Читать книгу "Новик - Геннадий Борчанинов"

поняли, но хотя бы в моём присутствии это требование соблюдали.

Кипячение воды тоже не прижилось. Сырую воду пили редко, за столом всё больше пили слабый алкоголь или сыто. Возможно, в будущем походе удастся продвинуть кипячёную воду, но я сильно сомневался. Никто не будет этим заниматься в походных условиях, да ещё и из-под палки.

С медициной аналогично, раненых, к счастью, не было, больных лечить я не умел, и привнести что-то в медицину, кроме стерилизации инструментов, я не мог.

Но я продолжал искать варианты и вспоминать идеи, покуда царь не вернулся с богомолья.

Произошло это незаметно и тихо, царский кортеж въехал в Москву с утра, с восточной стороны. Улицы не перекрывали, мигалки и сирены не включали, снайперов на крышах не ставили. Уходили царь с царицей и вовсе пешком, пока весь остальной обоз тащился сзади, но вернулись уже на транспорте. Царь — верхом, царица — в крытой повозке, напрямую в Кремль. Без ажиотажа и шума.

И я снова часами болтался в Кремле и около него, пытаясь прорваться на приём к царю. Ровно как и сотни других просителей.

Иоанна хотели видеть все, от простых челобитчиков до родовитых князей, всем что-то было нужно. Пиров государь не устраивал, приёмов тоже, но обязанностями правителя не пренебрегал, работал со своими приближёнными. Я же в число этих приближённых не входил, к сожалению, но активно работал над тем, чтобы туда попасть.

С ливонцами пока действовало перемирие, но я знал, что псы-рыцари его нарушат, не знал только, когда именно. Думаю, меня оповестят, если вдруг снова начнутся боевые действия. Сотня стрельцов куда нужнее там, в Прибалтике, нежели в Москве.

И я, можно сказать, с нетерпением ждал, когда уже наконец продолжится война, вот только, с другой стороны, война принудит меня уехать из Москвы, покинуть царское окружение, в котором так много невыявленных предателей. То есть, передо мной стоял выбор. Уехать и позволить внутренним врагам делать свою работу, или же остаться и позволить внешним врагам осадить недавно завоёванные крепости. Остаться и лишиться шанса проверить свою сотню в реальном бою.

Я раздумывал над этой дилеммой долгое время, но так пока и не решил, как поступить, когда Разрядный приказ вновь призовёт меня на службу.

Свой устав я носил с собой, почти как паспорт, чтобы быть готовым в любой момент продемонстрировать его царю. И эта стратегия, вкупе с ежедневным посещением Кремля, всё-таки окупилась.

В тот день, удивительно тёплый и пригожий, несмотря на то, что осень уже окончательно вступила в свои права, я приехал в Кремль, чтобы зайти в Разрядный приказ. Моя сотня пока существовала сама по себе, отдельная, особая. И мне хотелось узнать, к какому из стрелецких полков её припишут в случае войны, чтобы заранее, так сказать, подстелить себе соломки.

Разрядный приказ сейчас возглавлял думный дьяк Данила Фёдорович Вылузга, и вышло так, что я подчинялся напрямую ему. Так что я зашёл внутрь здания, поздоровался со знакомыми подьячими и спросил разрешения встретиться с Данилой Фёдоровичем.

— Никак нельзя пока, Никита Степаныч, — остановил меня дородный широкомордый дьяк, Иван Клобуков. — Государь у него. Книги смотрят. Зайди завтра, а?

Стало ясно, почему все такие взмыленные. И почему хотят меня отсюда спровадить, чтобы не мешался.

— Книги смотрят? — спросил я.

Я бы показал ещё одну. Как раз прихватил с собой.

— Книги, — вздохнул Клобуков. — Христом-богом тебя прошу, завтра зайди.

— Гневается? — спросил я, подразумевая царя.

— Государь милостив, — покачал головой дьяк. — Но вот правду говорю, не до тебя пока.

— Мне бы самому с государем побеседовать, — сказал я.

Клобуков только усмехнулся.

— Ну ты, братец… Тебе палец в рот не клади, да, по локоть откусишь? Ишь ты, с государем побеседовать! Скажи ещё, братчину вина хлебного испить вместе!

— Я бы и от этого не отказался, — пошутил я.

Скрипнула дверь на деревянных подпятниках, Клобуков подскочил, я повернулся на звук. На пороге стоял Иоанн Васильевич в простом чёрном кафтане, за его спиной маячил вспотевший Вылузга.

— Вина, говоришь, испить? — хмыкнул царь. — Братчину?

Я натурально почувствовал, как похолодел Клобуков. Царь прищурил глаза, на мгновение напомнив своего далёкого татарского предка, скрестил руки на груди, ожидая ответа.

— Не вели казнить, государь, встречи я с тобой ищу, новый устав стрелецкий показать, — торопливо проговорил я, извлекая переписанную копию устава и протягивая царю.

Иоанн, известный книгочей, взял мою брошюрку в руки, не устояв перед любопытством. Начал листать прямо тут, на глазах у растерянных дьяков, хмыкнул, огладил бороду, снова прищурился, читая рукописный текст.

— Любопытно, — пробормотал он, читая описание строевых манёвров.

Дьяки заметно расслабились, даже Вылузга. Гроза прошла стороной, я вовремя отвлёк царское внимание от неудачной шутки.

— Своих, значит, по этому уставу выучил? — спросил меня государь.

— Точно так, — кивнул я. — Мыслю, ежели всех таким манером выучить…

— Ну всех точно нет… — пробормотал царь. — Пока что… Но затея, должно быть, хорошая…

Царь не успокоился, пока не дочитал устав до самого конца, от корки до корки. Читал он быстро, в отличие от многих местных, считавшихся грамотными. Иоанн, по местным меркам, да и вообще, считался интеллектуалом, всесторонне образованным и эрудированным человеком.

— Почему раньше не принёс? — спросил Иоанн, захлопнув брошюру.

Я даже не нашёлся с ответом. Наверное, потому что обычный сотник просто так в царские покои войти не может?

— Как сумел, государь, — произнёс я. — Непросто тебя в Кремле найти.

— Найти несложно, попасть трудно, — тихо сказал один из подьячих.

Царь сделал вид, что не заметил этой ремарки, протянул устав мне обратно.

— У меня ещё копии есть, — отказался я.

Иоанн усмехнулся, не глядя, протянул устав стоящему позади него Вылузге.

— Отпечатать, разослать в каждый стрелецкий полк, — приказал государь. — Коли все стрельцы у меня так воевать станут, никакой враг не страшен будет.

— Будет сделано, государь, — пробормотал думный дьяк.

— А ты, сотник… Хорошо послужил, хвалю, — сказал царь.

— Просьба есть у меня, — торопливо вставил я.

Иоанн нахмурился, но промолчал, и я воспринял это как разрешение продолжать.

— Пушку я новую измыслил… — сказал я.

Царь вдруг рассмеялся.

— Другие милости царской ищут, земель, богатства! — воскликнул он. — А этот только и делает, что оружие мастерит, да на это дозволения просит! Делай,