Читать книгу "Последняя комета - Матс Страндберг"

– Нет, я ее друг.

Она явно не верит мне. И до меня доходит, что не так много людей навещало Люсинду за последний год.

– Меня зовут Симон, – добавляю я и вижу, как искорки любопытства вспыхивают в ее глазах.

– Ты же был вместе с Тильдой?

Меня охватывает нетерпение.

– Люсинда позвонила мне и попросила прийти, – говорю я. – Ты же можешь, наверное, сходить за ней?

– Подожди здесь.

Дверь захлопывается, а потом мне слышно, как девочка зовет Люсинду. Я окидываю взглядом сад, где яблони увешаны спелыми плодами. Закат подкрасил даже воздух в золотистый цвет. Настурция с желтыми, оранжевыми и огненно-красными цветами свешивается за край клумбы, словно она знает, что цветет в последний раз, и пытается сделать это как можно лучше.

Я смотрю в сторону дома Тильды. Но его не видно сквозь листву.

«Скоро все исчезнет».

Тильда поняла это, пока я еще пытался тешить себя надеждой. Она не закрывала глаза на то, что должно было случиться. Интересно, о чем она размышляла, пока мы лежали на полу в ее комнате в первый день, когда узнали о комете? Она молчала тогда, и в какой-то момент я даже подумал, что она спала, а она смотрела выпуск новостей. Может, она уже решила положить конец нашим отношениям, пока я обнимал ее? Когда я в очередной раз признавался ей в любви?

За моей спиной опускается дверная ручка.

– Входи, – говорит Люсинда.

Даже в доме она ходит в теплой кофте и шапке.

Люсинда выглядит усталой. Похоже, она плакала. Я следую за ней в прихожую и разуваюсь. Внутри приятно пахнет. Чисто. Прохладно. Наверно, недавно проветривали. Стена напротив полки для шляп украшена фотографиями членов семьи из разных поколений. Фотографии висят так тесно, что почти касаются рамками друг друга. Посередине находится снимок молодоженов, стоящих на берегу. У мужчины белокурые волосы с рыжеватым оттенком. У него очки в едва заметной тонкой оправе. Составляющая ему компанию женщина выше его ростом. Она, скорее всего, на последнем месяце беременности и в простом белом платье. На заднем плане виднеются празднично одетые гости и чиновник, совершавший обряд бракосочетания.

Родители Люсинды выглядят счастливыми на своем свадебном снимке. В тот день они наверняка были полны надежд на будущее и даже представить не могли ожидавшего их впереди. Что данный берег, где бы он ни находился, скоро исчезнет навсегда.

Я стараюсь быстро избавиться от этой мысли. Люсинда спрашивает, нет ли у меня желания чего-нибудь выпить, но я только отрицательно качаю головой. Мне хочется как можно скорее узнать, что написано в письме.

Мы входим на кухню, где половые доски скрипят и еле заметно прогибаются под ногами. Стены до половины закрывают покрашенные в белый цвет деревянные панели. Окна многостворчатые, на старый манер. Люсинда шествует впереди меня по коридору, и мы проходим столовую, идем вдоль встроенных в стену сервантов. Дом явно старый. В прошлом по нему, возможно, бегала прислуга в аккуратной униформе. Молодые девицы, которым приходилось молча терпеть, когда кто-то шлепал их по заднице. Это самая фешенебельная часть города, здесь селились люди, разбогатевшие за счет леса и земли. Мне внезапно приходит в голову, что семейство, жившее в таком доме, в те времена никогда не стало бы общаться ни с кем из жильцов моего квартала.

– Я подумала, мы можем подняться ко мне, – говорит Люсинда.

Мы идем вверх по лестнице, и я мельком вижу большую комнату на втором этаже. Дизайн мебели и светильников выглядит богато, и только специалист своего дела осмелился бы так смешать узоры. Люсинда продолжает подниматься по лестнице, которая заканчивается площадкой с двумя покрашенными белой краской дверями. Она открывает одну из них и входит внутрь, пытаясь незаметно восстановить сбившееся во время подъема дыхание.

Я окидываю взглядом ее комнату. У одной стены стоит заполненный бумагами и ручками письменный стол, на котором лежит стопка чего-то вроде старых дневников. Небольшой диван и два маленьких кресла занимают часть пространства посередине. Кровать небрежно застелена. Закрытый ноутбук лежит на покрывале, и я слышу тихий гул его вентилятора. Наверно, она писала в TellUs, когда я пришел, но это только моя догадка.

Тильда, скорее всего, была здесь множество раз. Даже ночевала. Я подхожу к одному из маленьких окон. Между веток виднеется крыша ее дома. Мне становится интересно, как чувствует себя Каролин. Там ли она сейчас?

Я оборачиваюсь. Книжные полки покрывают половину стены вокруг двери, через которую мы вошли. Книги стоят вплотную одна к другой или лежат стопками. Неужели Люсинда прочитала их все?

Она берет ноутбук и садится в одно из кресел. Я опускаюсь на диван напротив нее. Он оказывается на удивление мягким.

– Я надеюсь, Тильда не стала бы возражать против того, что я это тебе показываю, – говорит Люсинда и ставит компьютер на разделяющий нас круглый столик.

Мне хочется подтащить его к себе. Но я сижу неподвижно, пока она не поворачивает экран ко мне.

Глаза автоматически ищут мое имя в тексте.

«Симон тоже пришел. Он думает, что по-прежнему любит меня…»

«Я разговаривала со Стиной, матерью Симона…»

Я делаю глубокий вдох. Начинаю читать сначала. Перечитываю весь текст снова и снова, пока строчки не начинают сливаться.

«… Сейчас я должна отшить его так…»

«… Он один из лучших среди всех известных мне людей…»

Когда я откидываюсь на спинку дивана, Люсинда насторожено смотрит на меня:

– С тобой все нормально?

– Я не знаю, – отвечаю я.

Как со мной все может быть нормально? Как я могу снова чувствовать себя в полном порядке, даже если бы впереди оставалась целая жизнь?

Я фыркаю. Это напоминает всхлипывание, но потом до меня доходит, что я смеюсь. Это похоже на ситуацию, когда ты суешь палец в холодную воду и тебе кажется, что ты обжигаешься. Я даже сам не понимаю своих эмоций.

Рад ли я тому, что Тильда пишет обо мне? Или в результате все только становится хуже?

Я продолжаю смеяться, хохочу так, что слезы начинают литься из глаз, не могу остановиться. Люсинда взволнованно смотрит на меня. Я сам чувствую, как страх потихоньку закрадывается в душу. Это не мой смех. Какое-то существо проникло ко мне в тело, заставило меня подчиняться ему.

Но внезапно оно исчезает, остается только ощущение пустоты и шум в ушах.

– По-моему, я схожу с ума, – говорю я.

– Ты точно не одинок в этом.

Щеки жжет, когда я вытираю глаза, словно соль разъела кожу.

– По словам Тильды должно было произойти что-то ужасное. Как будто она знала.

Люсинда решительно смотрит на меня:

– Мы не должны так думать. Она не знала. Ты не мог знать.