Читать книгу "Неверная жена - Жаклин Санд"

– Потому что я того не пожелал, – сознался Даниэль. Кольцо на его пальце сияло таинственным блеском. – Я приехал в Триполи и явился к графу, показав письмо с его печатью. Раймунд принял меня и сказал, что готов признать, если я буду верно нести службу ему и королю Иерусалимскому. Я попросил дать мне время поразмыслить. Пожил в его покоях, огляделся и понял: это не по мне. Все эти церемониалы, высокая политика, дрязги между рыцарями – меня это не интересовало. Да и графиня Эшива смотрела на меня косо; к тому времени Раймунд был уже женат на ней. Он, видимо, многое осознал после своего восьмилетнего плена в темницах Алеппо. Я подумал: зачем мне ссорить отца с женой, зачем огорчать своих сводных братьев? И я пришел к графу и сказал, что желаю остаться в Святой Земле и могу быть ему чем-то полезен, однако не желаю, чтобы он признавал меня своим бастардом – во всяком случае, пока.

– И он согласился.

– Да, Александра, он согласился. Я предложил ему выход, который устроил его. С тех пор я жил как пожелал, но уже почти не воровал, только то, что было мне необходимо. Золото мне давал граф Раймунд за то, что я служил ему.

– Как же ты служил? Я думала…

– Об этом мало кто знает. Я говорил тебе, что летаю, как птица, – тут Даниэль наконец улыбнулся, – и я летал. Граф сделал меня своим тайным вестником и поручал мне дела, за которые не мог взяться обычный рыцарь вроде твоего мужа. Доставить послание Салах ад-Дину, королю, Рено де Шатильону. Выкрасть пленного из чужих темниц. Доставить выкуп. Долгие годы я был крыльями, на которых летали послания графа и тех, кто писал ему.

– Так вот откуда Салах ад-Дин знает тебя, – протянула Александра. Многое становилось на свои места.

– Да. Он друг моего отца. Бывало, они писали друг другу. Это не было предательством, но так получалось, что никто не должен был знать о подобных письмах. Я возил и почту Балиана д’Ибелина, а пару раз – свитки с королевской печатью. В те времена, когда правил король Балдуин, на этой земле было больше справедливости. – Даниэль помолчал. – Шли годы, но я по-прежнему не желал становиться признанным бастардом. Фарис, исполнявший обязанности вестника Салах ад-Дина, стал моим другом. Меня все устраивало. И лишь в последний год я задумался о том, что пора что-то менять.

– Почему? – спросила Александра.

Даниэль еще немного помолчал, прежде чем ответить.

– Я стал старше. И я лучше узнал моего отца и полюбил его. Мы никогда не говорили с ним об этом, но я знаю, что он полюбил меня тоже. Мы похожи с ним. Сходно мыслим, сходно говорим, да и понятия о чести у нас сходны – только он обрел их в силу воспитания, а я – воруя у купцов. Так странно, откуда это берется в тебе. И я решил, что попрошу его меня признать, когда это будет удобно. Он попросил меня подождать, не хотел осложнять и без того шаткое положение при дворе. Как раз умер Балдуин, и королем стал Ги после смерти малолетнего наследника, при котором мой отец был регентом. Я ждал, понимая, что ожидание либо укрепит мою решимость изменить жизнь, либо оставит меня там, где я есть, до конца времен. И я колебался, по-прежнему думал об этом, когда мой отец и повелитель приказал мне помочь графу де Ламонтаню, чью жену уже десять месяцев держат в разбойничьей крепости Ахмар.

– Гийом не знал, кто ты. Он так удивился сегодня, когда увидел тебя. Я тоже.

– Знали лишь несколько человек, – кивнул Даниэль. – Твоему мужу сказали, что я ловкий вор, которому нужно дать золота – и тогда он спасет кого угодно откуда угодно. Для меня это была услуга вассалу моего отца, ну и от золота я никогда не отказывался. – Он широко улыбнулся, и Александра, не удержавшись, улыбнулась вместе с ним. – А потом… потом я встретил тебя.

– И что это изменило? – спросила она почти грубо, перестав улыбаться.

– Это изменило все.

– Объясни мне.

– Когда я узнал тебя, увидел твою силу духа и твою красоту, я подумал о том, что хотел бы стать достойным тебя. И задумался: не из-за того ли я все эти годы отвергал милость моего отца, готового признать меня, вознести меня, потому что боялся? Боялся ответственности и последствий, которые это несет. Непросто быть признанным сыном такого человека, как граф Раймунд Триполийский. Тут уже не отделаешься кражей девушек из разбойничьих замков.

Он перевел дух, поморщился – видимо, рана все-таки беспокоила его – и продолжил:

– Когда я оставил тебя в Рабиуне, то вынужден был возвратиться в Иерусалим, а оттуда направился в Шхем, незримо сопровождая войско. В Шхеме твой муж пришел к графу, когда я был у него в ожидании распоряжений, и я услышал разговор. Они говорили о тебе; Гийом утверждал, что ты умерла, и ему требовались средства, потому что он собирался жениться на какой-то женщине, за ней давали богатое приданое, и просил разрешения на этот брак. Но я уже успел сказать отцу, что ты жива, во всяком случае, пока, и он велел графу доказать твою смерть, привезти твое тело. Я испросил разрешения у отца и отправился за тобой в Рабиун. А заодно вез послание, предназначавшееся Салах ад-Дину.

«Салах ад-Дин получил послание от графа Раймунда», – так сказал тогда Даниэль. Он же сам его и доставил в Тиверию. Передал после того, как Александра ушла вместе с графиней Эшивой. Очередная небольшая ложь без лжи.

– Значит… ты не только за мной вернулся? – спросила Александра тусклым голосом.

– Я вернулся за тобой, потому что так хотел сам, и твой сюзерен того захотел, – резко ответил Даниэль. – Я знал, куда мы поедем, знал, что мы не разминемся с воинами султана. Так и вышло.

– Что было в том послании? Или мне не полагается знать?

– Отчего же, теперь секрета нет. Граф просил Салах ад-Дина пощадить его жену и домочадцев и отпустить их, если они окажутся у султана в плену. Султан так бы и поступил, но отец сильно беспокоился за свою супругу. Он любит ее.

Александра кивнула.

– Что же, ты исполнил приказ и мог доставить меня прямо к графу. Почему же ты вызвал Гийома? Почему?..

– Уезжая из Шхема, я взял с отца обещание, что при следующей встрече он признает меня. Признает перед всеми, – спокойно ответил Даниэль. – Я пожелал этого. Я не думал, что это произойдет так. Но дальше сомневаться было невозможно: я хотел убить человека, который так поступил с тобою, убить своей рукой, – как Фарис поступил с Джабиром.

Александра почти не удивилась.

– Значит, это все-таки был Фарис…

– Он не сознался мне, но я знаю, что это он. Возможно, этого хотел султан. Джабир не нравился Салах ад-Дину, но воевать с ним не было времени, а так… вопрос решен.

Они помолчали некоторое время, затем Даниэль устало произнес:

– Мой отец стар, а сейчас еще и ранен. Боюсь, он не проживет долго. Но я знаю, что завоевал его уважение и любовь; он сам сказал мне об этом сегодня. Теперь я его сын, и этого ничто не изменит. Сегодня я приехал к нему и потребовал исполнить обещание; и он исполнил, признав меня в присутствии своих пасынков и уцелевших рыцарей, и дал мне свой меч, чтобы я сразился с вассалом, поправшим честь собственной жены, и дал мне одежду и оруженосца. Конечно, в другое время скандал мог получиться знатный, однако сегодня всем не до того; король – и тот едва усмехнулся. Графиня Эшива давно смирилась, хотя так и не смогла меня полюбить, однако ее никто не винит в том. Я стараюсь не попадаться ей на глаза.