Читать книгу "Покоренное сердце - Барбара Доусон Смит"

Клер испытала укол ревности, видя, с какой нежностью дед смотрит на Розабел. Похоже, он боится избаловать ее и потому все время ворчит. Но в действительности он очень любит свою внучку. А если бы обстоятельства сложились иначе, был бы он так же привязан к Клер?

Впрочем, какая ей разница. Его жестокость по отношению к ее родителям свидетельствует о том, что в его высохшем сердце нет ни капли нежности.

– Ты слышала, что говорит дедушка? – сказала леди Эстер. – Ему не нужна наша помощь. Да и какая от меня может быть помощь?

Она принялась обмахивать свое круглое лицо кружевным носовым платочком, словно была на грани обморока.

– Перестань строить из себя больную, Эстер, – властно сказал Уоррингтон. – Возьми меня под руку, и идем. Надеюсь, ты не собираешься стоять весь вечер под лестницей?

Леди Эстер поморщилась, но повиновалась.

Розабел бросила через плечо проказливый взгляд и подмигнула Клер. Саймон не заметил этого: он отдавал указания лакею. Плутовка затеяла все это для того, чтобы оставить Клер с Саймоном. Клер никак не могла понять, зачем ей это нужно.

– Миссис Браунли?

Саймон ждал ее, и Клер ничего не оставалось, как опереться на его руку. Она почувствовала его крепкие мускулы под темно-серой тканью сюртука, и снова ее тело охватила непонятная дрожь. Она смотрела прямо перед собой, когда Саймон начал подниматься с ней по изящной лестнице, ведущей в парадные комнаты.

Здесь не было такого изобилия позолоты, как в особняке ее деда. Все в этом доме дышало простотой и изяществом. Помещения были отделаны с большим вкусом: бледно-зеленые стены, резная балюстрада, увитая плющом. С потолка свисала огромная хрустальная люстра, в которой горели десятки свечей.

– Что скажете, миссис Браунли?

Саймон наклонился к ней, и она снова уловила аромат его терпких духов. Поднимаясь по лестнице, Клер приподняла юбки, чтобы не наступить на них.

– Прошу прощения, милорд. Я не искушена в светской болтовне.

– Вы могли бы сделать замечание о погоде или похвалить мой дом.

– Погода пасмурная, и вы это знаете. Что же касается вашего дома, то я еще никогда нигде не видела столько света. Должно быть, вы тратите сумасшедшие деньги на свечи.

Он усмехнулся:

– Я могу себе это позволить.

– Если бы вы экономили, у вас остались бы деньги на благотворительность.

– Но тогда я оставлю без заказов свечную мастерскую. Мне будет совестно сознавать, что по моей милости работники мастерской не могут прокормить свои семьи. Хороший ход, но Клер быстро нашлась:

– Я начинаю понимать, как богачи оправдывают свой роскошный образ жизни. Тем не менее, факт остается фактом: вы человек праздный и пользуетесь привилегиями. Вы не знаете, что это такое – зарабатывать на жизнь своим трудом.

Он загадочно прищурился, и на губах его заиграла улыбка.

– Меня поражает, как хорошо вы разбираетесь в моем характере, учитывая, как мало мы знакомы.

Розабел без умолку щебетала у них за спиной, стараясь заглушить их голоса, но Клер все равно говорила очень тихо. В доме была великолепная акустика.

– Вы стараетесь перевести разговор в шутку, оттого что не хотите признать правду. Вы уверены, что ваш титул оправдывает любые ваши поступки.

– Вы уже говорили мне это вчера. Надеюсь, со временем я сумею реабилитировать себя в ваших глазах.

– Не стоит беспокоиться об этом. Мне нет до вас никакого дела.

Его улыбка снова превратилась в усмешку.

Его взгляд скользнул по ее губам. Голос упал до шепота.

– Не сердитесь, милая. Ведь это был всего лишь поцелуй.

Клер покраснела. Как ни пыталась она бороться с собой, жаркая волна затопила все ее тело. Воспоминание о том, как его губы прижимались к ее губам, вызвало у нее гнев… и желание. Она была возмущена тем, что он снова заговорил о том происшествии, и взволнована оттого, что он назвал ее «милая». Он дал слово, что больше не прикоснется к ней, и не будет докучать своим вниманием, но сейчас он явно флиртует, нарушая данное обещание.

Когда к ней вернулся дар речи, Клер выговорила ледяным тоном:

– Если вам дорога ваша жизнь, не вспоминайте больше об этом эпизоде.

Саймон не выдержал и рассмеялся:

– Если б вы только знали, сколько таких угроз я уже слышал в своей жизни! Этим страдают все мои сестры. Думаю, вы особенно поладите с Амелией. Она у нас самая младшая и так же непочтительна к старшим, как вы.

– А мне полагается выражать вам почтение? За этим вам следует обратиться к кому-нибудь другому.

– Никакое другое общество не сравнится с вашим. Они достигли вершины лестницы. Саймон накрыл руку Клер своей. От этого прикосновения у нее часто забилось сердце, и напряглись груди. Но от его слов ей стало еще хуже.

– Я еще не говорил, что вы необыкновенно хороши сегодня, Клара?

Она вспыхнула от радости и ничего не могла с этим поделать. Розабел спрятала все ее чепцы и очки и приказала горничной сделать Клер сложную прическу. Воздушное платье богатого бронзового цвета мягко облегало ее формы. Глядя на себя в зеркало, Клер не могла поверить, что эта утонченная леди – она сама.

Она отдернула руку. Ну почему она не в силах сопротивляться этому очаровательному повесе?

Она оглянулась: дед поднимался с трудом и не преодолел еще и половины лестницы. Розабел и леди Эстер с двух сторон поддерживали его.

– Судя по легкости, с которой вы это сказали, у вас большой опыт по части комплиментов, – пробормотала она.

– Я сказал это с такой легкостью, потому что это правда, – все так же шепотом произнес он.

– Правда редко бывает, легка, милорд. Пора понять, что между нами ничего не будет.

– Я уже взял себя в руки, – с печалью в голосе сказал он. – Я дал слово и намерен его сдержать.

Клер ему не поверила. Тем более что в коридоре он приобнял ее за талию. Прикосновение его руки вызвало у нее сладкую томительную боль где-то глубоко внутри. Она вдруг представила, как его руки ласкают ее обнаженную плоть, дотрагиваясь до тех мест, которых никогда не касалась мужская рука…

Эта дикая фантазия шокировала Клер. Саймон – граф, он озабочен только одним – получением удовольствий. Она презирала аристократов и правила, которым они подчинялись. Она уважала только тех, кто добывал хлеб в поте лица и тренировал свой ум учением, тех, кто ставил себе в жизни высокие цели и добивался их. Этот красавчик Саймон ей совершенно не нравился.

«Послушайте, Клара, кто из нас лжет? Вы не можете отрицать, что пылко отвечали на мой поцелуй и тоже хотели, чтобы этот поцелуй получил свое естественное продолжение».

Да, как ни горько это сознавать, это правда. На какое-то безумное мгновение Саймон заставил ее почувствовать, как много она недополучила в своей жизни. Впервые она осознала себя женщиной в полном смысле этого слова.