Читать книгу "Супервольф - Михаил Ишков"

Увлеченный человек теряет бдительность, как, впрочем, и уверовавший в свое превосходство паранорматик.

В те дни самым притягательным местом на свете мне казался книжный киоск возле Северного вокзала. Однако на этот раз мне хватило благоразумия не бросаться сломя голову на Инвалиденштрассе. Я улучил момент, когда мы с Вилли прогуливались по Фридрихштрассе, и ненавязчиво вывел его к Северному вокзалу. Там на глазах у вдохновленного коммерческим успехом будущего предприятия компаньона я купил в киоске книгу в яркой обложке, на что Вайскруфт, поморщившись, укорил меня — какую же бульварщину ты читаешь, Вольфи? Дались тебе похождения этого всемогущего и всезнающего французского сыщика?

Я вынужденно изобразил смирение — так уж случилось, привычка, знаете ли, мы в университетах не обучались… Это сработало. Я был уверен, Кепенника не было поблизости, а Вилли всегда доверял своим глазам. Если бы, конечно, он обладал способностью видеть сквозь преграду или засунул бы пальцы под суперобложку, его самоуверенность значительно уменьшилась.

Признаюсь, я не без удовольствия познакомился с похождениями гениального сыщика, но куда большее впечатление произвела на меня записка Рейнхарда, ловко вклеенная в обложку. Теперь мне было за что зацепиться, требовалось только не совершать ошибок и не дать Вилли, опьяненному подсчетом будущих сверхдоходов, протрезветь.

Дело было за малым — отыскать способ, с помощью которого я мог бы улизнуть из Германии. Трудность состояла в том, что теперь, наученный горьким опытом и просвещенный Рейнхардом, я впервые до конца осознал, в какие крепкие тиски сумел зажать меня Вайскруфт. Гюнтер предупреждал, что, по непроверенным сведениям, Вайскруфту удалось убедить свое начальство в том, что выступающий в Берлине экстрасенс, называющий себя Вольфом Мессингом, на самом деле является агентом Коминтерна, присланным в Германию из неназванной восточной столицы с целью организации шпионской сети. Чтобы пресечь мою преступную деятельность и попытаться перевербовать негодяя, Вилли добился свободы рук, так что всякая попытка с моей стороны встретиться с любым официальным представителем компартии исключалась. Никто не согласится общаться с «красным суперагентом» — это означало дать повод буржуазной прессе устроить оглушительную свистопляску на тему «руки Москвы». По той же причине я не мог обратиться за помощью ни к официальным органам, ни к демократической прессе, ни к депутатам рейхстага от социал-демократической партии. Рейнхард напоминал, чтобы я не терял бдительность, так как к тридцать первому году у наци оказалось множество приверженцев в полицейских управлениях, что позволяло им безнаказанно громить рабочие клубы, разгонять демонстрации противников. Коричневые сумели захватить улицы, и этот факт требовал особой осторожности с моей стороны. Уйти от преследования опытных оперативников без помощи надежных друзей шансов было мало.

При условии, что явка в книжном киоске останется нераскрытой, Гюнтер пообещал поддерживать со мной связь «в память о наших героически погибших друзьях».

Помощь, которую Рейнхард оказал мне, была даром небес, пусть даже товарищ секретарь и не догадывался, с какой целью Вилли по поручению господина Гитлера заманил меня в Германию. Впрочем, если бы кто-то посвятил Рейнхарда в замыслы фюрера, он все равно не поверил.

Такие были времена…

В поисках спасения я, прежде всего, написал письмо господину Гитлеру с просьбой сообщить, когда я смог бы получить ответ на письмо известной ему фигуры, заведующей «восточным хозяйством». К моему удивлению, через несколько дней пришел ответ. Вождь извещал, что он удовлетворен пониманием ситуации, проявленной заведующим восточным хозяйством и его готовностью найти взаимоприемлемое решение по интересующим вопросам. Что касается «восточной проблемы», этим делом теперь займутся специально назначенные люди, которые до тонкостей разбираются во всех этих вопросах. Господин Гитлер благодарил меня за оказанную услугу и предлагал подумать о том, что и «в Германии я мог бы найти достойное моих способностей поле деятельности».

Мои способности! Вот узелок, в который завязались интересы таких разных людей, как Вольф Мессинг, Вилли Вайскруфт и Адольф Гитлер. Перспектива стать личным провидцем Адди никак не могла увлечь меня, однако письмо с автографом давало слабую надежду избежать в дефензиве допросов, связанных с переломами рук и ног. Это была маленькая, вполне призрачная, но все-таки удача.

Также я сделал ставку на энтузиазм, с каким Вилли занимался организацией нашего частного предприятия. Я был убежден, нетерпение подведет его. Опыт быстротекущей жизни подсказывал — принимая судьбоносные решения, ни в коем случае нельзя полагаться на «измы», неважно, в какие цвета они окрашены. Помочь может только здравомыслие и поиск согласия, ведь убежденность в правоте той или иной «ствы» внушает человеку ложное чувство превосходства над непосвященными, притупляют бдительность, сводит естественную осмотрительность к догматической подозрительности и добавляет уверенности в своем праве выносить суждения по любому не касающемуся тебя вопросу.

В воскресенье, когда увлеченность Вайскруфта, достигла необыкновенного накала, он поделился со мной планами на будущее. Начал с вопроса, читал ли я утренние газеты?

Я пожал плечами.

— Я вообще-то предпочитаю не читать газеты. Они лишают меня доброго расположения духа и внушают опасение в здравомыслии тех, кто их выпускает и кто читает.

— О, да ты опасный мизантроп, — засмеялся Вилли. — Но ничего, и эта блажь скоро пройдет, как схлынуло твое пристрастие к марксистским идеям. Правда, ты более предпочитал марксисток, чем идеи. Ну, не буду, не буду.

Он, как бы оправдываясь, замахал руками, затем протянул мне газету и ткнул пальцем в заметку на первой полосе. Там сообщалось об авиакатастрофе в Берлинском аэропорту. Для меня это не было новостью, неделю назад я предупреждал об этом Рейнхарда.

Ознакомившись с публикацией, я объяснил.

— Мне, откровенно говоря, все равно, что марксистки, что идеи, однако хотелось бы знать, с какой стати ты вдруг загорелся организацией страховой фирмы? Полагаешь, что при таком упадке деловой активности в Германии, дело выгорит?

— Я уверен в успехе! Неужели ты не догадываешься, в чем причина моей уверенности?

Я пожал плечами.

— Ты верен себе, — укорил меня Вилли. — Пока ты валялся на диване и читал всякую дребедень, — он продемонстрировал мне яркую книженцию, которую я приобрел в киоске. — Пока ты строил планы, как бы улизнуть от старого друга…

Сердце у меня остановилось, однако на этот раз у меня хватило выдержки не бросаться в панику, не начинать оправдываться и удержать трезвое восприятие действительности. В подобной догадливости нет никакой мистики. Вилли не доверяет мне, значит, я должен убедить его, что его интересы стали моими интересами.

Между тем Вилли с прежней менторской интонацией крокодила продолжал.

— …я не знал ни минуты покоя. Дельце намечается перспективное. Возможности неслыханные.

Он склонился надо мной и таинственным полушепотом произнес.