Читать книгу "Повелитель разбитых сердец - Елена Арсеньева"

О боже, как все это было унизительно! С нами нецеремонились, тем более что Максимилиан окончательно потерял голову и полез вдраку. Увы, ему было не выстоять против нескольких мужчин, и они началиизбивать Максимилиана…

До сих пор у меня перехватывает горло, когда я вспоминаю обэтом кошмаре. Не знаю, что сделали бы с ним, когда бы я не закричала, что онибьют не кого-нибудь, а брата знаменитого Лепелетье, героя Республики, причем вприсутствии его дочери – дочери Конвента!

После этих слов во рту у меня воцарился отвратительный вкус,какой-то кровавый… Но мой крик возымел некоторое действие: Максимилианаоставили в покое. Однако эти злодеи не изменили своих первоначальных намерений.Они все же ворвались в башню, отыскали полотно и забрали его. При этомповеренный Давида еще пытался нас стыдить: мы-де семья Лепелетье, а между темпротивимся увековечению его памяти!

Максимилиан лежал на земле, чуть ли не рыдая от сознаниясобственного бессилия, я склонялась над ним… Признаюсь, что, к стыду своему, яне смогла сдержать слез. И вдруг я заметила, что к нам приближается один изприставов. На этого человека я обратила внимание еще прежде – он не особенноусердствовал в исполнении своих обязанностей, все больше помалкивал, да и Максимилианапальцем не тронул. Подойдя к нам, он опасливо оглянулся и сказал сочувственно иочень тихо, словно не хотел, чтобы его слова были услышаны его сотоварищами:

– Погодите отчаиваться! Вы – семья Лепелетье, и вы имеетеправа на картину. Вам следует обратиться к правосудию. Поезжайте вимператорский суд в Париже и проситесь к мэтру Ле-Труа. Запомните эту фамилию –Ле-Труа!

Слегка кивнув, словно бы в знак ободрения, он поспешноотошел и присоединился к товарищам, которые уже грубо окликали его и спрашивали,о чем он говорит с нами. Голосом, враз изменившимся, сделавшимся столь жегрубым, как голоса остальных, он ответил:

– Я им говорил, что они еще легко отделались, эти глупцы!Они позорят славное имя Лепелетье!

С этими словами он тоже вскочил на коня. Раздался слитныйцокот копыт – и все стихло.

21 июля 200… года, Мулен-он-Тоннеруа, Бургундия. ВалентинаМакарова

– Бонжур, мадемуазель Николь! Давненько вас не видел. Решилинавестить родовое гнездо?

– Бонжур, Жильбер! Да, вот выбралась ненадолго.

Я открываю глаза и некоторое время смотрю на нечто серое,что маячит перед моим носом. Шея у меня затекла и болит.

– Как поживает ваш супруг? А малышка? Вы ее привезли? –звучит раскатистый мужской голос.

– Нет, она в Париже. Неожиданно вернулись мои родители, онаосталась с ними.

– А когда же они сюда заглянут? Как их дела, как здоровье?

– Вроде бы в сентябре собирались. У них все отлично,спасибо. А как вы, как Жаклин?

– Ну, что с нами сделается! Жаклин возится со своимицветами, и больше ей ничего не нужно. Сейчас она уехала на пару деньков к сынув Аржентой. Жарища какая, а? В Париже тоже жарко?

Не сразу соображаю, что смотрю на серую обивкуавтомобильного сиденья. Значит, я уснула в машине на заднем сиденье и свалиласьна бок.

– Да, очень жарко, конечно. Но, по-моему, здесь еще жарче. Ясмотрела на поля вдоль дорог – все высохло. Неужели дождей в самом деле не былос мая?

– Вот именно. Три месяца! И на август прогнозы самые ужасные– дождей ждать не стоит. Говорят, на юге уже горят леса.

– А родители раньше времени прервали свой тур по Китаю,потому что их там буквально залило. Беспрерывно идут дожди. Какаянесправедливость, верно?

Пытаюсь сесть, чтобы посмотреть, с кем говорит Николь, но вэто время она прощается со своим собеседником и трогается с места. Крутойповорот – и меня снова валит на сиденье. Успеваю только заметить удаляющийсятемно-зеленый «БМВ».

Наконец мне удается совладать со своей тяжелой головой исилой инерции. Я сажусь. Николь тормозит и поворачивается ко мне:

– Эй, ты как? Проснулась?

Ее темные глаза смотрят на меня с жалостью. И с некоторойопаской. Похоже, она снова начала раздумывать, а не сошла ли я внезапно с умана почве мании преследования. Да ладно, пусть думает все, что угодно. Главное –она увезла меня из Парижа!

Конечно, я подвергла ее слишком суровому испытанию, когдавдруг ни с того ни с сего сорвалась с места на улице Монторгей и ринулась куда-тоза угол. В первую минуту Николь подумала, что я решила сбежать от мороженщика,не заплатив, однако потом оказалось, что я даже заказать ему ничего не успела.Какую-то минуту она колебалась, бежать за мной следом или подойти к Максвеллу,и уж не знаю, как сложилась бы моя судьба, если бы она выбрала второе, удалосьбы мне дожить до нынешнего дня или нет. Меня спасла Шанталь, которая почему-тоне пожелала со мной расстаться. Она принялась хныкать и тянуть ручонки вследмоей стремительно улепетывающей фигуре, и Николь кинулась вслед за мной впроулок, толкая впереди себя коляску. Догнать меня ей удалось, впрочем, толькона пересечении с улицей Риволи. То есть я неслась в противоположном направленииот дома, сама не соображая куда. И неведомо, остановилась бы или нет, если быне светофор и не сплошной поток машин, который двигался по Риволи. Причем,когда Николь наконец-то схватила меня за руку, я попыталась отбиваться изаорала… Жуть, конечно. До сих пор помню, как на нас смотрели прохожие!

Чтобы не пугать закапризничавшую Шанталь, мне пришлось взятьсебя в руки. Постепенно первая паника отошла, я перестала трястись. Никольуговорила меня присесть в ближайшем бистро и заказала «Дьявольскую мяту» –ледяной мятный напиток совершенно невероятного, правда что дьявольски-зеленогоцвета. Сделав несколько глотков, под мурлыканье Шанталь, которая заняласьбисквитом, я смогла с большей или меньшей связностью объяснить, что произошло.

Я рассказала Николь все: про Дзержинск и про ту сумасшедшуюночь перед моим вылетом в Париж, про цыганку и про Василия. И про те глаза,которые смотрели на меня поверх ствола пистолета, а потом – в кабине лифта ваэропорту Франкфурта. Ну откуда, откуда он вдруг взялся в бистро на улицеМонторгей? Почему оказался рядом с Максвеллом?

Значит, он все же прилетел в Париж! Теперь он будет искатьменя! И Максвелл ему поможет!

Боже мой, неужели дамский угодник, художник Максвелл связанс террористами из России? Какой кошмар! Господи, ну зачем, зачем я потащилась сНиколь на этот аукцион? Зачем я его увидела? Зачем он увидел меня!..