Читать книгу "Канал грез - Иэн Бэнкс"

Фонтан был многоярусный, как свадебный торт. Он извергал кровь; кровь с ревом вырывалась вверх и опадала, дымясь в холодном вечернем воздухе. Увидев это, она, с залепленным ртом, упала на колени, чуть не задохнувшись от запаха. Поток крови каскадами сбегал к внутреннему морю, раскинувшемуся за городом. Она встала и, перешагивая через людей, побрела, спускаясь по ступенькам, вдоль быстрого потока, пока не оказалась на берегу озера, где красные волны заплескались у ее ног.

Она выдернула нож и забросила его в озеро. Никакой крови не появилось из раны, однако нож, ударившись о поверхность, поднял брызги, которые попали ей на лицо и ноги, а некоторые попали на то место, откуда был выдернут нож, и тонкая струйка потекла от нее к озеру, струйка стала шириться и пульсировать, и тогда кровь, вместо того чтобы вытекать, стала втекать в нее обратно из озера, словно кто-то отвернул кран.

Пытаясь остановить кровь, она стала бить по струе ладонями, но кровь обжигала, ломала ей пальцы; она упала навзничь, поток, теперь уже толщиной с руку, наполнял ее, раздувал ее, душил, забивал рот. Она воздела искалеченные руки к темным облакам и попыталась закричать, и небо над ней озарилось пламенем; озеро содрогнулось. Небо снова стало темным. Наконец ее сомкнутые губы открылись, и она закричала что было силы, и все небо осветилось, как будто вспыхнули облака. Озеро судорожно содрогнулось и смыло — почти сломало — поток, который их соединял. Она втянула воздух сквозь израненные губы, чтобы закричать во всю мощь самого озера, а небо над ней в это время дрожало, сверкая и искрясь, на грани взрыва, готовое по малейшему знаку вспыхнуть и взорваться пламенем.

Она проснулась на полу. Кругом стояла тьма, жесткая палуба была холодна. В голой стальной оболочке каюты дыхание звучало громко и прерывисто, но это было ее собственное дыхание, издаваемое носом. Губы по-прежнему были заклеены лентой. Она села, стараясь облегчить боль в плечах, дыхание постепенно выровнялось.

Было поздно. Она не знала точно, сколько времени проспала — вероятно, несколько часов, значит, сейчас, наверное, уже рассвело, а может быть, настал день.

Она была привязана к металлическому станку, ее руки были прикручены к ножкам пластиковой лентой. Как только она окончательно проснулась, появилась боль; ее спина так долго находилась в одном и том же положении, что казалось, ее пришили к палубе, плечи ныли, руки и запястья занемели, места на груди, которые они прижигали сигаретами, горели так, будто раскаленные угли до сих пор были там и с шипением прожигали ее плоть. Между ног было не так плохо, как она ожидала. Сукре был маленьким, а остальные добавили свою смазку в меру сил каждого. Боль не так уж много и значила; главным было чувство, что ею пользовались, не относились к ней как к человеческому существу, а рассматривали скорее как теплый скользкий контейнер, взятый для общего пользования: смотри, что я сделал; я сделал это, хотя она этого и не хотела.

Вокруг нее гудело судно. Она ничего не могла разглядеть. Свет в коридоре между кладовками и машинным отделением «Надии» был, очевидно, тоже выключен. Она попыталась вспомнить, как выглядел отсек, когда они ее сюда привели, но не сумела. Во-первых, слишком сложно: здесь все было набито разными механизмами, токарными и сверлильными станками, всякими верстаками с тисками и инструментами. В принципе, идеальное место для побега, но она не знала, с чего начать.

Она стала вслепую шарить вокруг, насколько доставали пальцы.

И остановилась.

Задняя кромка угольника, образующего ножку верстака, к которому ее привязали, была с зазубринами. Кромка больно оцарапала ей пальцы. На пальцах выступила кровь, они сразу стали липкими и скользкими. Тогда она подалась вперед и начала быстро двигать запястьями вверх-вниз, потом остановилась и проверила внутреннюю поверхность ленты в том месте, где та терлась о металл. На ощупь материал был лохматым. Она приложила его туда же и начала перетирать так сильно и быстро, как только могла.

Она явственно слышала, как лопаются отдельные волокна, а через некоторое время почувствовала и запах; это было хорошим знаком.

Она уже почти освободилась, когда послышались шаги и в коридоре зажегся свет. На секунду она остановилась, но затем с еще большим рвением возобновила свое занятие. Шаги прогремели по металлу и остановились около двери. Она водила руками вверх и вниз, прижавшись спиной к противоположной ножке, чтобы усилить давление веревки на металлический угольник.

Дверь открылась в тот миг, когда веревка лопнула.

Глава 10 ДИСПАШЕР[55]

Свет залил помещение. Она метнулась налево, за другой верстак. Но было поздно, она знала, что опоздала. Было слишком светло, и ее не могли не заметить.

Она ожидала, что вошедший закричит на нее, но крика не последовало. Послышался как будто смешок, затем шорох, словно кто-то шарил рукой по железной переборке. Там что-то брякнуло. Вошедший заговорил по-испански, но она не могла разобрать слов. Она осторожно выглянула над верстаком. Разорванная белая петля пластиковой веревки, которой она была привязана к верстаку, лежала рядом с ножкой; ситуация была достаточно очевидной, но боевик на нее не отреагировал. Продолжая шарить по обшивке около двери, он выругался — ищет и никак не может найти выключатель.

Она догадалась, что ее глаза за прошедшие часы привыкли к темноте, а его зрение все еще настроено на яркий свет люминесцентных ламп, которые горели в коридоре и остальных помещениях судна. Она огляделась в поисках какого-нибудь оружия, но ни на верстаке, за которым пряталась, и нигде поблизости не видно было ничего подходящего. Пригодился бы гаечный ключ, большая отвертка, обрезок металлического угольника; здесь должны лежать десятки вещей, которыми она могла бы воспользоваться, но она не видела ни одной. В отчаянии она осматривалась по сторонам, а боевик между тем сказал что-то еще и шагнул от порога в середину мастерской. Она еще раз приподняла голову, в надежде, что все-таки увидит на верстаке что-то, чего не заметила раньше. Вошедший курил; она видела, как мерцающий красный кончик сигареты переместился изо рта в руку.

— Сеньорита…

Вдруг сзади она краем глаза углядела что-то длинное, тонкое и блестящее — штабель железных прутьев. Она потянулась туда и схватила что попадется. Боевик в это время наткнулся в полумраке на какое-то препятствие и выругался.

Ощущение было, точно она держит руку скелета: две тонкие трубки, одна близко к другой, холодные, как кость, ни дать ни взять — локтевая и лучевая кости. Проведя по ним ладонью, она почувствовала на конце утолщение, напоминающее холодный медный сустав. Только тогда она сообразила, что держит в руках. До ее ушей донесся звук, как будто человек потер сквозь одежду ушибленное место, затем он снова позвал:

— Сеньорита?

Впереди него плясал разгоревшийся ярче красный огонек сигареты. Свет из коридора блеснул на стволе автомата.