Читать книгу "Лунный камень Сатапура - Суджата Масси"

важно знать, есть ли у детей друзья. Отсутствие у брата и сестры внешних связей, безусловно, можно назвать недостатком.

Басу фыркнул.

— Впервые слышу, что в Сатапурском дворце есть какие-то недостатки! И потом, они иногда видятся с дядей.

— Да, и, как мы все знаем, он прибудет с минуты на минуту. С чем, как вы думаете, связан этот визит?

— Он исполняет должность премьер-министра, но вас это решительно не касается. По вашим словам, англичане послали вас выяснить, чему я учу махараджу. Ничему, что вызвало бы их неодобрение. Не я повесил в классной портрет этого бунтаря.

Он явно имел в виду Гандиджи.

— А кто?

Босу склонил голову.

— Чоти-рани. Не смейте никому про это говорить.

Первин все сильнее проникалась уважением к махарани Мирабаи.

— С меня никто не спросит отчета о том, чем украшен дворец. А про князя Сварупа я спросила, потому что пытаюсь понять, есть ли у детей регулярные посетители. Правительство беспокоится за их благополучие.

— Это верно, — раздался голос от двери. — Вы хотите, чтобы мы вырастили князя, который во всем будет покорен Георгу и его империи.

15. Внезапная смерть

Первин удивленно оглянулась и увидела в дверях высокого смуглого мужчину с навощенными усами. На вид — чуть больше тридцати, одет в густо-багряный шелковый шервани, черные брюки и туфли, расшитые, судя по всему, рубинами. Тюрбан у него на голове был лихо сдвинут на сторону, в подражание портретам в фамильной галерее. Тюрбан также украшала роскошная рубиновая брошь. Первин сразу сообразила, что этот щеголь и есть князь Сваруп.

Мистер Басу с трудом встал.

— Ваше высочество, позвольте представить вам мисс Первин Мистри. Ее прислало Колхапурское агентство.

— Рада познакомиться с вашим высочеством, — откликнулась Первин, не зная, предложить ему руку или нет. Он ведь жил в мире, где женщины соблюдали пурду. Первин медленно вытянула руку, князь шагнул ей навстречу, прижал ее ладонь к губам, как поступил бы француз. Вандане это бы, наверное, понравилось, Первин же едва не отшатнулась. Давненько ее не целовал ни один мужчина, и подобная вольность со стороны незнакомца ее ошарашила.

— Мисс Мистри, душевно рад, что вы добрались сюда без приключений. Погода вчера была просто ужасная. — Речь у князя была отрывистая, повелительная, почти как у вдовствующей махарани.

— Вы заранее знали о моем приезде? — спросила Первин.

— Конечно. Мать сообщила мне об официальном письме. Удивило меня одно — что вы не мужчина. — Он глянул на нее с легкой насмешкой. — Тем не менее я рад вашему приезду. Уж слишком мало представители власти обращают внимания на нашу семью.

Он разве не знает, что Колина просто не впустили? Первин решила выбрать нейтральный тон:

— Понимаю вашу озабоченность. Однако нынешний политический агент дважды пытался нанести визит во дворец, но, боюсь, ему отказали на том основании, что он мужчина.

— На деле — не на этом. — Князь опустил голову и придвинулся ближе, будто собираясь поделиться строго конфиденциальными сведениями. — Новый сатапурский агент — калека, и моя мать считает, что он может отвадить от дома удачу. Но в качестве более благовидного предлога сослались на пурду.

— Я с ним знакома, и уверяю вас, он никакой не калека. Да, у него ампутирована нога. — Первин чувствовала, как в ней нарастает гнев. — Он проявил подлинный героизм, пожертвовал собой ради спасения ребенка.

— Ну, уж что есть, то есть. Вы справились отлично. Даже более того: моя мать хочет познакомиться с вами поближе. Просит вас прийти в старый дворец на ланч в два часа. — Он посмотрел на Первин с улыбкой, будто сообщил совершенно изумительные новости.

Первин сомневалась, что старая княгиня желает ее развлечь, — скорее предстоит выслушивать новые претензии.

— Благодарю, что сообщили. Почту за честь.

— А вы к нам надолго? — Он улыбнулся снова, и у нее родилась страшная мысль, что он как раз желает ее присутствия во дворце. И поцелуй в руку — всего лишь увертюра, дальше будет хуже.

— До тех пор пока не соберу нужные сведения для отчета. — Первин помолчала, думая, что вот ей представилась возможность поговорить с человеком, который в случае смерти племянника, возможно, станет махараджей. Ей не хотелось подталкивать этого распущенного аристократа к новым вольностям, и все же она решила, что обязана его расспросить. — А свои дети у вас есть?

— Нет, увы, жена моя проклята. — Он натянуто улыбнулся. — Князь может взять вторую жену, но Маклафлин-сагиб однозначно дал мне понять, что это не вызовет одобрения.

Первин не стала говорить, что, по ее мнению, негоже возлагать вину за бесплодность на одну лишь супругу, — ей важнее было расспросить князя о странной директиве Колхапурского агентства.

— А с чего это англичане проявляют такой интерес к поступкам аристократа, не являющегося правителем?

Последние слова заставили его нахмуриться.

— Я князь, а не просто аристократ — и по мне, лучше бы и не проявляли. Дело-то кончилось тем, что за меня выдали красавицу, страдающую бесплодием, а брату выбрали уродину, но она родила ему двоих сыновей. Так что ему повезло больше.

— У него было бы трое детей, но один, увы, скончался. — Первин решила сменить тему, чтобы не дать понять, как ее задели его слова. — А для Дживы Рао уже составлен брачный контракт?

— Я никогда про это не слышал. А вы? — Сваруп вопросительно посмотрел на мистера Басу.

Появление князя Сварупа вызвало такой переполох, что Первин совсем забыла о присутствии в комнате третьего человека. Она повернулась и посмотрела на престарелого наставника — он стоял, опершись на палку, и настороженно вглядывался в бывшего ученика.

— Англичане пока ничего не предлагали. Несколько лет назад ваша мать выбрала одну невесту, однако получила отказ от ее родителей.

Князь скривился, как будто тем самым задели его собственную честь.

— И какое семейство считает, что они слишком хороши для моего племянника?

— Махарани мне этого не раскрыла. Скорее всего, семейство просто решило не вступать в переговоры, потому что решение в любом случае должны одобрить англичане. Не так ли? — Басу повернулся к Первин, ожидая ее подтверждения.

Ей стало неловко — она понятия не имела, как в Колхапурском агентстве относятся к княжеским бракам и что предпринимают по этому поводу.

— Я не слышала ни о каких матримониальных планах, однако могу уточнить, когда вернусь в гостевой дом.

— Моего брата женили в двадцать семь, в двадцать девять он стал отцом, а когда наш отец отошел в иной мир, ему было тридцать три. — Сваруп сощурился. — С точки зрения британцев, все происходило точно по графику. Насколько я знаю, его называли «благонадежным».