Читать книгу "Любовь и другие иностранные слова - Эрин Маккэн"

– Джози! – Кейт бьет кулаком по столу.

– Кейт, угомонись, – говорит папа.

– Угомониться?! Она испортит мою свадьбу так же, как испортила свадьбу Мэгги! – вопит Кейт и убегает в спальню, а я принимаюсь за котлету и тихо торжествую: мама опять зовет Кейт обратно. Полным именем.

В это блюдо мама кладет кетчуп, соевый и вустерский соус, хлебные крошки, острую приправу и лимонный сок. Казалось бы, зачем еще и зерновая горчица? Но с ней даже лучше.

– Шама нпршлш.

– Сама напросилась? – переспрашивает папа. – Как так?

Я проглатываю кусок и говорю:

– Несколько недель уже придирается к моей внешности. – Я обращаюсь к маме: – Ты слышала.

– Да, она… высказывала неожиданно много критических замечаний, – подтверждает мама. – У Кейт очень четкое представление о том, как тебе надо выглядеть на ее свадьбе.

– Она вела себя возмутительно. И мне это не нравится. И еще меньше мне нравится, что она сама этого даже не замечает.

– Поэтому, – папа указывает на мои глаза, – ты придумала вот это.

– Как знала, что цветные когда-нибудь пригодятся.

– Ну что ж, это «когда-нибудь» подошло к концу. Свой ход ты сделала. – В папином голосе нет ни капли осуждения. – Я хочу, чтобы ты попросила у сестры прощения за свое участие в сегодняшнем концерте. С самой Кейт мы с мамой поговорим позже.

– Да, сэр, – отвечаю я, и, когда прохожу мимо его кресла, папа берет меня за руку и говорит:

– Когда вернешься к столу, твои глаза должны быть одного цвета.

– Ладно, – я поднимаюсь по ступенькам, и мама выкрикивает мне вслед: «Синего!»

Проклятье.

Между прочим, свадьбу Мэгги я не портила. Она тогда постоянно называла меня «дорогушей», и я попросила ее перестать, потому что это слово должны говорить только бабушки с дедушками, которые дарят тебе на день рождения двухдолларовые купюры и мятные леденцы. И уж точно не сестры, с которыми ты на равных. «Дорогуша» на семейном языке значит «миленькая, можно обратить на нее внимание, но всерьез принимать не стоит».

Мэгги проигнорировала мою просьбу, даже когда я предоставила ей список из восьми пунктов против такого обращения. Сказала про мой список «Как мило, дорогуша» и повесила его на холодильник. Это, а также моя роль младшей подружки невесты довели меня до белого каления. Мне нужно было водить туда-сюда ораву мелких и липких девочек с букетами и следить, чтобы они, проходя по длинной столовой, не хватали своими ручонками еду и кухонные приборы. Мэгги знала о моем отвращении к такого рода вещам (и к приторным детишкам), но отказалась подыскать мне другую роль.

Поэтому во время свадебного ужина я представилась всем ее новым родственникам как дочь от первого брака и сказала, что мы не говорим о моем биологическом отце, ну, знаете, все судебные иски…

Насколько помню, ордер на арест я тогда тоже упомянула.

Или два ордера.

Оказалось, что кое-кто из слушателей повелся на мои рассказы и раззвонил о них всей родне. Когда сестра в следующий раз пришла к ним на семейный обед, они задали ей пару взволнованных вопросов.

Теперь Росс с Мэгги смеются над этой историей, но тогда сестра сурово меня отчитала, и мне пришлось написать пару писем с извинениями. Мэгги позже сказала, что все тогда сочли мои записки и ситуацию в целом просто очаровательными, «дорогуша».

Кейт нет ни в ее спальне, ни в ванной. И у меня ее тоже нет.

Я обхожу весь этаж и все больше злюсь, но ее правда нигде нет. Ну и хорошо, а то я уже перестала раскаиваться.

В ванной я снимаю линзы. Желтые и правда странные, оставлю их для Хэллоуина. Или буду отвлекать соперников на волейболе.

Выходя из ванной, я поправляю линзу кончиком пальца, дважды моргаю, задерживаю дыхание и готовлюсь умереть прямо на месте: я вижу, что ящик моего стола слегка приоткрыт.

Я – Стью и Софи, 6:42:

Кейт украла страницу из моего дневника!!! Там было кое-что очень личное!

Но, вместо того чтобы нажать «Отправить», я дрожащей рукой стираю смс. Они наверняка спросят, что было на этой странице, а я бы не хотела ни с кем делиться. Ни с кем, кроме… Кейт. С той Кейт, какую я знала раньше, когда в мире не было ничего лучше расчески в моих волосах и рассказов о птичках и ангелах; той Кейт, с которой мы могли разговаривать одними взглядами, пока она обсуждала по телефону работу. Кейт, до того как она стала невестой. Кейт до Джоффа.

Я чуть не плачу.

Но для слез нет времени: война объявлена.

Глава 29

Ужин проходит как в кошмарном сне.

Когда я возвращаюсь к столу, Кейт втайне злорадствует, притворяясь, что больше не злится и простила меня.

– Ладно, Джози, все хорошо, – отвечает она, когда я прошу прощения за то, что огорчила ее.

Я пробираюсь на свое место и добавляю:

– Я заплачу тебе за цветные линзы.

– Как любезно с твоей стороны, – говорит мама.

– Это совсем необязательно, – отмахивается Кейт. – Не нужно, Джози. Развлекайся. Только на свадьбу их не надевай.

– Не буду.

А что мне еще оставалось сказать…

– А как дела в Кэпе? Ты что-то ничего нам больше не рассказываешь.

– Все хорошо.

– Ну, я вот знаю, что ты взяла курсы по истории и религиоведению. А что за третий предмет? Не напомнишь?

– Социология.

– А поконкретней?

– Введение в социолингвистику. – Я поворачиваюсь к отцу, чтобы не смотреть на эту гигантскую ворону, в которую превратилась Кейт. – Проект по языковой вариативности идет отлично. Я уже записала сорок один пример разных употреблений слова «заткнись». Нужно было тридцать, но материала набралось больше. Теперь мне надо проанализировать оттенки смысла, предполагаемые значения и действительные значения. Я уже почти закончила.

– Звучит любопытно. Расскажи поподробнее, – просит папа, и мы обсуждаем эволюцию слов и то, как меняются их значения от одной речевой группы к другой и внутри этих групп.

Когда разговор замирает, вклинивается Кейт:

– Стью тоже в твоей группе, да?

– Да.

– Слушай, мне кажется, что я не добавила ни его, ни Софи на Facebook. А надо бы.

– Я дам тебе их почту, – отвечаю я. А что мне еще остается?

Мы моем тарелки, и она шепчет: «Поднимайся к себе, как только закончим».

Никогда в жизни грязная посуда не заканчивалась так быстро.

Когда я поднимаюсь по лестнице, она идет сразу вслед за мной. Так близко, что наверняка чувствует, как от меня исходят волны жаркого гнева. Она закрывает дверь, и я тычу пальцем ей в лицо.