Читать книгу "Змеесос - Егор Радов"

— Вот и чудно! — согласился доктор, протягивая таблетки и наливая стакан воды для запивания. — Поднимитесь на самый верхний этаж, осмотритесь, узрите нужную дверь, откройте ее и попросите книгу. Я желаю вам чуда!

— Спасибо, вы изумительны. А это не яд?

— Вряд ли. — сказал доктор. — Мне почему-то лень и неохота вас убивать.

— Это правильно, — согласился Миша, съедая таблетку. Потом он пожал руку доктору и вышел вон. Скоро он уже шел по лестнице вверх, мечтая дойти до новой цели и открыть что-нибудь еще здесь. Пройдя несколько этажей, он устал и остановился у стенки, почувствовав какой-то жар внутри. Возможно, это был яд, а может быть, нет. Миша стоял и смотрел на лестницу, идущую вверх и вниз. Ухо начало чесаться, и затылок начал болеть. Потом неожиданно прошел жар, и бешеная энергия возникла в теле, заставляя его делать что-нибудь. Миша подпрыгнул два раза и быстро побежал вверх. В конце концов, наступил последний этаж. и больше не было пути, и он встал посреди всего окружающего и осмотрелся.

«Это здесь? Это тут? Где это все?» — подумал он. Перед его взором предстала оранжевая дверь с золотой ручкой. Скорей всего, это была она.

Миша открыл дверь, переступил порог, входя в новое для себя пространство; тут были шкафы, книги и некий человек, сидящий за перегородкой. Он сидел совершенно спокойно, и он был жив.

§

Георгий Вельш умер. Миша Оно посмотрел вокруг и увидел две большие красные надписи на библиотечной стене:

«Смерть есть явление, внешнее для нас, а потому и может быть познаваема лишь индуктивно, тогда как воскрешение есть естественный всей природе нашей ответ на это чуждое нам явление.

Федоров.»

и

«Истина здесь.

Антонина Коваленко».

— И вы тоже думаете? — спросил Миша.

Разноцветные книги стояли в своих шкафах в глубине торжественной комнаты, где пахло мудростью и пылью: и размеры их были любыми, и число букв было ограничено. Человек, сидящий здесь, легко и блаженно улыбался, широко раскрыв свои черные глаза, и не говорил ничего.

— Здравствуйте, — сказал Миша, приняв стойку «смирно» и затем поклонившись. — Как вы себя ощущаете здесь? Что вы читаете? Что я должен прочесть? Я ничего не помню.

Книг было очень много в этой комнате; они пахли вечностью и тайным смыслом; и содержание их было разным; и число их было одним. Человек, сидящий за перегородкой, слегка наклонил свою большую седую голову, не перестав улыбаться, и ничего не сказал.

— Вы хотите, чтобы я узнал? — воскликнул Миша, выставляя вперед левую ногу. — Вы желаете, чтобы я понял? Чтобы я был? Чтобы я стал? Чтобы я стал здесь?

Это место казалось буквально наводненным книгами, которые заполняли собой все внутреннее пространство стоящих шкафов; и их страницы были белыми и почти желтыми; и цвет их обложек мог быть любым. Сидящий человек за столом повернул свою голову в другую сторону и положил ладонь на оранжевый стол.

— Да? — умоляюще произнес Миша Оно, протягивая руку. — Вы мне скажете? Вы дадите знак? Напутствуете? Я жду и внемлю.

— Ты хочешь читать? — твердо спросил человек, не вставая.

— Я хочу это, — сказал Оно.

— Ты знаешь? — спросил человек.

— Я не помню, — ответил Оно.

— Достаточно, — величественно сказал человек, поднимая вверх свою правую руку с выставленными тремя пальцами. — Видишь?

— Я вижу! — воскликнул Миша.

— Знаешь?

— Я не помню, — ответил Оно.

— Великолепно, — вдруг радостно произнес человек. — Тебе ничего не нужно. Иди отсюда.

— Постойте, — сказал Миша. — Как же так, мне ведь скучно и грустно! Я лечу «копец», мне нечего делать, я хочу что-нибудь прочесть, я уже заинтересовался Антониной Коваленко, а вы меня прогоняете!.. Как вам не стыдно? Вы — библиотекарь?

— Книжник, — согласился человек. — Но ведь ты достиг. Зачем тебе?

— Но ведь ничего не случится, — убежденно проговорил Миша. — Я хочу так провести этот период своего времени. Человек задумался, потом дружелюбно сказал:

— Садись, ты, кажется прав. Меня зовут Артем Яковлев. Что ты хочешь прочесть, посетитель?

— Коваленко! — крикнул Миша, садясь в синее кресло.

— Но ведь это общеизвестно. Хотя давно ее уже не берут, не смотрят, не читают… Зачем?

— Я не помню ее, я не знаю ее, я не знаю весь этот мир.

— Весь наш мир?

— Весь ваш мир.

— Чудесно! — вдруг дико обрадовался Яковлев и начал громко смеяться, бить себя руками по ляжкам, стучать ногами и икать. — Ты действительно не знаешь? Ах, ты же действительно не помнишь. А как же школа, детство, скрип пола под учительницей, нестерпимая скука уроков и перемен? А институт, собирание марок, кутежи и беседы? Ладно, я изложу нашу историю и идеологию перед твоим чтением. Хочешь?

— Я слушаю так внимательно, как будто это — главная тайна, — серьезно сказал Миша и уселся поудобнее.

— Ну вот, — начал свой рассказ Артем Яковлев. — Итак, во все века всех людей волновал вопрос смерти. Это ты знаешь. Философию называли искусством умирать, религия, в общем, тоже сводилась не к богу, а к личному бессмертию, как к главной цели, и так далее. Бывали даже теории и идеи, настолько удачно отрицающие смерть, что они казались подлинной истиной. Но только великий Федоров /ура, слава!!!/ впервые поставил конкретную реальную задачу воскресить всех умерших /что невозможно/ и победить умирание в дальнейшем /что оказалось вполне реальным делом/. Все это подготовило нужную почву для появления великого существа, которому бы оказалась по силам эта самая благая человеческая цель. И такое существо наконец родилось — это Антонина Коваленко! Она была великим философом, величайшей личностью всех времен. О детстве ее известно мало, считается, что ее отец был довольно богатым человеком; по другим сведениям, он был чуть ли не царь. В семнадцатилетнем возрасте она впервые стала задумываться об окружающей ее действительности и начала вести свой дневник, в котором записывала свои наблюдения и размышления. К сожалению, этот дневник не дошел до нас. Потом, приблизительно лет в 18–19, она написала свой знаменитый «Трактат о мандустре», который дошел до нас в отрывках. И, наконец, примерно в 20–21 год /по другим исследованиям даже в 23/ она совершила свой великий подвиг, победив смерть и дав всему последующему человечеству жизнь вечную. Однажды, когда она занималась любовью с одним мужчиной, в процессе полового акта, под влиянием каких-то сверхспособностей Коваленко удалось выделить первосущность этого мужчины, его чувство «Я», которое, как выяснилось, неразложимо ни на что более мелкое, и неумираемо. Антонина Коваленко поняла это в тот же миг, а также поняла, что она может направить это чувство «я» куда угодно, в любую новорожденную личность, в любую душу или дух. Нужно только некое условие: своеобразный «вход», через который должна войти эта первосущность. Такой «вход был впоследствии разработан ею же, и сейчас он представляет из себя красную звездочку на левом виске, присутствующую на каждом индивиде нашего мира. При рождении младенца ему немедленно делают эту звездочку, и чье-нибудь «я» входит в него. Вы можете спросить — чье? И каким образом? Антонина Коваленко была первым существом, способным распределять персоналки, но ее дар передался следующей женщине, и так далее. Теперь у нас есть Центр, а в Центре есть Центр Центра, который и производит все это. И так существует наш мир, и смерть для нас просто интересное обычное событие. Вы можете мне задать сразу два вопроса, которые обычно задают в школе: какова дальнейшая судьба Антонины Коваленко и кто был тот первый мужчина, чье чувство «Я» было выделено? На оба эти вопроса, к сожалению, нельзя ответить точно. По имеющимся у нас сведениям, после построения первого Центра Антонина Коваленко, прошептав какие-то два слова в этом Центре /не установлено, какие/, умерла, возродившись, наверное, в следующей женщине такого же типа. Однако есть достаточно авторитетные свидетельства очевидцев, утверждающие, что ее видели в возрасте 35–40 лет. гуляющей по ночным улицам почти голой, пристающей ко всем мужчинам и стреляющей по ним из арбалета. Есть так же одно свидетельство, что она самосожглась на медленном огне, постоянно крича при этом «Кайф! Кайф!» Однако, несмотря на эти факты, ничего ясного и окончательного в настоящее время наука сказать не может. Так, или иначе, Антонина куда-то исчезла. Тут надо добавить, что есть даже некоторые измышления в связи с первой, наиболее распространенной версией о смерти Коваленко — что она, придя в построенный Центр, громко крикнула 'Ничего не было» и умерла, пронзив себе своим собственным острым ногтем левый висок с красной звездочкой, которую она сделала, как только разработала этот метод, получивший всеобщее признание. Но с распространением этих гнусных сплетен мы активно боремся и осуждаем на мучительную смерть каждого, кто этим занимается. Все это грязная ложь! Что касается второго вопроса, то ответ на него еще более запутан. Я даже могу перечислить, если вам интересно, имена всех предполагаемых личностей, могущих быть тем историческим мужчиной — когда-то я заучивал их наизусть для экзамена: Семен Дыбченко, Андрей Узюк, Леопольд Христос, Анна Дай, Петя Жуев, Аркадий Верия, Сергей Шульман, Толька Тен, Веселый Дер-дер, Миша Лоно, Зигмунд Шнобель, Федот Яковлев, Лао Лебедев, Иоганн Шатров, Артем Коваленко, Иван Петрович, Змеесос, Сережа Нечипайло, Софрон Укачин… Ну, и так далее, их очень много, я думаю, это сейчас ни к чему. Что же касается наследия великой Антонины Коваленко, то оно состоит из двух частей. Первая — это ее единственный афоризм, дошедший до нас, который вы видите написанным на этой стене: «Истина здесь». Нам неизвестно, к какому времени жизни Коваленко относится этот афоризм; не сохранилось также и рукописи, где бы он был зафиксирован. Однако подлинность его несомненна. Существует множество комментариев к этому афоризму; все они составляют даже целую литературу в литературе. Второй частью наследия Коваленко является ее «Трактат о мандустре», написанный ею в возрасте 18–19 лет и дошедший до нас в отрывках, о чем я уже говорил. Этот трактат так же имеет множество комментариев. В отличие от афоризма, рукопись отрывков трактата сохранилась и находится сейчас в Центре. Вместе афоризм и трактат составляют единую книгу, называемую «Книгой книг книг». В старину было много книг, которых наименовывали «Книга книг», но они лишь косвенно подходили к истине, ничего не совершая. Книга Антонины Коваленко хранит в себе самую высшую мудрость, ибо благодаря ей произошло самое великое событие в нашей реальности. Не надо смотреть при чтении на глубину или красивость высказываний; иногда они уступают стихам и изречениям известных пророков и философов, но необходимо постоянно помнить, что именно из этого выросло реальное Деяние, по значению своему равное Началу Миров. Я сказал. Вопросы?