Читать книгу "По ту сторону - Сергей Щепетов"

Из услышанных обрывков разговоров я понял ситуацию так: местные женщины по дороге на «полевые работы» решили зайти на бочаг искупаться. Однако тут они наткнулись на нас и стали с интересом смотреть представление. Теперь, проболтав на берегу не меньше часа, они вспомнили о своих делах, но дружно решили устроить сегодня выходной в честь дорогой гостьи.

Они наскоро искупались, перемутив весь бочаг, и двинулись к посёлку – вместе с Сарой, конечно. Искупались-то они быстро, а вот шли… Примерно через каждые 200–300 метров они останавливались (это получалась само собой) и начинали говорить и спорить, стараясь протолкаться поближе к гостье. А я плёлся сзади, слушал женское чириканье и пытался составить общую картину тутошней жизни. Ничего у меня не получалось, поскольку информация поступала хоть и обильная, но весьма противоречивая и, главное, бессвязная.

Наконец показалось то, что, вероятно, следовало считать посёлком. Строения располагались в лесу на самой границе с «полем». Они представляли собой довольно высокие шалаши – круглые конические или длинные с несколькими входами. Строения стояли просторно, между ними сохранилось лишь несколько деревьев с толстыми стволами, а трава были вытоптана до земли, до пыли. И по этой пыли с визгом бегала детвора и тощие свинки. Вся наша компания направилась к одному из длинных строений. Тут у меня возникли некоторые сомнения, однако Сара их быстро разрешила. Она выбралась из толпы, подошла ко мне и сказала:

– Возвращайся, а я останусь здесь. Вечером приду сама или позову Первого.

– Как же он тебя услышит?!

– Мы прекрасно слышим друг друга! – заверила женщина. – А ты возвращайся, иначе будут проблемы.

– Но…

– Будут-будут! И не только у тебя. Точнее, в основном не у тебя.

– Слушай, к чему тебе это? – безрадостно спросил я. – Ты что, собираешь материал на докторскую диссертацию?

– Ха, зачем мне вторая докторская? – усмехнулась Сара. – Понимаешь, мне просто интересно. Я же геоботаник всё-таки!

Из всего услышанного и увиденного я уяснил, что сматываться действительно нужно. На душе моей было неспокойно и, двигаясь обратным курсом, я старался запоминать ориентиры и рельеф местности.

* * *

Ребята между тем времени зря не теряли. Подключив к процессу лушагов, они дружно прорабатывали предстоящий маршрут и попутно изучали возможности прибора.

– Нам предстоит пересечь две границы между временными слоями! – заявил мне Серёга с такой гордостью, словно это было его достижение.

– А не пересекать нельзя? – вяло поинтересовался я.

– Нет, никак нельзя! А у тебя что новенького? Где Сара?

– Сара придет вечером. Обещала пораньше, но, наверное, обманет.

Я вкратце рассказал о своих перемещениях, опустив центральный момент – публичное соитие на берегу ручья, а также попытался что-то объяснить про местную жизнь.

– Похоже, что ничего ты не понял, – отметил Серёга очевидный факт. – Но это поправимо. У прибора и в этом формате, оказывается, есть мозговой сканер. Мы тебя провентилируем, машинка обработает информацию, и всё станет ясно.

Он продемонстрировал мне тонкую проволочную дугу с маленькими мягкими шариками на концах. С одного из них свисал короткий хвостик антенны. Надо полагать, эту дугу следовало надевать на голову на манер наушников.

– Нет, – сказал я, – ни в коем случае!

– Неужели ты трахал туземку? – заулыбался мрачный Натан. – Или – страшно подумать! – саму Сару Моисеевну?!

– Не ваше дело! Имею же я право на личную жизнь!

– Прекрати, Вован! – потребовал Серёга. – Типичное поведение низкорангового самца. Дави ты в себе этого мерзавца! Тебе некого и нечего стесняться, потому что ты самый умный, красивый и сильный! Ты имеешь полное право на то что слева, и то что справа. Вдумчиво повтори эти слова Макаревича про себя десять раз и надевай сканер. В конце концов, потом отредактируешь.

Именно так я и поступил. Хотя идти на поводу чужой воли – это тоже признак низкого ранга мужчины.

И прибор, кажется, вытянул из меня всё – даже то, что я слышал мельком и, казалось, тут же забыл. После моей «редактуры» получилось следующее:

«…По современной терминологии субъекты вступили в контакт даже не с ранними земледельцами, а с их непосредственными предшественниками – протоземледельцами.

Вероятно, несколько (вряд ли много) поколений назад в посёлке охотников-собирателей произошло некое событие. Это могло быть появление одной или нескольких волевых высокоранговых женщин или гибель «сильных духом» мужчин в стычках с соседями. Произошёл едва заметный дрейф традиций – женщины получили больше свободы. Оформилась и закрепилась новая традиция. Она заключалась в том, что женщина сама выбирает себе мужчину. А выбирают дамы одних и тех же, особенно уже выбранных другими, мужчин. В итоге в каждом поколении формируется 2-3 гарема, включающие практически всё половозрелое женское население посёлка. Хозяевам гаремов – альфа-самцам – естественно, не прокормить такую ораву детей и женщин. Это вынудило женщин активизировать собирательство в ближайших окрестностях селения. Основой питания постепенно стал дикорастущий злак хурук. Его много, он плодоносит почти круглый год, правда, с разной интенсивностью. Хорошо высушенные зёрна могут храниться неограниченно долго. Путь от колоса до каши долог и трудоёмок, однако, по мнению туземок, игра стоит свеч.

Белковую пищу добывают хозяева гаремов (охота и рыбалка). Иногда они это делают совместно с холостяками, но на равных правах. Отбирать у холостяков их добычу альфам не удаётся, поскольку те в случае агрессии дают дружный отпор. Делиться мясом или рыбой у них принято только в обмен на секс с женщиной. Однако хозяева гаремов этого категорически не поощряют, поскольку не хотят иметь дела с чужими детьми.

Раздел плодоносящей территории между кланами (гаремами) уже произошёл и закрепился. Имеют место воровство и конкуренция. Уже выработаны приёмы подсевания наиболее крупных зёрен после периода дождей, а так же частичная прополка. То и другое даёт ощутимый прирост урожаев и, вероятно, станет традицией».

– Может станет, а, может и не станет, – раздумчиво проговорил Натан. – Наверное, не они первые и не они последние.

– Да, – согласился Александр Иванович, – по исторической логике шансов на светлое будущее именно у этой общности не больше, чем у всех остальных. То есть исчезающее мало.

– А что ты понимаешь под «светлым будущим»? Вот, к примеру, наша родная современность – это чьё-то оно, да?

– Сложный вопрос, – вздохнул бывший учитель. – Смотря что с чем сравнивать и кого с кем. Члену правящей династии в какой-нибудь древней Месопотамии жизнь заводского рабочего или колхозника вряд ли представится светлым будущим. А вот рабу в каменоломнях той же условной Месопотамии колхозный быт может показаться раем.

– Слушайте, – подал голос Серёга, – я в этих вопросах не специалист, но где-то читал или слышал, что главный критерий оценки обществ и государств, в принципе, может быть универсальным и абсолютным. Где выше ценится человеческая жизнь, там и лучше, то государство более развитое и продвинутое, даже если оно бедное.