневр рискован даже для истребителей, которые в случае обстрела с земли могут «свечкой» тут же уйти в небо. А огромные тяжелые бомбардировщики на это не способны, любые зенитчики расстреляют их, как ворон из дробовика.

— Сэр, впереди окно! — вдруг сказал Ричард Кришнер, стоявший за спиной Гейтса.

Действительно, совершенно неожиданно впереди показался разрыв в дождевых облаках, сквозь него ярко сияло июньское солнце. И едва «Янки Дудль» вошел в просвет меж облаками, штурман радостно крикнул:

— Есть! Вижу две речки буквой «Y», — и сориентировался по карте: — Трудно выговорить, но звучат как «Псел» и «Хо-рол». Полтава — 0150 на восток, 37 миль.

Генерал облегченно прибавил газ всем четырем двигателям и приказал Гейтсу снижаться. А когда альтиметр показал тысячу метров до земли, задышал полной грудью и сказал Ричарду:

— Ну, ищи свои «пруды».

Но Ричард уже и сам прилип к правому окну кабины.

Теперь «Янки Дудль» и все остальные бомбардировщики, ревя двигателями и оставляя в небе широкие реверсивные следы, шли на высоте километра, а внизу медленно проплывала пустая, перекопанная бомбежками и убитая войной, но уже оживающая зеленью земля. Уцелевшие леса темными коврами стелились вдоль мелких речушек и озер. Мокрая трава и сорняки, укрывшие бывшие колхозные поля, казались с высоты оазисами пасторального покоя.