Читать книгу "Юми и укротитель кошмаров - Брендон Сандерсон"

едва из носа не полетела. Тодзин сильно смутился. Выходит, он застенчив? Но зачем застенчивому человеку так красоваться, если он ни с кем не сражается?

– Ничего подобного, – ответил он. – Я просто занимаюсь самосовершенствованием. Хочу понять, на что способен. Достичь предела возможностей и преодолеть его.

– А что это даст? – спросила Юми.

– Это само по себе достижение.

Тодзин напряг руку так, что проступили вены. Выглядело это почти гротескно, но все равно впечатляюще.

– Наше тело – самый удивительный инструмент. Разве не странно, что люди тратят уйму времени, настраивая двигатель машины, пока он не заурчит как положено, а со своим телом не делают того же?

Юми едва понимала, о чем он говорит. Но заметила, как одобрительно на Тодзина смотрит Аканэ. Отходя за соусом для лапши, Аканэ легонько дотронулась до руки Тодзина и сразу убрала пальцы. Тодзин глуповато улыбнулся и опустил взгляд.

Он действительно стеснялся женщин. Либо так, либо Юми вообще ничего не понимала – что, впрочем, было вполне вероятно. Зато теперь она узнала, как женщина может смотреть на мужчину. Лиюнь ограждала подопечную от людей, но глаза-то у Юми были. Взгляд Аканэ на Тодзина отличался от взгляда голодной женщины, готовой вцепиться в первый попавшийся кусок. А таких вокруг хватало.

Неужели он качает мускулы… без причины? Вот до чего дошло общество, где всю тяжелую работу выполняют хионные линии… Хорошо это или плохо?

– Интересно, – сказала Юми. – Тодзин, когда мой брат о тебе рассказывал, он…

Девушка замешкалась, подумав, что вряд ли стоит об этом говорить. В самом деле, вся компания тут же уставилась на нее с любопытством. Общаться с людьми было тяжело.

– …не объяснил, зачем ты качаешь мускулы, – закончила она.

– Еще бы он объяснил, – с ухмылкой прокомментировала Иззи.

– Юми, прости за вопрос, но где он? – спросил Тодзин. – Обычно твой брат почти каждую ночь патрулирует участок рядом с нашим. Бригадир сказал, он взял отпуск по личным причинам. Но все равно странно, что мы вообще его не видим.

– Он… гм… – У Юми участился пульс.

Позвать Художника, чтобы он придумал для нее отговорку? Юми решила, что сама ответит в его духе.

– У него важные дела. Очень важные.

– Важнее работы? – спросила вернувшаяся Аканэ, передавая Тодзину соус.

– Нет-нет, – поспешно ответила Юми. – Это касается работы. – Она заговорщицки склонилась над столом. – Он разыскивает стабильный кошмар.

Она ожидала, что все ахнут.

Но Аканэ лишь закатила глаза. Тодзин замер, а затем покачал головой. Иззи просто рассмеялась.

– Вы не верите? – прошептала Юми.

Почему все так реагируют на Художника? Неужели он действительно бездарь? Юми заметила, что это уже не злит ее так, как прежде. Теперь она почувствовала жалость. И толику… возмущения?

«Они к нему несправедливы, – подумала Юми. – Может, он и не лучший художник, но он согласился учиться сложению камней. И быстро начал делать успехи».

Ей стало отчасти понятно, почему он обижен на приятелей, ведь их первой реакцией было не беспокойство, а пренебрежение.

– Ладно, ладно. – Иззи протянула какой-то исписанный листок.

Не книгу. Просто огромный лист бумаги.

– Читали?

– Умоляю, только не гороскопы! – простонал Тодзин, бухнув в миску добрую половину бутылки острого соуса.

Всем как будто не терпелось сменить тему и забыть о Художнике.

– Никаких гороскопов за этим столом, – заявила Иззи. – Это конкурирующая продукция. Но тут у меня даже не сериалоскоп. Пишут, что корабль готовится к запуску.

– Еще на прошлой неделе писали, – заметила Аканэ.

– Тогда Пелена была слишком густой, – ответила Иззи. – Теперь точно запустят.

– Не сомневаюсь, – тихо произнесла Масака, – что они окажутся очень-очень дружелюбными.

– Они? – Юми в недоумении оглянулась по сторонам, втягивая лапшу. – Вы о ком?

– Об инопланетянах, – ответила Аканэ. – О тех, кто живет на звезде.

Юми поперхнулась и закашлялась.

– Где? – спросила она, от смущения выпив разом полчашки ячменного чая.

– В твоем городе что, газет нет? – удивилась Иззи. – Мы запускаем корабль в межпланетное пространство! Его сто лет строили и вот достроили.

– Они дружелюбные, – наклонившись, шепотом повторила Масака. – Дружелюбнее некуда.

– Юми, ты правда ничего об этом не слышала? – спросила Иззи. – Не могу поверить. Мне нужен блокнот. Возможно, придется скорректировать твой сериалоскоп…

– Иззи, успокойся, – перебила ее Аканэ. – Не все, как ты, читают газеты от первой до последней строчки.

Как Аканэ умудряется даже за едой оставаться такой утонченной? Нужно ли Юми следовать ее примеру?

Лапшу трудно есть, не хлюпая. А прежде Юми вообще не ела при посторонних, если не считать прислугу.

– А я уверена, что инопланетяне невероятно красивые. – Иззи откинулась на стуле. – Мужчины романтичные, а женщины страстные.

Юми снова поперхнулась.

– Сколько сейчас сериалов про инопланетян идет? – с улыбкой спросил Тодзин.

– Примерно половина от всех, – ответила Иззи. – И инопланетяне там красавцы. Все до единого. Разве не очевидно, что они и должны быть такими?

– Э-э-э… А почему? – спросил Тодзин.

– Я обязательно буду встречаться с инопланетянином. Или с двумя. – Иззи уверенно вскинула голову. – У меня в сериалоскопе так предсказано. С некрасивыми я встречаться не буду.

Юми порадовали смущенные лица приятелей. Не ей одной Иззи казалась странной. Даже Масака с недоумением уставилась на подругу.

– Иззи, твоя логика, – начала Аканэ, – просто… ну…

– Ужасна? – подсказал Тодзин.

– Я искала более политкультурный термин.

– По всей вероятности, ужасна?

– Ничего, скоро увидите, как за меня будут драться крутой инопланетный качок и грудастая инопланетная секс-бомба, – заявила Иззи.

– Извините, – сказала Юми, – мне нужно… гм… отойти. Ненадолго. Я тут вспомнила кое-что.

Она бросилась к барной стойке, где Художник болтал с Виньеткой. Та растягивала пальцами что-то светящееся, вроде веревки, сотканной из света. Юми сразу забыла, зачем подошла, не в силах отвести взгляд от удивительного зрелища. Концы светящейся веревки растворялись в воздухе.

– Твоя духосеть знает, какое тело тебе принадлежит, – говорила Виньетка. – Она сохраняет с ним Связь. Связь формируется со всеми одушевленными – и в меньшей степени неодушевленными – предметами, что тебе встречались. Удобно, да?

– То есть это моя нить? – спросил Художник.

– Ага, – ответила Виньетка. – Не волнуйся, не порву. Я просто ее растягиваю и проверяю, нет ли повреждений. Не вижу, чем еще могу помочь, уж извини. Иногда я совершенно бесполезна. Это все мой узор. По крайней мере, поводок станет длиннее, образно выражаясь.

– Чем она занимается? – шепнула Юми Художнику.

– Пытается сделать так, чтобы мы не дергали друг друга, когда расходимся далеко.

– Все равно будете дергать, – возразила Виньетка, – но расстояние значительно увеличится. Я могу растянуть нить на несколько кварталов без риска для твоей Связи.

Это, пожалуй, было хорошо, но Юми почему-то почувствовала легкое сожаление. Она столько лет была одинока. В глубине души эгоистично мечтала,