Читать книгу "Черная акула - Иван Сербин"

Как только электричка тронулась, вертолет снова взмыл вверх. И в ту же секунду ожила рация.

— Шестерка для Первого, — произнес невыразительный голос. — Он в «коробочке». Сулимо поднес рацию ко рту и нажал кнопку передачи.

— Ты уверен? На платформе его не было?

— Да, мы проверили, все чисто, — тут же отозвался Шестой.

— Хорошо, стой там. Сейчас мы тебя заберем. Сулимо показал пилоту «вперед». Тому не нужно было повторять дважды.

Убийцы переходили из вагона в вагон, внимательно разглядывая пассажиров. Оказываясь в пустынных тамбурах, они доставали рации и коротко докладывали: «Пусто. Пока пусто». Расстояние между идущими с разных концов поезда боевиками все больше сокращалось. Двое боевиков, осматривающих первую половину состава, находились на расстоянии двух вагонов и одного межвагонного стыка друг от друга. Если беглец прятался где-то здесь, то деваться ему было некуда. Боевик с позывным «Двойка», начавший обследование с головы состава, ускорил шаг. Третий вагон оказался почти пустым: в центре сидела компания пацанов, через три отсека от них дремал, прикрыв лицо курткой, здоровенный амбал, телосложением явно не походивший на разыскиваемого беглеца, а в тамбуре курил бородатый толстяк непрезентабельного вида. Убийца зашагал по проходу, на всякий случай заглядывая в промежутки между скамейками. Он не делал этого ни в первом, ни во втором вагоне, потому что понимал: там слишком много народу, летчику не удалось бы спрятаться, не подняв шума. Единственное, что мог предпринять беглец в такой ситуации, — попытаться прикинуться обычным пассажиром: забраться к окну и прикрыть лицо. Здесь же ему вполне могло прийти в голову нырнуть под лавку. Эти сопляки-волчата не обратили бы на перепившего бомжика никакого внимания. Тот сел бы подальше и потихонечку сполз бы под скамейку, так и оставшись незамеченным. Проходя мимо компании пацанов, убийца остановился и повернулся к ним.

— Молодые люди, — уверенно и твердо произнес широкоплечий. Ребята посмотрели на него.

— Я ищу опасного преступника. Рост примерно метр семьдесят пять, одет в старое коричневое пальто, телосложение среднее. Возраст — около сорока. Он мог пройти здесь несколько минут назад. — Широкоплечий выжидательно уставился на пацанов. Те переглянулись.

— Не, не видели, — наконец пробормотал один, качая головой. — А он че, должен был здесь, что ли, проходить? Убийца не ответил, он просто повернулся и зашагал дальше. Дойдя до дремлющего амбала, боевик на всякий случай наклонился, одним пальцем отодвинул воротник и заглянул пассажиру в лицо. Дремлющий приоткрыл один глаз, затем второй и недобро хмыкнул:

— Что надо, козел?

— Спи, — холодно ответил убийца. В тамбуре он остановился. Помимо двери, ведущей в соседний вагон, здесь была еще и дверь в туалет. Пухлый бородач косо поглядел на него, затянулся сухой «беломориной» и шагнул в сторону, освобождая проход. Убийца посмотрел в грязное, засиженное мухами стекло. В следующем вагоне появился его напарник, шедший навстречу. Не особенно раздумывая, широкоплечий повернулся и ткнул ладонью в дверь туалета.

— Заперто там, — глухо сообщил пухлый здоровяк. — Я сам пос…ть хотел. Да разве в этом долбаном поезде хоть один открытый сортир найдешь? Ж…ы. Убийца моментально крутанулся на каблуках и уставился мужику в лицо тяжелым немигающим взглядом. Тот безразлично хмыкнул и отвел глаза.

— Да ладно, гражданин начальник. Я же дверь-то не ломал. Он вновь глубоко затянулся и выпустил сероватый дым из прокуренных легких. Табачное облако лениво поплыло в холодном воздухе, втягиваясь сквозняком в щель между стальным косяком и дверцей. Убийца, вдруг словно сообразив что-то, резко вытянул руку и, рванув на себя межвагонную дверь, шагнул вперед. Дверь в соседний вагон оказалась распахнутой. Кто-то, от дурного удальства, что ли, выворотил замок «с мясом». Здесь было еще холоднее. Боевик недобро осклабился — он уже все понял. Еще шаг, поворот головы, и его взгляду открылся пустой оконный проем.

— Сука, — тихо, почти неслышно выдохнул убийца и сунул руку за отворот пальто. Вытащив рацию, он подошел к проему, выставил черный штырек антенны на улицу и нажал кнопку вызова. — Единица, я — Двойка, ответьте мне. Двойка вызывает Единицу. — Затем боевик перевел тумблер в положение приема.

— Второй, я — Первый, слушаю тебя, — проскрипел в динамике голос Сулимо.

— Он ушел. В эфире повисло тяжелое молчание, затем последовал короткий вопрос:

— Как?

— В одном из тамбуров выбито стекло, — ответил Второй. — Видимо, выскочил на ходу. Этого мы не могли предусмотреть. В кабине вертолета Сулимо матернулся. «Разворачивайся», — кивнул он пилоту. Вертолет развернулся на месте, снизился и пошел над заснеженной целиной, держась на расстоянии примерно пятидесяти метров от железнодорожных путей. Капитан не верил, что летуну удалось на полном ходу выпрыгнуть из окна. Но на всякий случай стоило проверить. Убийцы в поезде знали, что делать дальше: один едет до конечной, осматривая пассажиров, выходящих из вагонов, на тот случай, если беглец все-таки сумел каким-то невероятным образом спрятаться в поезде. Остальные выходят и ждут указаний от координатора. От капитана Сулимо.

Алексей перевел дух. Похоже, непосредственная опасность миновала, убийца прошел мимо. Спасибо человеку, стоявшему в тамбуре и пытавшемуся пару минут назад вломиться в якобы запертый сортир. То есть дверь действительно была заперта, но замочек оказался достаточно хлипким, и Алексею удалось выбить его одним ударом ноги. Нырнув в крохотное, пропахшее экскрементами помещеньице, загаженное и заплеванное, как большинство поездных сортиров, он плюхнулся на унитаз и, навалившись спиной на заднюю стенку, подпер ногами дверь. Первым появился не убийца, а какой-то страждущий мужик. Он пару раз ткнулся в дверь, затем громко и смачно, на весь тамбур, обложил поездную бригаду, МПС, а заодно и правительство и притих. Но Алексей знал, что это еще не все. Самое серьезное испытание было впереди. Любой из боевиков, несомненно, обладал гораздо большей физической силой, чем этот подпитый пассажир. Дверь же следовало держать так крепко, чтобы убийца даже не догадался о том, что она все-таки не заперта. Через пару минут последовал второй толчок, куда более сильный, чем первый. Алексей успел напрячь мышцы, но створка все-таки едва заметно колыхнулась. За дверью молчали. Алексей затаил дыхание и стиснул зубы. Ему было страшно. Дико страшно. Ноги его гудели, мышцы словно налились раскаленной сталью. Он понимал: даже если убийца не заметил, что замок поврежден, он все равно может ткнуться еще раз, для очистки совести, и уж тогда-то простенький обман обязательно будет раскрыт. Дверь распахнется, и взору убийцы предстанет долгожданная жертва. Жалкая, грязная, полулежащая на унитазе и глядящая на него снизу вверх. В этот момент в тамбуре кто-то глухо забормотал, скорее всего тот самый мужик, что ломился в туалет первым. Алексей ждал. Он не знал, отважится ли преследователь ломать дверь при свидетеле. Тот вполне мог бы вызвать поездную бригаду. Не захотят же эти здоровяки лишний раз «светиться». Ни к чему им это. Снаружи хлопнула межвагонная дверь, гулко, словно из пушки выстрелили. Стоящий в тамбуре мужик что-то удивленно пробормотал. Наверное, преследователи обнаружили выбитое окно. Первоначальный план Алексея был прост: переждать, пока убийцы перейдут в следующий вагон, затем попытаться пробраться в начало состава и вызвать поездную бригаду. Впрочем, был еще один выход: продолжать сидеть в крохотном сортире, и пусть электричка уносит его все дальше и дальше. Возможно, он сможет добраться до Ростова. Но… Тут было одно «но». Хорошо, если убийцы покинут поезд всей командой, решив, что его уже здесь нет. А если кто-нибудь из них на всякий случай останется? Парни Сулимо не производили впечатления людей, пускающих дело на самотек. Наверняка они захотят подстраховаться, учтут возможность, что беглец все же исхитрился каким-то образом спрятаться от них, остаться незамеченным. Один или двое широкоплечих доедут до Ростова, наблюдая за выходящими на промежуточных станциях, заметив Алексея, пристрелят его, а затем спокойно растворятся в толпе. Состав вновь начал сбавлять скорость. «Шахтинск, — подумал Алексей. — Большой город, — припомнились ему слова давешнего велосипедиста. — Для них это большой город. Тут должно быть отделение ФСК — единственная организация, на которую я могу рассчитывать. Ни на военные, ни на эмвэдэшные организации надежды больше нет. Но сначала мне нужно выбраться из поезда-западни живым». Алексей посмотрел на узенькое окошко. Если бы ему удалось опустить нижнюю часть рамы, то вполне можно было бы выбраться наружу. Правда, прыгать придется, когда поезд уже достигнет перрона. В противном случае он рискует переломать себе все кости и попасть в руки преследователей. Конечно, будь Алексей в полном порядке, он попытался бы спрыгнуть на ходу. Но в его состоянии подобная попытка была равносильна самоубийству. Алексей еще раз посмотрел на окно. Первым делом нужно дотянуться до ручки, никелированной, удобной, покрытой легким налетом инея. Не меняя положения, он вытянул правую здоровую руку и… тихо выругался сквозь зубы. Пальцы напряженно подрагивали всего в десяти сантиметрах от верхнего края рамы. Можно было бы дотянуться до нее левой рукой, но что это даст? С раненым плечом нечего и надеяться отжать стопорную клавишу. Алексей напрягся, поворачиваясь на бок и выигрывая таким образом около пяти сантиметров. Он заскрипел зубами от отчаяния. «А если попробовать повернуться еще?» — родилась в голове шальная мысль. Впрочем, она так же быстро ушла, как и появилась. Рана на плече не позволила бы ему этого сделать. К тому же стоит Алексею потерять опору, и дверь туалета распахнется. Убийца, может быть, этого и не заметит, но стоящий в тамбуре мужик точно завопит благим матом что-нибудь вроде: «Какого хрена ты, козел, по полчаса в сортире сидишь?» Алексей перевел дыхание. «Спокойно, спокойно, — сказал он себе. — Еще не вечер. Ну, в конце концов, больное плечо. Подумаешь! Как будто у тебя никогда раньше плечи не болели. Давай-ка». Вытянув левую руку, он легко ухватился за никелированный поручень и повис на нем всей тяжестью. Оглушающая боль в плече заставила тело конвульсивно дернуться. Алексей едва не закричал, настолько мощной и жгучей она оказалась. Заскрипев зубами, он задышал часто-часто, приноравливаясь к тяжелому барабанному стуку крови в раскуроченных мышцах. Вроде бы ничего, можно терпеть. Да и некогда. Не о боли думать надо, не о собственном истерзанном теле, а о клавише, запирающей замок. Ее следовало нажать, чтобы язычок вышел из стопорного гнезда. Но тут одной рукой не управиться, хоть удавись. Ладно, плевать. Была не была. Алексей подтянул тело влево, ближе к окну. Дверь чуть дернулась, но он тут же прижал ее ногой, напряженно ожидая удивленного выкрика из тамбура. Однако если жаждущий справить нужду мужик и стоял там, то он ничего не заметил. Алексей мысленно перекрестился. Хрипло выдохнув, он подтянулся на левой руке, поднял правую и вцепился в серебристую рукоять, повиснув на ней с отчаянием скалолаза, болтающегося над пропастью. Ему пришлось напрячь мышцы спины, чтобы удерживать дверь одной ногой. Вторую он поставил на пол для опоры. Пластиковая створка едва заметно подрагивала. Если бы сейчас кто-нибудь толкнул дверь в туалет, то Алексей не удержал бы ее. Он понимал всю степень риска и то, что этот план побега практически безнадежен. Его могут обнаружить в любой момент. Но теперь уже поздно, — начал делать — делай, — и станция совсем уже близко. Алексей сжал зубы и что было сил вдавил стопорную клавишу в никелированную ручку. Та с трудом, но поддалась. Рывок вниз. Рама осталась на месте. Алексей, едва не закричав от напряжения, приподнял правую руку и нажал на клавишу так, что она ушла в рукоять по меньшей мере на полсантиметра. В ту же секунду рама абсолютно легко и свободно пошла вниз. Она даже не скользила, а просто падала, утопая в стене вагона. Когда ее нижний край достиг металлических стопоров, послышался громкий глухой удар. Алексей, не ожидавший столь резкого рывка, слетел со стального унитаза и пластом грохнулся прямо на загаженный пол, вмазавшись в ребристое железо всем весом, раненым плечом, лицом. На мгновение потеряв над собой контроль, он взвыл матерно, коротко, всего в три слова. Однако человек в тамбуре услышал. Он секунду ошарашенно смотрел на свободно болтающуюся дверь, а потом подошел и ткнул в нее ладонью. Створка распахнулась, звонко хлопнув о стену.