Читать книгу "Таймлесс. Сапфировая книга - Керстин Гир"

Мистер Джордж наморщил лоб.

— Не понимаю, к чему ты клонишь, Гидеон, — сказал мистер Уитмен. — Но сейчас тебе действительно лучше отправиться на примерку. Мы с мистером Джорджем позаботимся о Гвендолин, тебе не о чем волноваться.

Гидеон снова посмотрел на меня.

— Предлагаю такой вариант: я быстро улаживаю всё с мадам Россини, и потом вы просто посылаете меня следом за Гвендолин, всё равно куда. Тогда ей даже тёмной ночью не придётся никого бояться.

— Кроме тебя, — сказал Химериус.

— Ты давно уже превысил свой лимит на сегодня, — сказал мой учитель. — Но если Гвендолин действительно так боится… — он с беспокойством посмотрел на меня.

Его можно было понять. Наверное, вид у меня в тот момент действительно был очень испуганный. Сердце давно билось где-то в пятках, и я не в силах была вымолвить ни слова.

— Можно так и поступить, — сказал мистер Уитмен. — Я ничего не имею против. А ты, Томас?

Мистер Джордж лишь отмахнулся, но сделал он это так медленно, будто собираясь поступить иначе.

По лицу Гидеона скользнула довольная улыбка, и он наконец-то сошёл со своей нерушимой позиции возле двери.

— Тогда до скорого, — сказал он тоном победителя. Мне показалось, что в его словах я уловила угрозу.

Когда дверь за ним закрылась, мистер Уитмен вздохнул.

— После этого нападения он ведёт себя как-то странно, ты не находишь, Томас?

— Очень может быть, — сказал мистер Джордж.

— Наверное, стоит провести с ним ещё одну воспитательную беседу касательно тона, которым следует общаться с высшими по званию, — сказал мистер Уитмен. — Для своего возраста он довольно… Ну да ладно. Сейчас он под таким давлением, это тоже нельзя сбрасывать со счетов, — он повернулся ко мне и ободряюще кивнул. — Гвендолин, ты готова?

Я встала.

— Да, — соврала я.

~~~

Ворон, парящий в рубиновом храме,

Слышит песнь мёртвых он между мирами,

Не знает, что силою он наделён,

Но вот пробил час, завершён круг времён.

Лев с диамантовым гордым оскалом,

Под действием чар сила светлая пала.

Солнце умрёт, лишь тогда всё сменится,

Ворона смертью круг завершится.

Из тайных записей графа Сен-Жермена

Глава девятая

Я даже не поинтересовалась, в какой год они собираются меня отправить, смысла в этом было ни на грош. В комнате всё выглядело точь-в-точь так же, как и в прошлый раз.

Посреди по-прежнему красовался зелёный диванчик, я смерила его хмурым взглядом, будто именно он был виноват во всех моих неприятностях. Как и в прошлый раз возле стены, в которой Лукас устроил тайник, высилась гора стульев. На минуту мне показалось, что надо срочно разобрать эту баррикаду. Если Гидеон что-то заподозрил — а это без сомнения так и есть — он первым делом решит прочесать комнату вдоль и поперёк. Может, спрятать содержимое тайника за дверью старой лаборатории, где-нибудь в коридоре? А потом вернуться, прежде чем прибудет Гидеон… Я лихорадочно бросилась к стульям и начала сдвигать их к другой стене, но потом резко передумала. Ведь во-первых, перепрятать ключ мне всё равно не удастся, потому что дверь в лабораторию должна оставаться на замке, и во-вторых, даже если Гидеон и обнаружит тайник, как он сможет доказать, что кто-то соорудил его специально для меня? Я просто буду строить из себя дурочку и всё отрицать.

Я аккуратно вернула стулья на место, стараясь не оставлять на пыльных сидениях и креслах свежих следов. Затем я подёргала ручку двери, на случай, если лабораторию оставили открытой, но нет, дверь не поддалась. Тогда я уселась на зелёный диван и стала ждать.

Состояние у меня было такое же, как четыре года назад после истории с лягушкой, когда мы с Лесли сидели перед кабинетом директора Гиллза, пока он не изволил выделить нам несколько минут в своём страшно загруженном графике, чтобы прочитать нам нравоучения. Вообще-то, ничего такого мы не совершили. Это всё Синтия, она переехала бедную лягушку колесом своего велосипеда, и не проявила ни капельки жалости («это всего лишь глупая лягушка» — сказала она). Тогда мы с Лесли твёрдо решили отомстить. Мы хотели похоронить лягушечку в парке, но прежде собирались немного пощекотать Синтии нервы, лягушка-то всё равно уже мертва, тут ничего не исправишь, поэтому мы решили, что палачу и жертве не помешает устроить ещё одно свидание — и подбросили лягушку Синтии в суп.

Кто ж мог подумать, что у Синтии при виде лягушечки случится такой припадок… Поэтому директор Гиллз обращался с нами как с двумя злостными нарушительницами. Нашего проступка он так и не забыл.

Каждый раз, когда мы имели несчастье попасться ему на глаза где-нибудь в коридоре, он говорил обычно: «А, это вы, лягушатницы бессердечные!», и мы снова вспоминали весь этот позор.

Я прикрыла глаза.

Почему Гидеон так поступал со мной? У него не было никаких причин вести себя подобным образом. Я ничего ему не сделала. Все вокруг только и твердят, что мне, мол, нельзя доверять, что я предательница, завязывают мне глаза, не отвечают на вопросы, держат под контролем… Понятно же, что я попытаюсь выяснить хоть какие-то детали. Куда же он запропастился? Лампочка под потолком тихонько затрещала и мигнула. А здесь в подвале довольно прохладно. Наверное, они послали меня в одну из этих холодных послевоенных зим, о которых так много рассказывала бабушка Мэдди. Отлично. Вода замерзала прямо в трубах, а на улицах валялись дохлые животные, окаменевшие от мороза. Я подышала на руки, чтобы проверить, не идёт ли изо рта пар. Нет, пара не было.

Лампочка снова мигнула, и мне стало страшно. А что, если она погаснет и мне придётся досиживать остаток времени в темноте? На этот раз никто не догадался дать мне фонарик, со мной вообще обошлись довольно небрежно. Наверное, когда наступит темнота, крысы так и побегут из своих укрытий. А они ведь точно голодные… где крысы, там и тараканы. Призрак рыцаря-тамплиера, о котором рассказывал Гидеон, тоже, наверное, не прочь будет меня попугать.

К-р-р-р-р-р-к.

Это напомнила о себе лампочка.

Я стала думать, что пусть уж лучше явится Гидеон, чем крысы и призраки. Но он не приходил. Вместо этого лампочка отчаянно замигала, будто демонстрируя, что жить ей осталось несколько минут. Когда я была маленькой и боялась темноты, чтобы побороть страх, я пела. Вот и сейчас я поступила так же, по старой памяти.

Сначала я запела совсем тихонько. Затем немного громче.

Меня ведь всё равно никто не услышит.

От пения на душе сразу становилось спокойнее. Оно спасало от страха. И от холода.

Даже лампочка, и та на какое-то время перестала мигать. Но когда я запела что-то из Марии Мены,[26]она снова взялась за своё. Кажется, Эмилиана Торрини[27]ей тоже не пришлась по вкусу. А вот старые хиты группы «АВВА» она сопровождала ровными спокойными лучами. Жаль только, что этих хитов я знала не очень много, но лампочка в этом плане была непривередливым слушателем, она прощала мне маленькие вольности вроде «ла-ла-ла, one chance in a lifetime, ла-ла-ла-ла».