Читать книгу "Пена дней - Борис Виан"

— Почему вы позволили ей умереть? — спросил Колен.

— О, не упорствуйте! — воскликнул Иисус. Он чутьпошевелился, пытаясь поудобнее расположиться на кресте.

— Она была такой нежной, — сказал Колен. —Она никогда никому не причиняла зла, ни в помыслах, ни в поступках.

— Религия тут ни при чем, — процедил сквозь зубыИисус и зевнул. Он слегка тряхнул головой, чтобы изменить наклон терновоговенца на своем челе.

— Я не знаю, в чем мы провинились, — сказалКолен. — Мы этого не заслужили.

Колен опустил глаза, Иисус ему не ответил. Тогда Колен сновапосмотрел вверх. Грудь Иисуса мерно и неторопливо вздымалась, лицо дышалопокоем, глаза были закрыты. Колен услышал, как из его ноздрей вырываетсядовольное посапыванье, словно мурлыканье сытого кота. В этот момент Надстоятельподпрыгнул сперва на одной ноге, потом на другой и задудел в трубу. На этомтраурная церемония окончилась. Надстоятель первым покинул алтарь и направился втризницу, чтобы там переобуться в грубые кованные железом башмаки.

Колен, Исида и Николя вышли из храма и стали за катафалком.Тут появились Священок и Пьяномарь, облаченные в богатые светлые ризы, ипринялись освистывать Колена, и, как дикари, кто во что горазд, плясать вокругфургона. Колен зажал уши, но протестовать не мог, потому что сам заказалпогребенье для бедных. Он даже не шелохнулся, когда в него полетели пригоршникамней.

LXVI

Они долго шли по улицам вслед за машиной. Прохожие больше необорачивались им вслед. Спускались сумерки. Кладбище для бедных находилосьочень далеко. Катафалк подпрыгивал на выбоинах мостовой, а мотор громко ивесело постреливал, словно выпускал праздничные петарды.

Колен уже ничего не слышал, он жил прошлым, иногда вдругулыбка освещала его лицо, он вспоминал все. Николя и Исида шагали за нимследом. Исида время от времени касалась рукой плеча Колена.

Шоссе вдруг кончилось, и грузовик остановился. Впереди былводоем. Гробоносцы вытащили из фургона черный ящик. Колен впервые попал на этокладбище, оно было расположено на острове неопределенной формы, меняющейся взависимости от уровня воды. Он смутно вырисовывался сквозь туман. Дальше катафалкехать не мог. На остров вела длинная пружинящая серая доска, конец которойтерялся в прибрежной дымке. Гробоносцы, ругаясь на чем свет стоит, поволоклиящик, и первый вступил на доску — она была такой узкой, что пройти по ней моглишь один человек. Они несли черный ящик на перевязях из колбасомятных ремней,которые они накинули на себя. Заднему гробоносцу ремень так сдавил шею, что онстал задыхаться и посинел. На сером фоне густого тумана это выгляделоудручающе. Колен двинулся за ним следом, затем на доску ступили Николя и Исида.Первый гробоносец нарочно топал по доске, сотрясая ее, раскачивал из стороны всторону. Потом он исчез в испарениях, которые хлопьями поднимались от воды,подобные распущенному сахару в стакане сиропа. Их шаги звучали нисходящейгаммой, а доска все больше прогибалась по мере того, как они удалялись от ееконца. Когда же они добрались до самой ее середины, она стала ритмично касатьсяповерхности озера, симметричные волночки забурлили с обеих сторон, и темная,прозрачная вода почти ее затопила. Колен наклонился направо и посмотрел вглубину — ему почудилось, что он видит, как что-то белое колышется на дне.Николя и Исида тоже остановились, казалось, что все трое стоят прямо на воде.Гробоносцы продолжали идти вперед. Когда они все прошли две трети пути подоске, она, легонько хлюпнув, оторвалась от воды, и волночки стали постепенноугасать.

Гробоносцы вдруг припустились бегом, они громыхали башмакамипо гулкой доске, а ручки черного ящика стучали о его стенки. Гробоносцы с ящикомоказались на острове намного раньше Колена и его друзей. Никого не дожидаясь,они двинулись по тропинке, с обеих сторон окаймленной живой изгородью изтемнолистых кустов. Тропинка изгибалась по унылой равнине причудливымитоскливыми синусоидами, почва была пористой и рассыпчатой. Постепенно тропинкарасширялась, листья кустарника становились все более серыми, и прожилки ихбархатистой плоти стали отливать золотом. Высокие, гибкие деревья перекидываливетви с одной стороны дороги на другую, и свет, пробившийся сквозь этот свод,терял яркость, становился белесым. Дальше дорога разветвлялась на несколькотропинок. Гробоносцы, не колеблясь, свернули направо, Колен, Исида, Николяторопились изо всех сил, стараясь их догнать. Не было слышно в деревьяхптичьего щебета, вообще ниоткуда не доносилось никаких звуков, только серыелистья иногда отрывались и тяжело шмякались на землю. Дорожка петляла.Гробоносцы злобно лягали стволы, и их кованые башмаки оставляли на губчатойкоре глубокие синеватые рубцы. Кладбище находилось в центре острова. Есливзобраться на валун, то за чахлыми деревьями вдалеке, ближе к другому берегу,можно было увидеть небо, перечеркнутое темными полосами, — это планерымедленно пролетали над лугами, поросшими звездчаткой и диким укропом.

Гробоносцы остановились у края глубокой ямы и принялисьраскачивать гроб Хлои, распевая во весь голос: «Эй ухнем!..», и что-то с глухимстуком упало в яму. Второй гробоносец при этом рухнул на землю, полузадушенныйколбасомятным ремнем, потому что не успел вовремя скинуть петлю с шеи. В этотмомент к яме подбежали Колен и Николя. Запыхавшаяся Исида спотыкалась, непоспевая за ними. И тут вдруг из-за холмика вышли Священок и Пьяномарь, оба взамасленных спецовках, и, завыв по— волчьи, принялись кидать землю и камни вмогилу. Колен стоял на коленях. Он закрыл лицо руками. Камни с грохотомсыпались в яму. Священок, Пьяномарь и оба гробоносца схватились за руки ихороводом закружились вокруг нее, а потом ни с того, ни с сего опрометьюбросились к дороге и, отплясывая фарандолу, скрылись из виду. Священок трубил вбольшой крумгорн, и хриплые звуки долго вибрировали в мертвом воздухе. Земля вмогильной яме начала постепенно осыпаться, и через две-три минуты тело Хлоиисчезло.

LXVII

Серая мышка с черными усиками, сделав невероятное усилие,успела выскочить из комнаты, прежде чем потолок рухнул на пол. Плотные сгусткикакой-то инертной массы винтом вырвались из щелей. Мышка помчалась по темномукоридору к передней, стены которой тряслись и сдвигались, и ей удалось юркнуть подвходную дверь. Попав на лестницу, она кубарем скатилась по ступеням и только натротуаре остановилась. На секунду замерла в нерешительности, потом, сообразивкуда идти, двинулась в сторону кладбища.

LXVIII

— Нет, — сказала кошка. — В самом деле мне нетникакого резона за это браться.

— А зря, — сказала мышка. — Я еще достаточномолода, и меня всегда хорошо кормили, даже в последние дни.

— Но меня тоже хорошо кормят, — возразилакошка, — и кончать с собой я лично не собираюсь. Одним словом, на меня нерассчитывай.