Читать книгу "Правда Грозного царя - Вячеслав Манягин"

И вот профессора судебной медицины в конце XX века начинают рассылать по многочисленным медицинским и немедицинским изданиям перлы собственного производства о «яром прелюбодействе царя» и его «срамной болезни» — без малейшего на то основания!

А любимец читающей публики начала того же века, господин Валишевский, сообщая, что царь превратил Александровскую слободу в «вертеп разврата», с иронией пишет: «Не трудно представить, что происходило у Александровских «иноков».

Представить, конечно, можно все, что угодно, но хотелось бы все же узнать, какие именно факты имел в виду автор. И тут мы не видим ничего, кроме общих фраз!

«Сам игумен-царь, — продолжает Валишевский, — мог служить живым примером разврата. Он успел удалить от себя трех или четырех жен».

А что, точно подсчитать нельзя? И с каких же пор смерть царицы Анастасии (1560 г.) и смерть царицы Марии (1569 г.) стали называть «удалением»? И каких еще «жен», кроме этих двух, имеет в виду знаменитый поляк?

«Со времени смерти Анастасии семейная жизнь его не представляла ничего поучительного», — нравоучительно вещает историк «прогрессивным людям» либеральной предреволюционной поры, сплошь исповедующим «свободные нравы». Да и сейчас, в наш «просвещенный» век, не менее смешно смотреть, как ужасаются «царскому разврату» те, кто с пеной у рта ратует за легализацию проституции и равные права сексуальных меньшинств. Так и хочется спросить: а судьи кто?

Что же касается Валишевского, то он словно удивляется тому, что написал и сам себя в очередной раз опровергает: «Однако, как же согласовать эту распущенность царя с его постоянным стремлением вступать в новые брачные союзы? По-видимому, это совершенно противоречит ходячим легендам о целых толпах женщин, будто бы приводимых в Александровскую слободу, или о гареме, повсюду сопровождавшем царя в его поездках. Иван был большим любителем женщин, но он в то же время был и большим педантом в соблюдении религиозных обрядов. Если он и стремился обладать женщиной, то только как законный муж».

Не сумев найти подтверждений царскому блудодейству, историк стремится приписать Иоанну хотя бы многоженство. На сцену выступают пресловутые «семь жен Ивана Грозного», созданные больным воображением западных мемуаристов, начитавшихся сказок о Синей Бороде.

Путаница с женами царя превосходит все мыслимые размеры. Прежде всего, надо разобраться с терминами. Жена — это женщина, прошедшая тот или иной официально признанный обряд вступления в брак с мужчиной. Сейчас, например, таким обрядом является запись в книге актов гражданского состояния загса. Для XVI века таким обрядом было венчание в церкви. Поэтому называть женщин, с которыми Иоанн не венчался, женами некорректно. Для их обозначения есть много терминов (любовница, фаворитка), но только не «жена». Когда маститые историки начинают рассуждать о «женах», не имея на руках никаких достоверных исторических данных, это вызывает, по крайней мере, удивление.

Современные историки и популяризаторы исторической науки называют семь-восемь «жен» Иоанна Грозного. Борис Годунов в разосланном им письме запрещал поминать святого царевича Димитрия на литургии под тем предлогом, что царевич был сыном шестой — и последней! — жены царя, Марии Нагой. А Джером Горсей, почти современник событий, в своих мемуарах называет царицу Марию Нагую последней, пятой женой. Но притом он не постеснялся записать в царские жены «Наталью Булгакову, дочь князя Федора Булгакова, главного воеводы, человека, пользовавшегося большим доверием и опытного на войне… вскоре этот вельможа был обезглавлен, а дочь его через год пострижена в монахини». Звучит правдоподобно. Однако в научных комментариях к тексту Горсея мы читаем: «Упоминание жены Ивана IV Натальи Булгаковой — ошибка, таковой не существовало». Если исключить «Наталью Булгакову», то Мария Нагая становится четвертой женой.

И это соответствует известным историческим фактам.

Например, в своем «Путешествии по святым местам русским» А. Н. Муравьев указывает точное число Иоанновых жен. Описывая Вознесенский монастырь — традиционное место последнего упокоения Великих княгинь и русских цариц вплоть до Петровских времен, он говорит: «Рядом с матерью Грозного четыре его супруги…» (Анастасия Романова, Мария Темрюковна, Марфа Собакина и Мария Нагая. — В.М.)

Конечно, четыре супруги — безусловное нарушение церковного канона. Но, во-первых, не семь-восемь. А, во-вторых, третья супруга царя, Марфа Собакина, тяжело заболела еще невестой и умерла через неделю после венца, так и не став царской женой де-факто. Для подтверждения этого была созвана специальная комиссия, и на основании ее выводов царь получил впоследствии разрешение на четвертый брак. Интересно, что уже в XX веке, во время вскрытия ее гробницы, царица Марфа была найдена исследователями совершенно нетленной. Как живая, лежала она перед пораженными людьми. Однако вскоре, под воздействием воздуха, ее плоть обратилась в прах.

К царским женам относят также Анну Колтовскую, утверждая, что она не погребена в Вознесенском монастыре лишь потому, что была пострижена в монахини. Однако Мария Нагая также была пострижена, но это не помешало ее погребению в царской усыпальнице, причем одетой в монашеское одеяние. И Мария Нагая, и Анна Колтовская, как утверждают, были сосланы (Мария Нагая — Борисом Годуновым) в Горицкий девичий Воскресенский монастырь, однако после смерти одна удостоилась погребения в Москве как царица, а другая нет.

Такой факт можно объяснить тем, что Анна Колтовская не являлась законной женой царя. Однако Мазуринский летописец под 7078 (1569) годом рассказывает о том, что Освященный собор дал царю разрешение на четвертый брак и упоминает затем в тексте имя царицы Анны. Упоминается в Новгородской второй летописи под 7080 (1571) годом и о поездке царя в Новгород. Вместе с ним в Новгороде находилась и Анна (до 17 августа 1571 г.).

Но та же Новгородская вторая летопись сообщает о женитьбе царя на третьей жене, Марфе Собакиной под записью от 28 октября 7080 (1571) года, что соответствует действительности. Но это на два года позже, чем указанная в Мазуринском летописце дата разрешения на четвертый брак (7078/1569 год — год смерти второй жены, Марии Темрюковны)! Как можно давать разрешение на четвертый брак до совершения третьего и сразу после второго?

Также весьма сомнительно указание на 28 апреля 1572 года, как на дату свадьбы с Анной Колтовской. Сам царь Иоанн при составлении Духовной грамоты (завещания) в августе 1572 г. упоминает только трех жен: Анастасию, Марию и Марфу, делит наследство только между своими двумя сыновьями — Иваном и Феодором. Ни о какой четвертой жене в завещании 1572 года нет и речи. Каким же образом и откуда в летописной записи за август 1571 года могла возникнуть «царица Анна»?

Единственное объяснение путаницы заключается в том, что, как уже говорилось выше, летописи писались много десятилетий спустя после описываемых событий, и потому точность описания и датировка в них оставляют желать лучшего. Возможны и позднейшие вставки ретивых сторонников Бориса Годунова либо новой династии Романовых, при которых летописи активно редактировались в «нужную», в соответствии с политическим моментом, сторону.