Читать книгу "Славянский «базар» - Сергей Зверев"

«Москвич» сбавил скорость, защелкал указатель поворота. Когда съезжали с дороги, Бунин отметил, что Карл бросил короткий взгляд в зеркальце заднего вида – проверял, нет ли «хвоста».

«Значит, и он до сих пор не уверен, что сумел перехитрить конторщиков-преследователей».

Раздолбанная проселочная дорога петляла. То ныряла в лес, то выныривала из-под деревьев на поле. Одно радовало – пейзаж: еще не сжатое ржаное поле упиралось в темно-синюю полоску елового леса, а среди ржи высилось несколько огромных дубов. И никакой цивилизации, если не оборачиваться на покинутое шоссе, даже опор линии электропередачи не видно.

– Нравится? – внезапно прервал молчание Карл.

– Красиво.

– Здесь киношники любят снимать исторические фильмы.

– Я, кажется, видел один, месяц назад или меньше.

Бунину вспомнилась виденная по телевизору лента. Те же дубы, та же колышущаяся на ветру рожь, предгрозовое небо и всадники на взмыленных конях. Тогда ему подумалось, что именно так и выглядела Центральная Россия в прошлом. Иллюзию разрушил Карл:

– Они не понимают, что раньше не было бескрайних полей, потому что не знали тракторов и комбайнов. Наделы были нарезаны на узкие полоски.

– Почти как на теперешних дачах.

– Именно как на дачах. Ручной труд на земле, у него своя специфика. На зоне я много книг прочитал, и по русской истории тоже.

Дорога обогнула выступ леса. Покосившиеся железные ворота чисто символически прикрывали въезд в дачный поселок. Множество небольших домиков, издалека похожих, как братья, жались друг к другу.

– Наследие эпохи застоя, – представил Карл открывшийся рукотворный пейзаж, – тогда участки под застройку выделялись по четыре сотки – четыреста квадратных метров. Теперь один холл в доме «нового русского» побольше будет. А дома запрещалось строить выше двух с половиной метров – от конька до земли, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не возвел второй этаж. Но мне здесь нравится. Память молодости. Не поверишь, но в одном из таких домиков я впервые узнал, что такое настоящая женщина.

– В каком же году это было?

– Поздно, – усмехнулся Карл, – до этого мне попадались только телки.

– Она жила здесь?

– Может быть… Не дай бог тебе такого счастья, как настоящая любовь, – Карл, проезжая мимо дворика, пестревшего цветами, приподнял руку над рулем, невзрачный мужичонка в спортивных штанах радостно заулыбался ему из-за невысокого заборчика и закивал.

– Тебя тут знают?

– А что в этом странного? – пожал плечами вор в законе. – Они знают не меня, – он сперва похлопал ладонью по приборной панели машины, а затем коснулся полей старой шляпы. – Они знакомы со странноватым дачником. Ты лучше погляди на это, – и он притормозил.

В конце дачной улицы высилось что-то настолько же немыслимое, насколько и безвкусное, при этом удивительно теплое и душевное – построенный явно без проекта, по наитию, сказочный теремок. Странное сочетание избушки Бабы Яги, московского храма Василия Блаженного и Спасской башни Кремля.

– Впечатляет? – «Москвич» проехал два участка и замер, вплотную прижавшись к заборчику, Карл заглушил двигатель. – Ты видел здешнее чудо. Если повезет, познакомлю с хозяином.

Бунин стоял у калитки, до половины спрятавшейся в давно не кошенной, разросшейся траве. Узкая дорожка, мощенная булыжником, вела к неказистому домику с покатой крышей. Торцевую стену дома целиком закрывала поленница почерневших дров. Зато сарай превышал размерами само жилье. Сколоченный из грубых досок, он выглядел мрачно и даже пугающе. Единственно радостным, ухоженным местом на всем участке был навес на четырех столбах, крытый озерным камышом, и цветник неподалеку от него. Под навесом раскинулся дощатый стол и садовые скамейки. При желании здесь могла разместиться компания на дюжину человек.

– Что это? – Бунин толкнул калитку, зашелестела, сминаясь, перестоялая трава.

– Заходи, живу я здесь.

Карл отворил широкую дверь сарая, вытащил и развернул выгоревший на солнце, покрытый пятнами старый брезент, набросил его на «Москвич». Под огромным полотном автомобиль спрятался вместе с номерами и колесами.

Бунин дожидался законного, сидя под навесом. Светило солнце, ветер покачивал свисающие с крыши стебли камыша, пахло недавно распустившимися цветами. Несколько слив и вишен обступали навес. Пчела, покружив над цветком, заинтересовалась пачкой сигарет, брошенной Николаем на стол, ползала, привлеченная ароматом хорошего табака.

Николаю показалось, что он не просто уехал из Москвы. Столица не только отдалилась, она стала такой же нереальной для него, как и Антарктида. Знаешь, что такая есть, но проживешь жизнь и никогда туда не попадешь. Бунин приблизил зажженную сигарету к ползавшей по пачке пчеле. Тонкая струйка дыма потекла к насекомому. Завибрировали прозрачные слюдяные крылышки, и пчела унеслась к цветам.

«Как тут спокойно, – подумал Николай, – а всего каких то полсотни километров от города».

– Немного запущено, но мне здесь нравится, – Карл провернул ключ в замке и пригласил Бунина в дом.

Две комнатки, кухня-прихожая. Обстановка более чем скромная – ничего лишнего. Старый однокассетник с приемником стоял на полке.

– Переоденься, у тебя слишком городской вид для дачи, – Карл вытащил из шкафа спортивный костюм, – шлепанцы найдешь в прихожей. В городе сейчас ни мне, ни тебе появляться не стоит.

– Ты давно обзавелся дачей?

Раньше сама эта мысль показалась бы Бунину кощунственной, хотя он и подозревал, что у Карла есть не только несколько квартир в Москве, чтобы перекантоваться при опасности. Но воображение рисовало ему большой загородный дом со всеми удобствами за кирпичным забором. Нечто вроде дома, где жил Монгол.

– Удивил тебя?

– Ты умеешь удивлять.

– Уже лет пять, как я обзавелся домиком. – Карл, зайдя в комнатку, переодевался, вышел он в белых, немного мятых штанах и наглухо застегнутой полотняной рубашке, в шлепанцах на босую ногу. – Иногда случается, что нужно уединиться и чтобы ни одна собака не знала, куда я подевался.

– Да никому и в голову не придет искать тебя здесь.

– Не преувеличивай. Если возьмутся искать основательно, найдут где угодно. Вопрос только во времени. Поэтому мы должны найти быстрее.

– Кого?

– Если ты только прячешься, значит, заранее проиграл, тот, кто прячется, убегает – не продвигается ни на шаг вперед, – Карл щелкнул пальцами. – Поставь чайник. Попьем кофе и решим, что делать в первую очередь.

Николай не обольщался, Карл не собирался с ним советоваться.

«Наверняка он уже придумал все, что станет делать. Это как с машиной и с двойным гаражом. Он никому до последнего момента не говорит о своих планах. В этом его сила. И все же сегодня с ним я, а не кто-нибудь другой».