Читать книгу "Долина каменных трав - Владимир Прягин"

- За город, - сказал я вознице, - потом к реке.

Мы тронулись, свернули направо и покатили на северо-восток. Я сверился с картой. Улицы на окраине называл, похоже, какой-то маньяк-зоолог - тут присутствовала чуть ли не вся островная фауна, вплоть до ежей и зайцев.

- К замку изволите? - спросил кучер. - Прямо насупротив него можем встать, там берег открытый, летом господа отдыхают...

- Не надо к замку - просто выедешь на дорогу, которая вдоль реки. Потом я распоряжусь.

Городские кварталы кончились, показались мёрзлые пашни. Дальше к северу щетинился перелесок, из-за которого поднимался дымок, - там, судя по карте, была деревня. Копыта мерно постукивали, иней таился в складках дороги, закаменевшей от декабрьских холодов. Мы миновали развилку с огромным дубом, потом поле с толстыми обрубленными стеблями. На обочине валялась подсолнечная корзинка, выпотрошенная и мёртвая.

Река была уже близко. На противоположном берегу - не прямо напротив нас, а выше по течению, левее - виднелись беловато-кофейные башни замка. Фоном служили серые тучи с прожилками синевы.

Когда мы свернули и двинулись вдоль Медвянки, я без труда подобрал удобное место. Повозка остановилась. Сказав кучеру, что скоро вернусь, я пробрался через кустарник и оказался у кромки льда, сковавшего реку. С дороги меня не было видно.

Я подобрал с земли сухую тонкую ветку, разломил её на мелкие части. Выбрав подходящий выступ на берегу, сложил на нём некое подобие костерка и вытащил из кармана спичечный коробок.

Заговорённое пламя вспыхнуло легко и бесшумно. Я раскрыл над ним ладонь и сосредоточился. Эффект проявился спустя несколько секунд - огонь постепенно изменил цвет, стал голубоватым и бледным. Со стороны могло, наверное, показаться, что я тяну из него природную яркость.

Деревяшки теперь горели как русалочий уголь.

Я ещё раз огляделся для верности. Свидетелей рядом не было, зимний ландшафт застыл в звенящей неприветливой тишине. Даже ветер перестал теребить обындевелые косы корявой ивы, стоявшей неподалёку.

Посмотрев на реку, я произнёс:

- Договор.

По льду метнулась длинная трещина.

Миг спустя она разветвилась, обросла изломанными лучами.

Я наблюдал.

Ледяная корка у берега утрачивала целостность, распадалась, крошилась с оглушительным хрустом. Река, пробудившись, взламывала зимнюю скорлупу, но это происходило лишь в радиусе двух десятков шагов от моего костра.

Потом вдруг хруст прекратился.

Из воды, раздвинув белое крошево, поднялась человеческая фигура.

Нагая девушка с бледной кожей, длинными волосами и глазами цвета аквамарин шла к берегу не спеша, с отрешённой грацией, словно аристократка-купальщица на знойном июльском пляже. По гладким плечам, высокой груди и округлым бёдрам стекали капли.

Зимой, когда вокруг лёд, русалки теряют свою прозрачную бестелесность.

Речная дева остановилась в двух шагах от меня - я мог бы её коснуться, протянув руку. Она повернула голову и встретилась со мной взглядом. Шевельнула губами:

- Что тебе нужно?

- Ваш враг вернулся.

Моё сообщение не вызвало у неё эмоций. Она обронила:

- Каменноголовый упрям, он возвращается регулярно. Ждёт, что все его вспомнят, но всегда терпит неудачу.

- Он стал хитрее и сильнее, чем раньше.

- Ты заблуждаешься. Твой угол зрения ограничен, а мы видим всю картину.

- Ты в этом уверена? Кречет, как он себя сейчас называет, действует нестандартно. Подбирает инструмент против вас.

- Какой инструмент?

- Похоже, он ищет девушек, мечтающих о реке, и пытается подчинить их. С одной из них я только что говорил. Представляешь, что было бы, если бы он прислал её к вам, превратив в ходячую бомбу?

Выражение лица у русалки чуть изменилось - при желании это можно было истолковать как снисходительную улыбку:

- Те, кто вступают в реку, никому не подчинены. А те, кто кому-то подчинены, не вступят в реку при всём желании. Это правило без исключений - можешь, если угодно, считать его законом природы.

- Вы, речные, слишком самонадеянны и недооцениваете противника. Да, с этой барышней он не смог ничего добиться, но то было ещё в июне. А сейчас зима, его любимое время. И он снова в городе - об этом сообщил наш агент неделю назад...

- Твои слова - пустое сотрясение воздуха. Мы знаем, в чём сила Каменноголового. И в чём его слабость - тоже.

- В эту историю уже втянуто слишком много людей. Слишком много факторов риска, которые не поддаются оценке. Вас, к примеру, не смущает, что в замке сидит инициированная ведьма, способная к водным чарам? Она, насколько я понимаю, до сих пор не смогла освоить собственный дар - применяла его в единичных случаях, в минуты отчаяния. Но вы почему-то не помогаете ей, как будто вас это не касается.

- Не тебе об этом судить.

- А знаешь, чем это кончится? Юная ведьма в замке рано или поздно поймёт, что Кречет - единственный, кто может ей подсказать, пусть даже она его ненавидит. И я очень сомневаюсь, что его подсказки будут вам на руку.

Русалка вновь усмехнулась - теперь уже с откровенным презрением:

- Ты попросту глуп, человек огня, если надеешься нами манипулировать. Думаешь, я поверю, что тебя волнуют наши проблемы? Ты, как и твои предшественники, ищешь выгоды для себя и для своего гадючника. Нам противна ваша возня. Мы в прошлом пытались объяснить вам очевидные вещи, но вы неспособны слушать. Раз за разом вы наступаете на те же самые грабли, поэтому мы больше не тратим силы на объяснения. Уходи и не зови нас больше.

Развернувшись, она сделала шаг к воде. Я, глядя ей в спину, спросил:

- По-твоему, ситуация на острове безобидна?

- Нет, - бросила русалка через плечо, - ситуация очень сложная. Но то, что собираешься сделать ты, отвратительно и бессмысленно. Мы не будем в этом участвовать.

- Просто скажи мне, где сейчас Каменноголовый. Точное место.

- Повторяю - мы тебе не союзницы.

Она погружалась в реку с той же неторопливой надменностью. Солнце, выглянув из-за туч, плеснуло медным холодным светом, полынья заискрилась. Вода, усеянная ледяными осколками, всколыхнулась в последний раз и сомкнулась над русалочьей головой.

Я пошёл обратно к дороге.

Прежде чем углубиться в заросли, бросил последний взгляд на место нашей беседы. Костёр уже догорел. Полынья затягивалась, лёд намерзал по её краям с неестественной быстротой.

Ответ речных жительниц я услышал - он меня не порадовал, но был вполне предсказуем. Пора было переходить от разговоров к действиям.

Низенький кучер, похожий в своём толстенном тулупе на неваляшку, топтался возле повозки и грыз сухарь. Никаких ёмкостей я при нём не заметил, и всё равно возникало стойкое ощущение, что за время моей отлучки он не только употребил, но и, пожалуй, усугубил. Я сказал ему: