Читать книгу "Бунт на продажу. Как контркультура создает новую культуру потребления - Эндрю Поттер"

Все обстоит совершенно иначе в сериале «Звездный путь», где влияние информационных технологий, рынков и потребительских товаров (которое обычно находится в центре произведений жанра киберпанк) почти полностью игнорируется. Надеялся ли когда-нибудь Жан-Люк Пикар, что короткая победоносная битва против боргов восстановит доверие потребителей в Федерации? При всей своей доблести проявлял ли когда-нибудь Джеймс Керк хоть какой-то интерес к моде? Этим безразличием к потребительской культуре «Звездный путь» всегда был похож на фантастику 1950-х годов, в которой прогнозировалось будущее, где преобладает военное противостояние между правительствами и идеологиями, а не рыночная конкуренция между корпорациями с одной стороны и потребителей друг с другом — с другой.

В сериале «Звездный путь» явно показано такое будущее, в котором царит триумф американских ценностей, по крайней мере, в рамках Федерации. Считается, что каждая реинкарнация этого телефильма отражала ту эпоху, в которую она снималась, в результате чего на смену мужественному милитаризму капитана Керка пришла эмоциональная многокультурность Пикара и Джейнуэй. Можно попробовать истолковать отсутствие потребительских товаров и потребительских ценностей в сериале просто как результат плохого сценария или недостатка воображения у авторов фильма. Но такое заключение будет слишком примитивным. Этот сериал можно рассматривать как политическую аллегорию, изображение просвещенного будущего, где граждане Федерации нашли способ сохранять индивидуальность без бунтарства, нося униформу, — и при этом они не являются жертвами мертвящего единообразия.

Мы живем в обществе, в котором все как раз наоборот. Мы все озабочены тем, что мы носим, и контркультура сыграла огромную роль в усилении этой озабоченности. Даже сейчас многие альтернативные еженедельники публикуют небольшие разделы с фотографиями какого-нибудь пижона, снабженными подробными описаниями его (или ее) одежды и аксессуаров, с указаниями происхождения каждой детали. Конкурентный характер этих самопрезентаций всегда лежит на поверхности. Каждая деталь наряда должна быть приобретена в экзотическом месте или неординарным способом, или за исключительно низкую цену. Каждая деталь должна быть уникальной и иметь свою особую историю. Весь наряд в целом должен быть эклектичным, но не безвкусным.

Как мы дошли до этого? Что случилось с нашим будущим, показанным в сериале «Звездный путь»?

* * *

С практической точки зрения одежда предназначена для того, чтобы прикрывать тело. Она охраняет нас от холода, спасает от жаркого солнца, предохраняет от насекомых, скрывает те части тела, которые нуждаются в защите, и вообще облегчает нам жизнь. Все это очевидно. Однако столь же очевидно, что одежда — это еще и нечто большее. Люди всегда использовали ее не только (или даже не столько) для прикрытия тела, но еще и для общения. Символическое использование одежды подобно языку, грамматика и синтаксис которого служат выразительными средствами. И до чего богат этот язык! Он достаточно сложен (учитывая его региональные и возрастные диалекты), чтобы уметь делать иронические замечания, шутить, даже использовать сленг и метафоры.

То, что мы носим, — это, по сути, подробное описание того, кто мы есть. Наша одежда свидетельствует о нашем возрасте и доходах, образовании и социальном статусе, настроениях и политических убеждениях, половой принадлежности и сексуальной ориентации. Одежда играет крайне важную роль в выборе друзей и спутника жизни. Кроме того, она чрезвычайно точный указатель времени, в которое мы живем; заметьте, насколько хорошо одежда (вместе с прическами) позволяет датировать старые фотографии. Короче говоря, то, что мы есть, покрывается тем, что мы носим.

Все сказанное выше вряд ли будет воспринято большинством людей как нечто противоречивое. Но если одежда, как и речь, — это форма самовыражения, то ее ношение может быть более или менее свободным. Подобно тому, как недостаточные возможности говорить и слышать часто воспринимаются в качестве ограничений в позволении думать, также может показаться, что рамки, накладываемые на стили одежды, могут ограничивать возможности людей в самореализации. Именно эта идея порождает в нашем обществе широко распространенную враждебность к униформам. Аргумент здесь простой: единообразие в одежде неизбежно ведет к единообразию в мышлении; если вы подчиняетесь диктату других людей в том, что касается одежды, то вы выполняете чужую волю, диктующую вам, кем быть. В книге «Язык одежды» (The Language of Clothes) Элисон Лурье суммирует контркультурный анализ униформы: «Не важно, какого рода эта униформа — военная, гражданская или религиозная. Идет ли речь о форме генерала, почтальона, монахини, дворецкого, футболиста или официанта, одеться в нее — значит отказаться от своего права действовать как личность. А если говорить о речи, то это означает частично или полностью подвергать ее цензуре».

Подобный образ мыслей хорошо объясняет враждебность, возникшую с появлением хиппи, не только к военным кругам или полиции, но и почти к любым бюрократическим организациям. Если мы относимся к стандартизированной одежде любого рода как к униформе, то можно запросто приравнять человека в сером фланелевом костюме к ополченцу Национальной гвардии. Таким образом, присущий капиталистическому обществу альянс в виде военно-промышленного комплекса проявляется в ношении всеми, кто имеет к нему отношение, униформы. Сюда можно отнести полицейских, «пиджаков», Большого человека. Униформа становится общей характеристикой этих институтов, что позволяет легко выявлять их представителей.

Из всех существующих видов униформ ни одна не подвергалась более злобной и длительной критике, чем школьная форма. Нетрудно понять почему. Согласно стандартным взглядам контркультуры, цель бюрократического государства — «управлять сознанием» индивида, дабы он беспрекословно выполнял определенную роль или функцию в системе. В книге «Озеленение Америки» Чарльз Райх утверждает, что в такой системе человек «проживает остаток своего дня, лишившись разума и сил, он — узник и инструмент машинного мира». Серый фланелевый костюм становится символом одномерности жизни в условиях технократии. Именно через систему образования люди получают первые сеансы внушения, усваивают, какую функциональную роль им надлежит выполнять. Описывая образование как способ дрессировки заключенных огромной тюрьмы, Райх изменяет своей любви к метафорам, связанным с исправительными мерами, но его убеждение в том, что цель школьного образования — это создание «детей организации», разделяют весьма многие.

На протяжении жизни целого поколения школьная форма символизировала все, что уничтожает душу. Осквернение этого вида униформы стало одним из самых влиятельных символов молодежного бунта. Ангус Янг — стареющий гитарист группы AC/DC — до сих пор выступает в своей ставшей фирменным знаком школьной форме, и это его почти религиозное взывание к анархическому духу рок-н-ролла гораздо более эффектно, чем откровенное иконоборчество Мадонны или Шинейд О'Коннор. Это постоянная тема в роке. В киноверсии концептуального рок-альбома «Стена» хор мальчиков в школьной форме поет знаменитую пинкфлойдовскую анафему образованию и контролю над разумом, при этом дети один за другим сваливаются в мясорубку и появляются на другом ее конце в виде гамбургеров. Это происходит после того, как один мальчик подвергается учительским насмешкам и ударам линейкой за то, что осмелился писать стихи во время занятия. Всех их в мясорубку! Творчество и воображение должны быть раздавлены любой ценой. Иначе как нам добиться, чтобы фабрики исправно работали?