Читать книгу "Миф о красоте. Стереотипы против женщин - Наоми Вульф"

Этот процесс подпитывался энергией мужского гнева и женского чувства вины, вызванных тем, что женщины получили доступ к власти. Если в культуре 1950-х гг. красивые женщины выходили замуж и соблазняли мужчин, то в современной культуре красота подвергается изнасилованию. Даже если мы стараемся избегать всего, что связано с порнографией, нам часто приходится видеть изнасилование там, где должен был бы быть секс. Многие женщины стараются не задумываться об этом, иначе им было бы трудно пережить подобного рода «развлечения», однако факт остается фактом. Исследование, проведенное Гильдией актеров кино в 1989 г. — в тот год среди общего числа ролей женские составляли всего 14%, — показало, что чаще всего женщинам приходилось играть жертв изнасилования или проституток. Во Франции телезрители видят 15 случаев изнасилования в неделю. И это влияет на зрительскую аудиторию иначе, чем увиденные на экране убийства. Едва ли каждый четвертый человек имеет много шансов быть убитым. Но женщина, даже если она избегает порнографии, неизбежно, просто смотря обычные пьесы, фильмы и телевизионные программы, рассчитанные на обывателя, невольно узнает об угрозе изнасилования, причем во всех подробностях, «крупным планом».

Нас стараются убедить в том, что связанные с изнасилованием фантазии, которые СМИ внедряют в нашу культуру, совершенно безобидны. Нам дают понять, что интерес мужчин к подобного рода фантазиям безвреден, как и интерес женщин (хотя у последних он может появиться только потому, что именно этот образ сексуальности они наблюдают чаще всего). Но вот что происходит сегодня: и мужчины, и женщины, чей личный психологический опыт никогда не привел бы их к эротическим фантазиям на тему изнасилования, под влиянием соответствующих образов привыкают думать об этом. Иными словами, наша культура представляет секс в такой форме именно для того, чтобы и мужчины, и женщины начали проявлять интерес к насилию.

«Красивая» порнография и садомазохизм

Существующая сегодня расстановка сил поддерживается мощной лавиной враждебных и жестоких сексуальных образов, а демонстрация чувственности и женского сексуального желания, напротив, представляют для нее угрозу. Те, в чьих руках находится власть, прекрасно это понимают и потому действуют соответствующе. Навязывание «красивой» порнографии и садомазохизма сверху донизу находит свое отражение и в законодательстве. Мы уже убедились в том, что демонстрация обнаженного женского тела и женского лица подвергается цензуре. Цензура распространяется также и на то, какие сексуальные образы и какого рода сексуальная информация может тиражироваться: сексуальное насилие над женщинами не считается непристойным, в то время как женское сексуальное любопытство таковым является. Согласно британским и канадским законам, показ мужского полового члена в состоянии эрекции — это непристойность, а демонстрация женских половых органов и груди—нет. Как пишет Сьюзен Коул в своей книге «Порнография и сексуальный кризис» (Pornography and the Sex Crisis), эрекция «в соответствии с американскими традициями — это не то, что дистрибьютор может разместить на газетном прилавке по соседству с Time». Когда журнал Playboy попросил Уильяма Мастерса и Вирджинию Джонсон[18]дать комментарии относительно среднего размера пениса, те оказались не готовы обнародовать результаты своего исследования. Они «наотрез отказались» сделать это, беспокоясь о том, что это «негативно отразится на читателях журнала» и что «все начнут носить в кармане сантиметр».

Пока цензура стояла на страже порядка, индустрия порнографии расцветала с невиданной силой. В Швеции, где, ссылаясь наг свободу слова, защищают торговлю откровенно женоненавистнической порнографией, когда на центральном развороте журнала появилась фотография обнаженного мужчины, власти распорядились изъять весь тираж из продажи, что и было сделано в считаные часы. Женский журнал Spare Rib был запрещен в Ирландии из-за того, что в нем женщинам показали, как обследовать свою грудь. Фонд Хелены Рубинштейн отказался спонсировать женскую конференцию в Бар-нард-колледже из-за того, что университетский женский журнал опубликовал «откровенные» женские фотографии. Некоторые художественные галереи запретили шоу Джуди Чикаго «Званый обед» за стилизованное изображение половых органов героинь. Национальный фонд искусств и гуманитарных наук подвергся критике со стороны конгресса США за спонсирование экспоната, изображавшего мужские члены очень большого размера. Представители полиции Онтарио вынесли заключение, что фотографии связанных, избитых и истекающих кровью обнаженных женщин, предназначенные для секс-индустрии, не были непристойными, так как на них отсутствовало изображение мужских половых членов в состоянии эрекции. Но при этом канадский фильм для женщин запретили из-за того, что в нем в течение пяти секунд показывали пенис в состоянии эрекции, на который надевали презерватив. В нью-йоркском метро полиция конфисковала самодельные плакаты против СПИДа, которые наглядно показывали людям, не умеющим читать, как надо пользоваться презервативом. Но при этом она не тронула висевшие рядом рекламные плакаты журнала Penthouse, размещенные там с разрешения городского транспортного управления. Даже не принимая во внимание то, что делают с женщинами образы сексуального насилия, все равно очевидно, что в массовой культуре действует официально узаконенный двойной стандарт применительно к мужской и женской обнаженности, что только усиливает неравенство полов.

В ситуациях, когда показ мужского полового члена был бы просто немыслим, демонстрация женской груди считается вполне допустимой, потому что грудь — это «совсем не то», что пенис или женские половые органы. Тем не менее мужчина с обнаженным торсом воспринимается совсем иначе, чем женщина, потому что у мужчин нет частей тела, которые можно было бы рассматривать в качестве аналога женской груди. Но если мы подумаем о том, что женские гениталии, в отличие от мужских, скрыты самой женской физиологией, а женская грудь, в отличие от мужской, физиологически «открыта», на это можно посмотреть под совсем иным углом зрения: в таком случае женская грудь в смысле «уязвимости» соответствует мужскому пенису, поэтому практика выставления напоказ первой и сокрытия второго защищает мужское тело, а женское, напротив, делает незащищенным.

Во всех культурах неравноценное отношение к обнаженности отражает расстановку сил: в тюрьмах мужчины-заключенные раздеваются в присутствии одетых тюремных надзирателей. В южных штатах США в период до Гражданской войны молодые чернокожие мужчины-рабы голыми прислуживали за столом своим одетым хозяевам. Жить в культуре, где считается нормой оголять женщин, но не мужчин, означает постепенно, «малыми дозами», но постоянно и каждодневно приучаться к неравенству. Поэтому, даже если мы согласимся с тем, что сексуальные образы представляют собой некий язык, очевидно, что он тщательно отредактирован с целью защитить мужскую сексуальную — и соответственно социальную—уверенность в себе и подорвать женскую.

Как это работает?

Вторгаясь в наши фантазии, сексуальные образы усиливают отчуждение мужчин и женщин друг от друга. «Порнография настолько сильна и настолько незаметно вплетается в рекламу самого разного рода продуктов, что это приводит многих женщин к искажению не только их собственных сексуальных фантазий, но и представлений о самих себе», — пишет Дебби Тейлор в своем исследовании, посвященном женщинам в современном мире. Она обращает внимание на то, что романтическая художественная литература «редко бывает откровенной в описании секса и имеет тенденцию умолкать... едва двое влюбленных в первый раз соприкоснутся губами». Такое же умалчивание характерно почти для всех видов драматического искусства, в которых рассказывается история любви. На экране так редко можно увидеть откровенный секс в контексте любви и интимных отношений, что создается впечатление: наша культура считает нежность аномалией и извращением, а сексуальное насилие и унижение воспринимает как нечто нормальное и здоровое. Тейлор пишет, что в результате такого отношения к сексу «сексуальная сцена» в умах мужчин и женщин «остается пустой, и порнографические образы начинают свободно играть на ней главные роли. Два основных действующих героя на этой сцене — садист, которого играет мужчина, и мазохист, роль которого исполняет женщина».