Читать книгу "Гладиатор. Возвращение - Елена Лабрус"

Мы стоим молча, вглядываясь в черты на мокрых портретах. Для меня - это лишь незнакомые лица. Для Алекса - целая эпоха: детство, отрочество, юность. Взлёты и падения, радости и печали, встречи и прощания, а ещё похороны, похороны, похороны...

Но против его сиротской обделённости теперь моё невыносимое желание быть частью его жизни. Частью его самого. Его добром и светом. Миром и чистотой. Его утешением в невзгоды, поддержкой и опорой. Сгустком энергии, в котором он питает силы. Тихой гаванью, к которой он пристанет после скитаний. Песком, на который упадёт усталый или измученный. И морем, что будет омывать его ноги, смывая пыль дорог, что привели его на этот берег.

Нам не надо слов. Я знаю: что бы он ни сказал о своих родных - этого будет мало. И слова - это не то, чем можно передать его чувства сейчас. Но его руки, прижимающие меня крепче - красноречивее слов, что он так и не произнёс. И его вздох, губы, прижатые к моим волосам, тепло, заслоняющее меня от непогоды - убедительнее фактов, ни один из которых всё равно не передал бы их истинной ценности.

Я пыталась порвать на могилах хотя бы сорняки, но Алекс мне не позволил. И дождь, что зарядил, словно поддержал его в этом желании не нарушать того покоя и умиротворения, что царит в том месте, где живые - просто шорох травы.

«Спасибо за то, что дали ему жизнь. За то, что он вырос именно таким. За то, каким он стал. И за то, что он у меня есть, такой сложный, трудный и единственный, спасибо!» - прощаюсь я с блёклыми портретами, пытаясь навсегда сохранить в памяти их черты.

Алекс увлекает меня за собой обратно в машину.

- А ваш дом сохранился?

- К сожалению, нет. Я оставил его соседям, что помогали бабушке. Вместе со всеми вещами. И новые хозяева построили другой дом, а всё, что было в старом, вынесли на помойку. У меня не осталось даже ни одной детской фотографии, ни своей, ни маминой, - мы едем по тихим улочкам маленького городка, пока он рассказывает. - Но зато я научился не привязываться ни к вещам, ни к домам.

- А отчество Юрьевич?

- Оно досталось мне от деда, как и фамилия.

- Я так и подумала, когда читала таблички на памятниках. А твои друзья?

- Наверно, у меня плохо получалось дружить, - усмехается Алекс, а мои невысказанные возражения перебивает телефонный звонок. - Говори, Василий Вениаминович. Я готов ко всему. Плохие?

Вижу, как он стискивает зубы, как играют желваки, пока он слушает, и невольно скрещиваю пальцы. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...» - и сама не знаю, о чём прошу, но чем бы ни закончилось заседание суда, я найду слова, чтобы Алекса поддержать и утешить.

- Да, понял, чо, - хмыкает он и останавливает машину прямо у обочины. - Разрешаю. Напейся.

Его рука с отключённым телефоном безжизненно падает на коленку.

- Ну всё, писец, - поднимает он на меня глаза. И я ещё пытаюсь разглядеть если ли надежда за этой непроницаемой маской, когда она сменяется счастливой улыбкой. - Теперь придётся работать. Мы отсудили «Айсберг».

Вот засранец! Ругательства и похлеще рвутся у меня с языка, но к чёрту их все, когда я бросаюсь, чтобы его обнять.

- Как я рада за тебя, сволочь! - прижимаю я его к себе покрепче.

- За нас, родная моя, за нас, - стискивает он меня так, что мне трудно дышать. - Мы сделали это. Сделали!

И я бы долго ещё его не отпускала, но теперь телефон в моей сумке заливается нетерпеливыми трелями.

- Да, Нина, - я едва успеваю убрать трубку подальше от уха, чтобы не оглохнуть.

- Йи-и-и-и! - визжит она. - Вика, мы победили! Ура-а-а-а! Скажи Бергу, я хочу стол у окна.

- Не Берг, а Александр Юрьевич, - отвечает ей Алекс в телефон, зажатый моей вытянутой руке. - Соблюдайте субординацию, Нина Леонидовна.

- Александр Юрьевич, я вас всего разочек поцелую можно? В щёчку?

- Разве что разочек, - косится он на меня. - И кстати, кофе я люблю чёрный и без сахара. На работу не опаздывать. И два раза я не повторяю.

- Бе-бе-бе, бе-бе-бе, - дразнится она. - Вик, как ты живёшь с этим тираном?

Эту фразу и все последующие она говорит уже мне в ухо. И пока я выслушиваю подробности, Берг тоже времени не теряет: вызванивает своего коммерческого директора, даёт указания, оставляет распоряжения, распределяет обязанности, уточняет детали.

И только когда мы останавливаемся у моста через небольшую речушку, я понимаю, что при всей этой суете, он ещё и не забывал, где мы и куда едем.

- Ладно, Костя, остальное ты сам всё знаешь. Звони, если возникнут вопросы. Я на связи, - затягивает он ручной тормоз на небольшом склоне.

- Выйдем? - я пытаюсь достать брошенный на пол мокрый зонт, но Алекс останавливает меня рукой.

- Нет. Старый мост давно снесли. Но тебе я идти туда не позволю. Просто посидим в машине, - он обнимает меня за плечи, привлекая к себе.

И под шарканье дворников по лобовому стеклу, мы сидим, обнявшись, пока по солидному сооружению из бетона и стали, грохоча проносятся машины, а бурные воды беспокойной реки уносят Алекса, наверно, в далёкие детские воспоминания.

- Я думаю, что готов встретиться с отцом, - целует он меня в макушку. - Хоть ты и решила, что спрашивать у меня не обязательно.

- Алеск, нет, я хотела, - становится мне стыдно, что я ведь действительно решила пригласить его отца на день рождения сюрпризом.

- Но я хочу, чтобы ты не заблуждалась на его счёт и кое-что знала. Это он заставил Романа развестись с Полиной. Выставил парня в её глазах брачным аферистом, и кредиты оплатил, и деньги за квартиру возвращать запретил, оставив ему эти средства в качестве оплаты за развод с дочерью.

- С его привычкой жениться, опорочить его явно было несложно. Но зачем, если на самом деле он не такой? - поднимаю я голову. - Или это у них семейное? Полина же тоже пыталась оградить тебя от меня, избавиться, как от аферистки.

- Видимо, семейное. А может, как раз личный опыт, - усмехается он. - Не знаю, чем уж не угодил ему Роман. Видимо, благотворительность и волонтёрство, всё то, чем он всю жизнь занимается, не нашло должного отклика в нашем прагматичном, консервативно мыслящем и деловом отце. Но есть кое-что, о чём он не знает.

- О Максе?

- Да, Максим - родной сын Романа. И он о существовании сына тоже даже не подозревает. Я хотел это использовать. Вернее, не так: я могу это использовать, - он заводит машину и протягивает руку. - Но только когда точно узнаю, чего на самом деле хочет от меня Полина.

- А ты считаешь, что она до сих пор не до конца откровенна? - вкладываю я в его горячую ладонь свои пальцы.

- Не знаю. Мой циничный отец во мне говорит, что ей вряд ли нужен конкурент на наследство. Но что-то доброе, что воскресила во мне ты, видит в ней потерянную девочку, которой тоже в своё время не хватило любви и старшего брата, которому она могла бы поплакаться, рассказать секреты, получить защиту и поддержку.