Читать книгу "Тигр в колодце - Филип Пулман"

— Бросьте в углу, — сказала доктор Тернер. — Если повезет, утром она в ней уйдет. Все, хватит, идите вымойте руки.

Салли так и сделала, а потом снова начала зевать. Кем была эта доктор Тернер? И кто такая мисс Роббинс? И самое главное — кто такой Катц? «Я не могу думать, сделать запись в дневнике уже нет сил. Я все выясню утром. Харриет здесь. В безопасности. Подвинься, милая, подвинься. Дай маме вздремнуть».

Среди обшарпанных многоквартирных домов, грязных подворотен и зловонных аллей Ист-Энда попадались действительно красивые и элегантные строения: к их числу принадлежал квартал или целая улица высоких старых кирпичных домов, построенных для ткачей-гугенотов, которые прибыли в Лондон, спасаясь от преследований во Франции. В те времена строители не могли построить уродливый дом, даже если бы очень постарались.

Одним из таких уголков в Спайталфилдс (рукой подать от миссии) была площадь Фурнье. Девятнадцатый век ее почти не коснулся. Убрать двухколесную повозку, этого мальчика на побегушках из мясной лавки, плакат, рекламирующий мясо «Брэнде Эссене», тоже с глаз долой, и можно было бы заполонить улицу людьми в париках, со шпагами и треуголками. И если бы великий доктор Джонсон[9]вернулся сюда пообедать, как он уже обедал однажды на площади Фурнье в доме номер двенадцать, он бы и не заметил перемены. В доме номер двенадцать царило оживление. Почти все окна горели, слышался звон тарелок, и запах пара поднимался вверх из кухни, находившейся в полуподвальном помещении; в комнатах сновали слуги, они носили лампы, задергивали занавески и поправляли сдвинутые с места стулья и кресла.

На улице из большого экипажа только что выгрузили пассажира. Конюхи спрятали какой-то большой металлический агрегат под дно повозки и подали знак кучеру, что тот может отъезжать. Один из них захлопнул дверь кареты — она была намного больше двери обычного экипажа, да и сама карета была намного крупнее и тяжелее. Это была та самая повозка, которую Якоб Либерман видел в Риге, а Билл и Голдберг в Амстердаме, теперь она привезла Цадика в его лондонский дом.

В холле слуга аккуратно убирал плед с ног господина. Другой лакей с испуганным видом снял с него цилиндр, а затем плащ. Его напугала небольшая зловещая тень — дибук, от которого бросало в дрожь всех тех немногих, кто его видел. Он сидел на правой ручке инвалидного кресла и ковырялся своими маленькими острыми пальцами в волосах и ушах, при этом что-то злобно бормоча. Дибук был серой обезьяной.

Все молчали. Отточенные движения лакеев производились в полной тишине. Когда плед господина вместе со шляпой и плащом унесли, слуга открыл двойные двери в ванную комнату, где были приготовлены горячая вода и приятно пахнущее мыло. Слуга вкатил в комнату кресло, вымыл лицо и руки господина, осторожно вытер теплыми полотенцами и нажал на звонок. Обезьяна следила за происходящим с вешалки для полотенец, ни на секунду не сводя своих свирепых глаз с рук лакея.

Дверь отворилась, и слуга вкатил кресло обратно в холл, а оттуда в теплую, сверкающую столовую. Оказавшись рядом со столом, обезьяна спрыгнула с плеча своего хозяина на скатерть и начала бегать вокруг серебряных подсвечников и хрустальных солонок, уронив хвостом один канделябр и схватив яблоко из большой вазы, а потом снова взобралась на плечо господина и начала потихоньку грызть добытое лакомство.

Господин засмеялся. Дворецкий наливал вино, а другой слуга накладывал в тарелку черепаший суп из серебряной супницы.

— Лифт, — произнес хозяин. У него был глубокий голос со странным акцентом.

— Да, мистер Ли, — тут же ответил дворецкий. — Он установлен и отлично работает. Мы вчера проверяли, сэр.

— Хорошо. Можешь идти. Мишлет мне прислужит.

Дворецкий поклонился. Слуга, полный человек с маленькими сморщенными красными губами, поставил перед господином суп и разломил буханку хлеба на маленькие кусочки. Обезьяна отложила яблоко.

Мистер Ли тихонько цокнул языком, и обезьянка взяла ломтик хлеба, неловко обмакнула его в суп и положила хозяину в рот. Как только он проглотил его, та же маленькая ручка с черными ногтями положила ему в рот еще один смоченный супом мякиш.

— Мишлет, что-то ты не поспеваешь, — тихо сказал мистер Ли слуге.

Слуга побледнел, тут же взял кипельно-белую салфетку и вытер ею подбородок хозяина, а потом повязал салфетку ему на шею. Тем временем обезьяна бросила в суп еще один кусочек хлеба и запихнула его в рот мистеру Ли, проворно, резко, бесцеремонно.

После полудюжины кусочков мистер Ли сказал:

— Поешь, Миранда.

Обезьянка быстро засунула хлеб уже себе в рот и, сидя на краю стола рядом с тарелкой хозяина, так что ее хвост свешивался вниз, начала неистово жевать его.

Слуга убрал тарелку и поставил перед мистером Ли блюдо с нарезанным белокорым палтусом в сливочном соусе. Обезьяна повторила ту же процедуру: она яростно засовывала кусочки рыбы в рот хозяину; слуга стоял рядом, готовый тотчас вытереть подбородок господина, если на него падали несколько капель соуса. Но такое случалось нечасто, так как Миранда была на редкость проворной. Вино к устам хозяина подносил уже слуга.

После рыбы подали седло ягненка, мелко нарезанное специально для лап обезьянки, с так же измельченными овощами, потом несколько долек арбуза, а затем шотландского вальдшнепа с анчоусами и вареным яйцом на тосте.

После еды мистер Ли выпил стакан портвейна и съел несколько орехов, расколотых слугой и принесенных обезьяной, лишь после этого он произнес:

— Ну, достаточно. Отвези меня в гостиную.

Миранда услышала его слова и шустро спрыгнула со стола, вцепившись в лацканы его пиджака; затем она вспомнила про яблоко, быстро вернулась назад, схватила его и снова вскочила на кресло, яростно вгрызаясь в сочный плод, а слуга тем временем покатил кресло в гостиную. Когда его поставили в уютной близости от огня и налили кофе и бренди, когда обезьянка уснула, свернувшись калачиком на его жилете, мистер Ли снова заговорил.

— Можешь привести секретаря, — сказал он мягким, рокочущим голосом, отчего Миранда во сне щелкала языком.

Слуга поклонился и вышел, а минуту спустя вернулся с высоким мужчиной, светлые волосы которого были коротко подстрижены и зачесаны назад на прусский манер. Он поставил рядом с собой портфель, щелкнул каблуками и слегка поклонился.

— Добро пожаловать домой, мистер Ли. Надеюсь, вы хорошо съездили.

— Добрый вечер, Уинтерхалтер. Да, спасибо, мне понравилось. Пожалуйста, садитесь.

Секретарю были предложены кофе с бренди, и слуга удалился.

Новый голос разбудил обезьяну, которая теперь устроилась на плече мистера Ли, бросая ненавидящие взгляды на гостя. Тот не обращал на нее внимания, он сидел прямо и иногда по просьбе мистера Ли подносил чашку с кофе или бокал с бренди к губам своего работодателя. Миранда не спускала глаз с рук блондина.