Читать книгу "Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье - Дженни Нордберг"

Почти так же, как в исторической культуре чести и оружия на американском Юге и Юго-западе, афганец должен быть способен защищать и контролировать как свою собственность, так и своих женщин в любой момент. Афганцу подобает демонстрировать готовность прибегнуть к силе в ответ на любую угрозу. Три столпа пуштунвали{79} – пуштунского кодекса поведения – это месть, убежище и гостеприимство. (Любимой фразой владельцев оружия в Соединенных Штатах вполне могли бы воспользоваться и всегда вежливые, не расстающиеся с оружием афганцы: «Вооруженное общество – это вежливое общество».) Если афганец не справится со своей главной задачей защиты, он больше не сможет функционировать в обществе, поскольку капитал его чести будет исчерпан.

Иными словами, для молодой незамужней женщины опаснее угроза, исходящая изнутри ее собственной семьи, нежели из внешнего мира, если ее хотя бы заподозрят в том, что она ведет себя неподобающе. Вот почему это называется «убийством чести» – таково оправдание убийства юной дочери ее собственными родственниками, чтобы сохранить и защитить свою репутацию.

В свои почти шестнадцать Захра больше не ощущает себя «одновременно» и мужчиной, и женщиной, как она говорила, когда мы с ней только познакомились. Нынче, больше года спустя, она презирает свой физический пол и рассматривает свое женское тело как то, что необходимо изменить.

Нейрофизиологи согласны с наблюдением доктора Фарейбы о том, что пубертат – «опасное время для психики», или, скорее, что подростковый возраст – это момент, когда человеческий мозг развивается и совершает гигантский скачок вперед, подогреваемый гормонами, которые помогают развивать личность и формировать гендерную идентичность.

Как показывает ситуация Захры, опыт бача пош тоже оставляет более постоянный отпечаток, если девушка проходит через половое созревание как мальчик. Встречая все больше взрослых женщин, которые росли как бача пош, я замечаю, что те, кто восхваляет свои мальчиковые годы, обычно переживали их, только будучи детьми. Любые благие последствия жизни в иной ипостаси, похоже, сохраняются у взрослой женщины лишь в том случае, если время, проведенное ею в роли мальчика, было кратким и завершилось до пубертата. А после этого – как в случае Захры – все быстро становится намного сложнее.

В другой стране Захру, вероятно, к этому времени заподозрили бы в том, что ВОЗ именует{80} расстройством гендерной идентичности[9]. Оно определяется как «настойчивое и сильное разочарование в бытии девочкой и выраженное желание быть мальчиком». Сопротивление росту груди и менструации – два других признака, приводимых в таком определении.

Дабы соответствовать критериям этого расстройства, должно также присутствовать отрицание собственного тела. Определение взрослого транссексуализма – это «желание жить и быть принятым как представитель противоположного пола, что обычно сопровождается чувством дискомфорта или неприемлемости своего анатомического пола и желанием пройти операцию и гормональное лечение, чтобы сделать свое тело как можно более подходящим предпочитаемому полу».

Но что есть Захра, или что такого есть у нее, или чем она может страдать, – это невозможно непосредственно сравнивать с любой западной версией ребенка или молодого взрослого, которому некомфортно со своим полом, а ведь именно на таком материале проводились исследования в этой сфере.

По словам Иванки Савич-Берглунд, невролога из центра гендерной медицины Каролинского института в Стокгольме, которая изучала аспекты гендерной идентичности в головном мозге, рацион, личные переживания и среда человека – все это воздействует на уровни гормонов. Так что даже если бы Захру стали изучать врачи, если бы взяли на анализ кровь и провели психологическую оценку, ее все равно нельзя было бы поставить бок о бок с большинством европейцев или американцев в похожих исследованиях. Взрослевшая в военное время, жившая как беженка и питавшаяся другими продуктами, Захра, возможно, имеет такой физический и психологический образ, который трудно с чем-то сравнивать.

Что еще делает Захру явно отличной от других детей или молодых взрослых с возможным расстройством гендерной идентичности, живущих в западном мире, так это то, что она была выбрана «в мальчики» по принципу случайности. Как и в случае других бача пош, этот выбор сделали за нее. По этой причине нельзя утверждать, что она родилась с проблемой гендерной идентичности. Напротив, похоже, что такая проблема у нее развилась. Это, в свою очередь, говорит о том, что нарушение гендерной идентичности у человека может быть создано искусственно.

В контексте западных стран составляющие такого расстройства близки к четкому определению. Дети, которых приводили к доктору Роберту Гарофало, директору Центра гендера, сексуальности и предотвращения ВИЧ при детской больнице Лурье в Чикаго, уже в возрасте 3–4 лет могли выражать ощущение, что родились на свет не в том теле. Один из тех, кто лучше всех в мире понимает, как формируется у детей гендер, доктор Гарофало получает одно-два обращения в неделю, нередко от родителей, которые живут в страхе и стыде, потому что их дети не вписываются в «расчетные» гендерные роли.

В 2013 г. Американская психиатрическая ассоциация исключила «расстройство гендерной идентичности» из списка психических заболеваний. Доктор Гарофало предпочитает не называть конкретным термином детей, с которыми работает, поскольку старается не фиксироваться на бинарном взгляде на гендер и представлении о том, что человек всегда должен быть либо тем, либо другим и обладать только абсолютно женскими или абсолютно мужскими чертами. На его взгляд, то, что происходит с такими детьми, – «часть естественного спектра проявлений человеческого существа, а никакой не «-изм» и не состояние, нуждающееся в исправлении».

На сегодняшний день никто точно не знает, почему некоторые дети отождествляются с гендером, отличным от их анатомического пола. Полагают, что играют роль многочисленные факторы, как то: генетика, гормоны и социальные обстоятельства. Методы развития идентификации с тем или иным полом у детей, которые попали в середину гендерного спектра, пока остаются экспериментальными и противоречивыми.

– Детям свойственна пластичность, – говорит Гарофало, который полагает, что то, что называют нонконформистской гендерной идентичностью, вероятно, может складываться у ребенка со временем – примерно так, как это, похоже, случилось с Захрой.