Читать книгу "Любимые женщины клана Крестовских - Марина Болдова"

– Здравствуйте, Анна. – Махотин уже подходил к ней, протягивая навстречу руки. Но, увидев недоумение на ее лице, резко остановился. Он болван! Это он знает, что она свободна и он брошен наконец нелюбимой женой! Вот и радуется встрече, как подросток. А она? Что должна подумать она, увидев чужого мужика, восторженно протягивающего к ней лапы?

– Эй, Махотин, поосторожней на подходе! Не так резво! – В голосе Вишнякова слышались ревнивые нотки.

Махотин уж и сам, что называется, осадил. Убрав с лица блаженно-радостную улыбку, склонил голову в вежливом поклоне.

– Вот так-то! Прошу в дом. – Вишняков показал на ступеньки, ведущие на террасу. – Анна, мечи все на стол.

– Анечка, здравствуй! – Только сейчас она разглядела третьего человека, стоявшего возле открытого багажника автомобиля.

– Леня, вот это сюрприз! – Она радостно подскочила к Борину и чмокнула в подставленную им щеку.

– Нет, ты представляешь, этот «сюрприз» вовсе и не к нам ехал! Можно подумать, я его не звал никогда! Сто раз звонил, приглашал. А этот, – Вишняков кивнул на Махотина, – не успел здесь обосноваться толком, как наш друг к нему в гости намылился. И, заметь, не с пустым багажником. Ну, чего на меня волком зыркаешь, Махотин, разгружай давай!

Махотин не знал, злиться ему на Вишнякова или нет. Его достала уже его солдафонская прямота и сапожный юмор. С одной стороны, Вишняков ему нравился, с другой – раздражал. Но он был родственник Анны, папочкой его назвать у Махотина язык не поворачивался! Приходилось, сцепив зубы, как-то уворачиваться от вишняковских подначек.

– Петя, ты грубишь! – Анна не могла понять, отчего ее отчим цепляется к Борису.

– Не лезь, дочка, лучше паек принимай!

Анна обомлела. Дочкой отчим не называл ее со дня ее же свадьбы. Да и до этого не больно-то баловал. Что могло случиться? И наконец, они же договорились во избежание ненужных толков, что будут считаться мужем и женой. Ах да! Петя же влюбился! Он должен теперь выглядеть свободным! Анне, по крайней мере, стало понятно его поведение. Значит, и Махотин в курсе, что она… И что же дальше? Он-то женат!

Анна накрыла стол скатертью и расставила тарелки. Хорошо, что она приготовила хороший ужин, почти праздничный. Два салата, запеченное мясо и жаренный на сливочном масле картофель. Кроме того, нужно открыть баночку томатов в желе – вещь обалденно вкусная, их принесла жена конюха. Анна взяла рецепт скорее из вежливости, зная, что заготовки ей никогда не осилить: нет у нее к этому таланта. Огурцы, засоленные ею в давние времена на пробу, «взорвались» на следующий день. Оказалось, она забыла обдать кипятком корешки хрена, положенного в банки для остроты. На этом эксперименты с заготовкой продуктов для голодной зимы она прекратила. Рынок был в трех минутах езды от дома, бабушки, у которых она покупала капусту и солености, чистенькие, аккуратные.

– Анна, помочь? – Махотин не удержался, чтобы лишний раз не постоять рядом с ней.

– Нет, спасибо. А впрочем, нарежьте хлеба, Борис.

Махотин с такой готовностью кинулся кромсать буханку, что Анна рассмеялась. Конечно, она видела, что он к ней неравнодушен. Конечно, от этого ее женское естество радовалось, но разум не молчал. Разум кричал, вопил, запрещал даже думать. А думы были крамольные, фантазии уводили в такие дебри, из которых она выбиралась долго и с мучительной болью. Ей нестерпимо захотелось подойти к нему ближе, просто под предлогом, что нужно взять что-то именно с этого стола, где он пилил хлеб. И она придумала, что ей нужно. Ей необходимо показать ему, где плетеная хлебница, в которую нужно складывать нарезанные куски. И как накрыть салфеткой, чтобы булка не сохла. Сам он не увидит ее хлебницу, даже если она стоит перед самым его носом, а салфетка лежит прямо в ней. Анна подошла и молча потянулась к плетенке. Коснулась нечаянно рукой его плеча. Вздрогнули оба, шарахнувшись друг от друга, пробормотав никому не нужные извинения. Нож, которым Махотин резал хлеб, упал на пол. Он наклонился, а когда стал разгибаться, больно «боднул» головой ее в подбородок: она оказалась ближе, чем он ожидал. Она охнула, посмотрела жалобно застывшими в укоризне глазами. Махотин, испугавшись, дотронулся дрожащей рукой до ее подбородка, и они замерли. Секунда, минута, другая – и они очнулись, заслышав приближающиеся голоса.

– Все ли готово, хозяйка? А, ты здесь? А я-то думаю, куда слинял наш Борис? – Вишняков вопросительно посмотрел на Анну. «Так, уже что-то произошло. Ну, и шут с ними! Я что, нанялся папочку строгого изображать? На кой мне это? Сами разберутся!» Он с грохотом опустил на пол пакет с бутылками.

– Садитесь, сейчас картошку с мясом принесу, и все. – Анна старалась говорить ровным голосом.

Разговор начался только после третьей рюмки водки. И сразу на повышенных тонах. Начал Вишняков, заявив, что он не для того ехал в тихую деревню, чтобы копаться в проблемах. Он ехал копаться в земле, снимать урожай и кормить разную скотинку. А тут бьют по голове, на могилах крутятся кресты, и приезжают всякие, чтобы раскрывать давние убийства и совать нос в чужие тайны.

– Ты все сказал, Вишняков? – Махотин спокойно опрокинул в рот четвертую рюмку.

– Ты, Палыч, не кокетничай! Ежу понятно, что тебе и самому в радость копаться во всем этом. Кроме того, зная тебя, я не поверю, что размеренная сельская жизнь тебе не наскучила. – Борин говорил, усмехаясь и поглядывая искоса на насупленного Махотина.

– Ну, вроде того, – буркнул Вишняков.

– Леня, ты с чем приехал? По делу Галины Ветровой есть что?

– Не то чтобы много, но есть. Я был в больнице у ее дочери. Девушка очень больна, ей нужна операция, я разговаривал с врачом. А теперь слушай. Ее мать была уверена, что скоро у нее эти деньги будут. Чуешь? У медсестры – и двадцать тысяч баксов. И как, ты думаешь, она собиралась их доставать? А теперь вспомни записку, которую ты получил. Она сказала, что написала ее она. Так?

– Не написала, а прислала.

– Правильно. А может быть, и написала сама. Кстати, конвертик ты мне так и не показал!

– Искал я его сейчас, когда к нам заезжали. Помню, что в кармане лежал, но куда делся? Лизка увезла, что ли? Только зачем ей?

– Ладно. Пойдем дальше. Она хотела тебе что-то рассказать. О чем?

– Не знаю, сказала, что все объяснит при встрече.

– А встреча не состоялась. Кому-то не нужно было, чтобы вы встретились. Я думаю, она хотела тебе продать информацию. Или это мог быть шантаж. Что такое она про тебя знает, за что ты можешь отвалить ей денежек?

– Ничего. У нас была с ней связь, много лет назад, она маленькой Ларке уколы приходила делать, когда Лизка в отпуск уехала. Но это, как говорится, никому не интересно. Лизка и так все знает, она на такие мелкие мои романы и внимания никогда не обращала. Кому еще это надо?

– Может быть, Галина думала иначе?

– Нет, только не она. Глупо после стольких лет! А денег на операцию дочери она могла и так попросить, я бы дал. И дам. Я думаю, дело в другом. Знаешь, за кем она ухаживала в восьмидесятых? Она была сиделкой при матери Крестовского. Вера Александровна слегла, кстати, сразу же после пожара. Хотя она человек к этому делу сторонний.