Читать книгу "Вирус лжи - Алла Полянская"

Роль тупого солдафона всегда удавалась Реутову с блеском, и сейчас он собирался продемонстрировать свои актерские способности Сергею Кротову. С девчонками он сыграет совсем другую игру. Реутов ухмыльнулся — он отлично знал, как действует на женщин. К тому же именно из-за его внешности женщины не видели в нем опасности и часто откровенничали с ним о чужих делах, желая произвести впечатление. Это очень помогало в работе, хотя иногда мешало в жизни. И если бы его жена хоть в небольшой степени понимала, что такое ревность, Реутов рисковал бы своим семейным счастьем. Но его Соня настолько далека от обычных социальных связей, что и обычные реакции для нее невозможны.

Реутов на ходу набрал номер Щелканова.

— Ген, твои сотрудники еще на местах?

— Да, мы ж до шести, а что?

— Я сейчас подъеду и опрошу их. — Реутов открыл кабинет и собрал необходимые бумаги в папку. — Версия такая: мы верим в попытку суицида Маши, без подробностей, и я просто опрашиваю всех, кто с ней контактировал.

— Хорошо, приезжай, сядешь в кабинете Анны Валентиновны, он небольшой, но тебе хватит.

— Да мне любой конуры хватит.

Реутову не терпелось начать потрошить Сергея Кротова, но он боялся себе сознаться, что толстяк — его единственная ниточка.

Если, конечно, можно сравнить бегемотоподобного мужика с ниточкой.

* * *

Маша открыла глаза и попыталась понять, где она находится. Хотелось пить, тошнило, тело сотрясала дрожь, но хуже всего, что она не узнавала места. Она помнила, что заснула в квартире Олега, заснула посреди белого дня, внезапно. А теперь к ее руке подсоединена трубка, тянущаяся к стойке с капельницей. Ужас заставил Машу сесть. Голова закружилась, комната поплыла перед глазами, желудок сдавил спазм, и запищал какой-то прибор, но Маше было не до этого.

То, что она оказалась в этой тесной комнатке, могло означать только одно: ее поймали, пока она спала.

Нужно бежать, спасаться, пока никого нет… Но уже поздно, в дверях показалась какая-то девушка, и Маша понимала — это конец. Она не слышала успокаивающего голоса, не замечала сочувствия на лице медсестры, она только ощущала иглу в своей руке и тесные стены, возникшие внезапно, тогда, когда она уже почти поверила, что сможет вырваться, убежать.

Но ее поймали, заперли и снова вливают ей какую-то дрянь, от которой весь мир превращается в сплошное серое пятно, а ее душа словно покидает тело, ставшее вдруг покорным и на все согласным. Так было раньше, когда она откуда-то из угла комнаты наблюдала, что проделывают с очень знакомой ей девушкой, и тихо радуясь, что уж ее-то эти игры не касаются, потому что с девушкой обходились по-свински. А потом приходил момент узнавания и паника, и она вновь оказывалась внутри этого тела и понимала, что это с ней все проделывали.

— Тише, тише, вам надо лежать!

Голос пробивается к сознанию Маши сквозь громовые удары сердца, ее тошнит, и девушка едва успела подать где-то заранее припасенный тазик. Видимо, она откуда-то знала, что Машу будет тошнить.

— Вот, видите, вам еще надо лежать, чтобы яд вышел из организма. — Медсестра забрала тазик. — Лежите спокойно, у вас стоит катетер, нужно лежать и просто ждать, и скоро все будет хорошо.

— Где я?

— Пятая городская больница, вас привезла «Скорая», которую вызвал ваш друг Геннадий Щелканов, с ним еще был полицейский, очень красивый мужчина. Надеюсь, он придет к вам еще.

— Я хочу пить.

— Я вам принесу сейчас, а вы лежите себе спокойненько, и больше никакой вашей заботы нет, врачи все сделают как положено, и все будет хорошо. Сейчас принесу вам воды, и врач придет, не пугайтесь его, вы здесь в полной безопасности. Мы очень ждали вашего пробуждения.

Девушка ушла, а Маша озадаченно смотрела в потолок. Яд должен выйти из организма. Какой яд? Маша отлично помнила, что не принимала никакого яда, она и вообще в тот день ела только то, что приготовила себе в квартире Олега. Неужели в соусе был яд? Маша стала вспоминать по минутам все, что она делала перед тем, как заснуть.

Вот двор, где она отключила телефон и пересчитала наличность. Вот магазин, где она купила краску, дешевые балетки, зубную щетку и прокладки. Вот подвал, загаженный маргиналами в три слоя. Квартира Олега — душ, спагетти, отличный соус.

Лекарство от головной боли. Маша вспомнила, как запах дезинфекта в опечатанном доме сделал ее мигрень невыносимой, и она по привычке проглотила капсулу с лекарством. Она знала, что именно это лекарство прекращает мигрень практически моментально, как только желудочный сок растворит капсулу, но на этот раз было не так, а она и не поняла. Ей захотелось спать, и она уснула, не задумавшись ни на секунду, отчего это голова не перестала болеть, списала сонливость на изрядную порцию спагетти с соусом — она уже очень давно не ела досыта.

Маша огляделась — вот на тумбочке ее телефон. Он выключен, но нужный номер Маша помнит наизусть.

Надо попросить у медсестры сотовый и позвонить Генке Щелканову. Единственному человеку, которому Маша доверяет.

* * *

— Я ничего не знаю.

Реутов смотрел на угрюмого Кротова и думал о том, что надо бы отвесить толстяку леща. Лоснящееся лицо Кротова его раздражало, но прикасаться к нему было противно. Реутов поднялся и подошел к толстяку поближе — хотя в тесном кабинете юриста уж ближе некуда, но Реутову удалось сократить и это расстояние.

— Я всего лишь спрашиваю, как так получилось, что вы зарегистрированы на старом складе, и просто интересуюсь, где же вы на самом деле проживаете? — Реутов продемонстрировал Кротову свою фирменную злодейскую улыбку. — Разве я спрашиваю у вас об убийстве Кеннеди или об обстоятельствах поджога храма Артемиды?

Вся продуманная роль тупого служаки пошла псу под хвост с самого начала разговора, потому что Кротов оказался хитрее, чем ему бы полагалось быть. И теперь Реутов демонстрировал другую роль — интеллектуала-социопата, и это было именно то, что нужно, потому что именно эту роль принялся играть толстяк, но его прыщавый второй подбородок и жирные ляжки не вязались с подобной ролью совершенно, а Реутову она подошла идеально. Лучше ему удавалась только роль уставшего от суеты и практически готового отойти от дел Казановы. «Да, вы же знаете, как сложно найти именно своего человека, мне так и не удалось», — но это действовало на барышень моложе двадцати семи лет, действовало как контрольный в голову, напрочь отшибая инстинкт самосохранения.

И тут жирная клякса-самец с очками на скользком носу, покрытом черными точками.

— Итак, где вы проживаете?

Человек-Клякса заворочался на стуле и сжал пухлые кулачки. Руки у него оказались маленькими, с жирными короткими пальцами, именно такие руки и должны быть у подобного субъекта, но глаза были цепкими и недобрыми.

— Я не понимаю, вы меня в чем-то обвиняете?

— Ни в коем случае. — Реутов тонко улыбнулся. — Просто заметил нестыковку, и это показалось мне странным. Развейте мои сомнения.