Читать книгу "Работа над ошибками - Питер Лавси"

— Вы лично когда‑нибудь разговаривали с мистером Биллингтоном?

— Несколько раз, и очень недолго.

— Бритт рассказывала вам о нем что‑нибудь еще?

— Считала, что он бывает только рад возможности улизнуть из дома. Биллингтон работал торговым представителем какой‑то фирмы и продавал поздравительные открытки, по‑моему, довольно вульгарные. Думаю, в тех магазинах, куда Биллингтон заходил, чтобы предложить свой товар, он вполне мог флиртовать с продавщицами. А почему вас так интересует старина Биллингтон?

— Откуда вам известно об открытках? — спросил Даймонд, не обратив внимания на вопрос Мартина.

— Однажды я видел, как он предлагал их во Фроме. Продавщица газетного киоска, глядя на них, хихикала.

— А Бритт говорила с вами о своей работе?

— О журналистике? Мало. Все то, о чем шла речь на суде — иракский след, например, — оказалось для меня новостью. Мне она только сообщила, что поступила на курсы в какой‑то колледж, занятия начинаются тогда‑то — вот и все, пожалуй. Я даже не спросил, что за курсы.

— А о Маунтджое она не упоминала?

— Нет, ни разу.

— Вы с ним никогда не встречались?

— Нет.

— Во время визитов в дом в Ларкхолле, где Бритт убили, вы поднимались в ее квартиру?

— Да, конечно.

— А цветы вы ей когда‑нибудь дарили?

— Эй, вы на что это намекаете? — протестующее взмахнул руками Мартин.

— Вы когда‑нибудь посылали Бритт цветы после того, как ваш роман закончился, — может, просто в качестве дружеского презента?

— В качестве чего?

— А у нее в квартире вы когда‑нибудь цветы видели?

— Розы? Нет, не видел.

— И на ее похороны букет не посылали?

— Разумеется, нет. — И Мартин демонстративно взглянул на часы.

Теперь инициативу взяла на себя Джули.

— По нашим сведениям, Бритт готовила статью о бездомных бродягах, живущих в Бате, — произнесла она. — Об этом она не упоминала?

Мартин нахмурился и какое‑то время напряженно размышлял, глядя на огонь в камине, а затем ответил:

— Однажды днем мы с ней пили чай в «Канарейке» — это такое приятное кафе на Куинн‑стрит. Там всегда звучит классическая музыка, каждого клиента официанты провожают к столику. Мы расположились на первом этаже у окна — это одно из лучших мест в заведении. Потом стали наблюдать за людьми, идущими мимо по улице, и я придумывал для Бритт истории отдельных прохожих, делая вид, будто я лично знаю всех, кто живет в городе. Вот этот мужчина, говорил я, позировал самому Пикассо, тот молодой человек сидит на игле, а женщина — бывшая монашка. Сейчас, когда я рассказываю об этом, звучит, конечно, глупо, но тогда это казалось нам забавным. И тут, когда мимо проходил какой‑то высокий парень в армейской шинели, по виду бродяга, Бритт, к моему удивлению, помахала ему рукой и постучала пальцами по стеклу. Парень остановился и уставился на нас. Я подумал, что сейчас она пригласит его внутрь. Похоже, официантке пришла в голову такая же мысль. Понимаете, этот тип был не из тех, кто сидит в кафе и пьет чай. Весь в татуировках, с серьгами в ушах и какими‑то железками в носу, в грубых башмаках. В общем, вид у него был еще тот. Но в кафе Бритт его не пригласила, а встала из‑за столика и вышла к нему на улицу, прихватив с собой недоеденное пирожное. Они о чем‑то поговорили. Все, кто находился в кафе, смотрели на них, раскрыв рот от изумления. Вместе они выглядели очень странно.

— Вероятно, это был Вэ Бэ, — сказала Джули, обращаясь к Даймонду.

— В общем, закончилось все тем, что парень пошел дальше, а Бритт вернулась в кафе и принялась извиняться, — продолжил Мартин. — Объяснила, что это ее источник информации. Помнится, я тогда сразу подумал, насколько близко она общается с этим источником. Да что там, я прямо спросил Бритт об этом. В конце концов, человек должен знать, каким рискам он подвергается — вы понимаете, о чем я. Но Бритт заявила, что у нее к этому типу исключительно профессиональный интерес. Мол, она собирает материал для статьи о бродягах, которая должна стать сенсацией. А парень вроде снабжал ее нужными сведениями.

Даймонд посмотрел на Джули:

— Кафе «Канарейка» — это ведь совсем рядом с Трим‑стрит? — уточнил он. — Если не ошибаюсь, прямо за углом?

Инспектор Харгривз кивнула.

— А больше Бритт вам ничего не говорила? — спросил Питер.

— О бродягах? Нет.

— Вам не показалось, будто она боится того парня?

— Нет, такого впечатления у меня не сложилось.

— А позднее вы когда‑нибудь его видели?

— Нет. Надеюсь, он убрался из этих мест.

На обратном пути в Бат Даймонд, сидя на пассажирском сиденье, подытожил результаты визита.

— Все не так уж плохо. Когда мы начинали, в сфере нашего внимания были двое — Джейк Пинкертон и Маркус Мартин. А теперь у нас есть еще двое: Развратный Винни — кажется, так вы назвали мистера Биллингтона? — и бродяга Вэ Бэ.

— У Уинстона Биллингтона было алиби? — возразила Джули. — В то время, когда было совершено убийство, он находился на Тенерифе.

— Интересно, проверял ли кто‑нибудь, так ли это?

— Вообще‑то мы должны были это сделать.

— Вы говорите — «мы». Но вы в первоначальном расследовании не участвовали. Если в ходе его был допущен какой‑то недосмотр или небрежность, то это моя вина. Тогда Биллингтон не привлек моего внимания.

Машина приблизилась к нерегулируемому перекрестку. Подождав, пока Джули благополучно минует его, Питер произнес:

— Похоже, он на что‑то рассчитывал, если дарил ей подарки и цветы. В частности, розы.

— Или нарциссы, — промолвила Джули, тем самым напомнив Даймонду, что Маркус Мартин не смог с уверенностью сказать, какие именно цветы преподносил Бритт Стрэнд ее арендодатель.

— Пусть так. Но он дарил ей букеты. К тому же, будучи хозяином дома, в котором она жила, наверняка имел ключ от ее квартиры. Если бы у нас появились хоть какие‑то причины сомневаться в достоверности его алиби, к Уинстону Биллингтону возник бы целый ряд серьезных вопросов.

— Как вы полагаете, мы сможем проверить в турагентстве его показания по поводу отпуска в Тенерифе?

— Через четыре года? Сомневаюсь, что они хранят архивные данные так долго. Они ведь у них все занесены в компьютер? Это означает, что их легко стереть.

Джули улыбнулась — Даймонд никогда не упускал возможности выразить свое неодобрительное отношение к электронно‑вычислительной технике.

— То же самое можно сказать и об авиакомпаниях, — продолжил Питер. — Раньше там можно было затребовать список пассажиров того или иного рейса. Он существовал на бумаге. У старшей стюардессы был планшет со всеми именами. Но не теперь.