Читать книгу "Мыши профессора Цаплина - Дмитрий Стрешнев"

В поисках сумки или, на худой конец, пластикового пакета, они заглянули в шкаф, под диван, в тумбочку для белья и даже в холодильник на кухне, который тут же в ужасе снова захлопнули.

— Ничего, возьмем занавеску из ванной, — сказал Комов. — Не из простыни же узел вязать!

В ванной занавески не оказалось. Собственно говоря, там вообще ничего не было, кроме куска мыла, куцего полотенца, зубной щетки и аккуратно выдавленного до половины тюбика зубной пасты, висящего на полочке вниз головой — признак педантичности и бережливости.

— Тогда придется забрать у профессора штору, — решил Комов.

Он подошел к окну и пощупал мрачное полотно невнятной расцветки, словно опасался, что оно рассыпется у него в пальцах.

И вдруг он отскочил от окна, словно обжегся о пыльную материю, больно схватил Лизу за руку и потащил за собой так стремительно, что она чуть не упала.

— Что такое? — пролепетала Лиза, чувствуя, как от вкрадчивого смрада профессорской квартиры и языческого страха перед какой-то необъяснимой жутью, происходящей вокруг, перестают слушаться ноги.

Обхватив девушку за талию, и увлекая в прихожую, Комов придушенным конспиративным голосом сипел ей в ухо пугающе непонятное:

— Они здесь! Скорее! Надо спрятаться!

Едва они выскочили из комнаты, добрались до выключателя в прихожей и погасили свет, как позади раздался хлопок, похожий на взрыв петарды, а затем неприятный звук осыпающихся стекол. Лиза схватилась за ручку входной двери, но Комов мягко удержал ее, зашептав:

— Подожди. Молчи и не двигайся.

Уже было слышно громкое стрекотание, словно исходящее от допотопной швейной машинки. Потом с этим стрекотанием слилось другое. И еще несколько.

— Это вертолеты… — почти беззвучно сказал Комов Лизе в ухо. — Интересно, зачем они прилетели?

Лизе было совсем не интересно, но она боялась раскрыть рот, чтобы рассказать об этом. Откровенно говоря, она боялась даже дышать.

Слава богу, что Корявого вовремя отправили обратно, а то бы он либо обделался от страха, либо — что еще хуже — заорал.

Между тем стрекотание стало одно за другим умолкать. В конце концов умолкли все стрекотания и наступила пауза, наполненная шуршанием ветра в бумагах. А потом полилась тихая музыка, какой ни Комов, ни тем более Лиза, никогда в жизни не слышали. Тихий скрип дверных петель; похрустывание сухарика; стон метели в щели под дверью; колокольчик горошины, скатившейся в недрах буфета по каскаду уютно сложенной посуды… Вот что чудилось в этой музыке. Если, конечно, догадаться, что это была именно музыка.

Увы, Комов догадался. Как он мог теперь уйти, в такой интересный момент? Никоим образом не мог он теперь уйти! Мало того — он совершил нечто крайне безрассудное: сделал несколько шагов (просто чудо, что паркет не крякнул! — но Комов об этом даже не подумал), передвинувшись в такое место, откуда ему было видно, что происходит в комнате.

А происходило там следующее. На столе с профессорскими бумагами уже находились несколько десятков мышей. К счастью для Комова все они смотрели совсем в другую сторону. Даже можно сказать — в противоположную, поскольку были обращены к прихожей хвостами. Носы же их были повернуты к железному ящику процессора, где несколько их собратьев возле уже известного нам портрета хозяина квартиры образовали как бы почетный президиум, возвышающийся над толпой. Короче, ни у кого не возникло бы сомнений в том, что на территории стола происходит важное и ответственное мероприятие.

"Совсем как у нас!" — не без некоторого удивления подумал Комов.

Присмотревшись, Алексей увидел торчащие в одном месте над головами завитки и трубочки неведомых ему музыкальных инструментов, а также взлетающую перед ними дирижерскую палочку — тоньше спички.

Один из тех мышей, что стояли возле портрета, поднял лапку — и музыка прекратилась. Тогда махнувший выступил вперед и начал говорить(:

Подняв над головой лапку, очевидно, сжатую в кулак (который из-за его малых размеров и расстояния различить было невозможно), оратор тоненько прокричал по-человечьи:

— Смерть!

Это слово вернуло Комова в страну здравого смысла. Хотя, как вы наверняка догадались, Алексей, кроме последнего слова, ничего не понял из произнесенной речи, ведь она слышалась ему всего лишь мышиным писком.

Он утопился обратно во тьму прихожей, на этот раз страдая от мысли, что под ногами у него вздорный разболтанный паркет, который может выдать его в любое мгновение.

Добравшись до Лизы и нащупав ее запястье, он шепнул:

— Потихонечку отваливаем!

Но едва они сделали первый осторожный шаг к входной двери…

Нет-нет, паркет даже не пискнул. Произошло гораздо более ужасное. Внезапно в прихожей вспыхнул свет. Сама собой включилась лампа. Лиза вскрикнула и хотела было упасть, но Комов не позволил ей этого, хотя у него самого сердце подпрыгнуло и ударилось о ребра. Когда зеленоватый туман в ослепших глазах растаял и сквозь него проступил пейзаж прихожей, Алексей увидел на полу и на полочке возле зеркала маленьких зверьков. От устремленных на него пристальных глаз по спине у следователя забегали неприятные тараканы.

Стремительным движением Комов переместил свое и Лизино тела на оставшийся шаг и нажал на латунную ручку, открывающую путь к свободе… Дудки! Незапертая дверь не поддалась, несмотря на энергичные усилия.

Из-под вешалки, где сгрудились сапоги и ботинки, усиленный мегафоном голос сказал с небольшим иностранным налетом:

— Дверь блокирована. Пути бегства вам невозможны.

Чтобы упредить любые неприятные последствия в сложившейся безвыходной ситуации, Комов тут же поднял руки (немного пришедшая в себя Лиза тоже) и сказал громким и четким голосом:

— Передайте вашему командованию, что у меня для него есть важное предложение.

34

— Положите руки на голову и сядьте на пол! — велел тот же голос.

— Выполняем, — сказал Комов Лизе.

— Они нас убьют? — тихим несчастным голосом спросила деушка.

— Что ты! С какой стати? — горячо и убедительно шепнул в ответ следователь.

Они опустились на пол в требуемых позах. Впереди сразу выстроилась шеренга бойцов с чем-то вроде гранатометов, нацеленных черными дырочками дул прямо в глаза. Неприятное, скажу я вам, положение.

Другие зверьки столпились несколько поодаль, о чем-то попискивая между собой. Потом двое отделились от остальных и направились в комнату.

Наступила пауза, во время которой оставшиеся мыши разглядывали Алексея и Лизу, негромко делясь своими мышиными соображениями, а один из них (сразу было видно — самый большой начальник среди присутствующих), не смешиваясь с толпой, прохаживался между шеренгой гранатометчиков и прочими.