Читать книгу "Дольче вита по-русски - Марина Серова"

– Ладно, спасибо, буду иметь это в виду.

Все, что мне рассказала эта женщина, было, несомненно, о Шильдикове, но о том, каким я знала его прежде. Здесь, кажется, никто не заметил произошедших с ним перемен. А ведь они произошли! Я своими собственным глазами видела, что он сел за руль «Рено», доехал до перинатального центра, вышел из машины, встал под окнами и замахал кому-то рукой. Впрочем, мне не было никакого дела до личной жизни Александра. Меня интересовала исключительно его профессиональная деятельность. Такое ощущение, что диагнозам Шильдикова верить нельзя. Мой визит в морг вывел его из состояния душевного равновесия. Он сбежал от меня в операционную, но, осознав, что я просто так от него не отстану, предложил перенести разговор на вечер. Наверняка полдня Шура потратил на то, чтобы продумать свои ответы на мои вопросы. А его остановка около роддома, возможно, была просто экспромтом с его стороны, в том случае, если он вдруг заметил, что я села ему на хвост. Хитро, очень хитро!

Я покинула его двор и начала поиски рюмочной, в которой Шильдиков выпивал каждый вечер. Она располагалась в квартале от его дома, а рядом с ней была платная автостоянка. У меня в голове вдруг что-то щелкнуло, я подошла к забору и принялась высматривать «Рено Логан» голубого цвета. Такая тачка на стоянке имелась, правда, ее номера с улицы не просматривались. Я нырнула под шлагбаум и вошла на территорию.

– Эй, ты куда? – крикнул охранник. – Я тебя что-то не помню!

Не обращая внимания на эти крики, я сделала вперед еще несколько шагов. Удостоверившись, что на стоянке находится именно тачка Шильдикова, я вошла в будку и, недолго думая, положила на стол перед охранником несколько крупных купюр.

– Хотите забронировать место на длительный срок? – предположил тот.

– Нет, хочу получить информацию, – ответила я с такой непосредственностью, будто находилась в справочном бюро.

– Места есть, стоимость зависит от длительности стоянки. Чем дольше срок, тем дешевле в сутки выходит. Вы на сколько планируете оставить здесь свою машину?

– Меня интересует информация совсем иного рода. Полагаю, она имеется в вашем журнале, – и я «со значением» посмотрела на него.

– Так, я что-то не понял, вам что здесь нужно? Никаких справок мы посторонним лицам не даем. Идите отсюда! – разозлился сотрудник охраны.

– Ладно, если вам деньги не нужны, я отдам их вашему сменщику, – я протянула руку к своим банкнотам. Охранник тут же сообразил, что теряет халявные бабки, и положил на них свою огромную ладонь.

– Погодите, – сказал он уже дружелюбнее. – А что вас конкретно интересует?

– История передвижений и стоянок одного авто. Вы ведь, наверное, записываете в журнале, когда какая машина сюда приехала, когда уехала?

– Записываем, но разглашать подобную информацию не имеем права.

– А разве эта сумма не вводит вас в искушение? – усмехнулась я.

– Вводит, только инструкция бьет по рукам. – Охранник убрал ладонь с банкнот – Девушка, а вдруг вы угон планируете?

– Ой, не смешите меня! Стала бы я тогда перед вами здесь светиться! Я бойфренда хочу своего проверить, понимаете? Что-то он темнит в последнее время, а я не привыкла, чтобы меня обманывали… Ой, зря я вам это сказала! Теперь вы точно ничего мне не скажете – из-за вашей пресловутой мужской солидарности, – я усердно изображала саму непосредственность.

– Ну ладно, говорите, какая машина вас интересует, – сдался наконец охранник.

– «Рено Логан», – и я назвала ее номер. – Особенно меня интересует понедельник – вторник.

Секьюрити открыл журнал, полистал его и сказал:

– Интересная картинка вырисовывается! Твой дружок каждый будний день ставит свою тачку на стоянку примерно в половине седьмого вечера, а забирает ее в половине девятого утра. А в ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое он ночью куда-то отъезжал. Вот, сами можете посмотреть – в 23.45 забрал машину, а в 05.15 поставил обратно. Поспал несколько часов и снова пришел сюда за тачкой, только чуть позже обычного – ровно в девять часов выехал с территории стоянки. Вот такие дела.

Я не только своими глазами просмотрела все эти записи, но и щелкнула их камерой своего мобильника. Так, на всякий случай.

– Спасибо, – сказала я и вышла из будки охранника.

Ну вот, Шура, ты и прокололся! Отмазка насчет того, что этой самой ночью ты занимался частным извозом, не прокатит. Это ты, дружок, выкрал труп! Ну, по крайней мере, участвовал в его похищении. Зачем тебе это понадобилось? Пока что самой актуальной остается моя вчерашняя версия – чтобы извлечь из покойничка золото и бриллианты, полученные Грындиным в качестве взятки. Начальник ведь у тебя строгий – приказал тебе спрятать драгоценности, когда опергруппа появилась на пороге морга, и ты их спрятал. Перестарался, конечно! Но разве не права пословица – подальше положишь, поближе возьмешь?

Таня, а не сошла ли ты с ума? Если озвучить эту версию психиатру, он наверняка сразу же выпишет мне направление в стационар. Не поискать ли какое-нибудь другое объяснение тому, зачем кому-то понадобился мертвец в гробу? Я попыталась выстроить другие версии, но мысль о таинственно пропавших в морге ювелирных украшениях не давала мне покоя. К тому же вспомнился мой недавний диалог с Морозовой:

– Но почему вы считаете, что справку о смерти «состряпали»?

– Да потому что в этом морге недавно случилось такое «маски-шоу»…

– И что же послужило поводом?

– Известно что – взятки! Между нами говоря, морг – это золотое дно.

Вряд ли Алевтина Михайловна предполагала, что попала не в бровь, а в глаз. Действительно – золотое дно! Хотя взятки можно брать чем угодно – «борзыми щенками», автомобилями… Уж не в качестве ли мзды за фальсификацию результата какого-нибудь вскрытия Шильдиков заполучил свое «Рено»? Уж больно он конспирируется с ним. Не ставит ни рядом с домом, ни на паркинге около больницы.

Спокойнее, Таня, не впадай в преждевременную эйфорию. Совсем недавно ты на сто процентов была уверена в том, что труп Краснощекова сгорел в «Тойоте». На поверку все оказалось совсем не так. Прежде чем сдавать Шильдикова Кирьянову, надо его как-то проверить. Но как? Я недолго думала над тем, как мне заставить Шуру выдать себя с головой. У меня в запасе имелся один безотказный способ моральной обработки преступника – шантаж! Я применяла его к Урюпину, но, поскольку тот явно не пытался переписать по-своему сценарий ритуального обряда погребения своего недруга, результат моего эксперимента оказался отрицательным.

Вернувшись домой, я стала сочинять текст. Задача это была непростая, потому что требовалось подобрать для Шуры такие слова, чтобы он не только испугался разоблачения и задергался, как вошь на гребешке, но чтобы он ни в коем случае не догадался, кто автор сего послания. Если наш отважный патологоанатом сообразит, что письмо это от меня, результата не получится. В итоге моих двухчасовых творческих мук родился не слишком длинный, но достаточно емкий по смыслу текст: