Читать книгу "Кто-то умер от любви - Элен Гремийон"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я пошла по адресу, указанному моим «информатором», — в дом № 17 на улице Тюренна. Там на углу стоял мальчишка — продавец газет. Покупателей у него не было, и я послала его пройти по всем квартирам дома № 17. Вернулся он совсем запыхавшийся. Значит, так: в первой квартире живет пара стариков. Дверь открыл муж, а старуха сидела в кресле, и в углу комнаты стояла клетка с кроликом, на вид таким же дряхлым, как хозяева. Похоже, они так и не решились его съесть. В следующей квартире живет мать с тремя детишками; он, правда, видел только двоих, но слышал третьего — тот звал маму, чтобы она ему подтерла попку. В третьей квартире он никого не застал, по крайней мере ему никто не открыл. Дальше был парень, не очень-то вежливый, видно, он ждал кого-то другого. Это, значит, на четвертом этаже. А на самом верху — девушка, красивая такая, она была одна…
— Какого возраста девушка?
— Чуть постарше меня. Во всяком случае, сиськи у нее попышней, чем у моих подружек. Но очень милая, даже газету у меня купила, чтобы я не напрасно бегал по лестницам, — так она сказала, и еще сказала, что газета поможет ей скоротать время…
— Молодец, спасибо тебе, вот держи.
— А на самом верхнем этаже был еще…
— Нет-нет, достаточно, ты уже сообщил все, что я хотела узнать, спасибо.
Мальчишка отправился на свое место у перекрестка, но я догнала его.
— Ну-ка, дай и мне газету.
Как же за это взяться? Мне требовались ножницы и клей. Пройдя чуть дальше по улице, я увидела будку сапожника, и он дал мне то и другое, предупредив: «Только держите ребенка подальше, мадам, это ножницы для кожи, они острее бритвы!» — «Спасибо, месье, вы очень любезны»…
Медлить было нельзя, я знала, что Анни скоро отправится в парк.
В ожидании мальчишки-газетчика я пряталась в подвале дома № 17 — дверь была отперта, в это время все подвалы служили бомбоубежищами. Вот туда-то я и вернулась. У сапожника я купила еще уточку на колесиках, чтобы отвлечь Камиллу, но, разумеется, мое занятие интересовало ее гораздо больше, и она мешала мне орудовать ножницами так быстро, как я хотела. И все же я успела справиться со своей задачей вовремя.
Затем я стала подстерегать Анни. Когда она вышла из дома, я проводила глазами ее удалявшуюся фигуру и поднялась на пятый этаж: квартира налево от лестницы, как сказал мальчишка-газетчик. Сунув листок под дверь, я стала молить Бога, чтобы тот парень не оказался слюнтяем и не спутал мои планы, ибо они держались лишь на этой тонкой ниточке. Как, впрочем, и все планы на свете.
Потом я взяла такси. Пора было ехать домой, и времени у меня оставалось всего ничего. Через полчаса мне предстояла встреча в парке, о которой она еще не знала, — на сей раз настоящая встреча.
— Ты покажешь свою новую уточку папе, моя радость?
— Нет!
— Покажи! Знаешь, папа умеет сделать так, чтобы уточка заговорила.
— Нет, не умеет! Он даже сам не умеет разговаривать.
Вернувшись домой, я сменила блузку и надела черную шляпу. Поль работал в своем кабинете; я посадила Камиллу с уточкой в руках на диван, прямо перед ним. И снова взглянула на «деринджер», висевший на стене, среди коллекционного оружия.
— Знаешь, я не смогу пойти на обед. Я еду на кладбище. Но Камиллу с собой не беру, ей там не место.
— Ты с ума сошла! Почему на кладбище, почему именно сегодня? Разве это не может подождать?
— Нет, это не может подождать.
— А что я буду с ней делать? Она сейчас разревется.
— Наверняка разревется — если ты не отложишь свою газету и хоть как-то не поиграешь с ней.
И тут вмешалась Камилла:
— А мама резала газету!
Я в ужасе замерла, не зная, как реагировать.
— Папа тоже умеет резать газеты, хочешь, покажу?
— Нет!
Но я повернулась и вышла, оставив их вдвоем, одну в слезах, другого — онемевшего и растерянного. «Мама резала газету»… Слава богу, она еще не так хорошо говорит, чтобы выдать меня с головой. Как же он короток — этот период, когда можно безнаказанно что-то делать на глазах детей, не рискуя быть разоблаченным. Ох, черт, я же забыла носовой платок!
В парке я села на скамейку и стала ждать Анни. Я была уверена, что она придет — придет и встанет передо мной, бледная, напуганная тем, что я одна, что я одета в черное. Все произошло именно так, как я себе представляла. Она подбежала ко мне и почти беззвучно спросила:
— Где… Где Луиза?
Я взглянула на нее — хватит ли у меня сил совершить задуманное? — и ринулась в бой решительно и хладнокровно. Сейчас или никогда.
— Вчера вечером я оставила ее одну в кабинете Поля, но ненадолго, просто вышла, чтобы принести ей теплую кофточку…
— Где она?
— Мне показалось, что у нее холодные ручки — в этом возрасте у детей они мерзнут быстро, очень быстро. Когда я шла обратно вниз по лестнице, то окликнула ее, но она не ответила. Я не встревожилась, с детьми такое часто бывает, они не отвечают, даже если слышат вас; впрочем, взрослые иногда поступают так же…
— Прекратите! Скажите мне, где Луиза?
— Она лежала на полу, а рядом я увидела маленький «деринджер». Наверное, она сняла его со стены, чтобы поиграть. Живот у нее был окровавлен… Она умерла, Анни, Луиза умерла. Видимо, случайно нажала на курок, и пуля попала в живот. Я не понимаю, как это могло случиться, ведь Поль никогда не заряжал коллекционное оружие, никогда.
В этот миг я подняла глаза на Анни и увидела, что она не хочет, боится понять. Ее лицо побелело так, словно из тела разом ушла вся кровь. Не знаю, сколько долгих минут она простояла так передо мной, застыв на месте. А потом взвыла, как раненый зверь, и кинулась бежать.
Я не боялась, что мои слова принесут несчастье Камилле, — ведь умерла-то Луиза.
Дальнейшие события я могу только воображать, но, наверное, все случилось именно так, как я предполагала.
Она вернулась домой. Бывает горе, которое рассеивается на улице или в баре, но не смерть ребенка. Броситься на кровать, на пол, забиться в угол — но только у себя дома.
Улица Тюренна, дом № 17, пятый этаж, налево от лестницы.
Переступив порог, она увидела под ногами лист бумаги. Машинально опустила глаза и так же машинально прочла. Я не вложила этот листок в конверт, зная, что у нее не хватит сил открыть его. Я даже не сложила эту бумажку, зная, что у нее не хватит сил ее развернуть.
Ей ничего не оставалось, как прочесть наклеенные буквы.
НЕХОРОШО ИГРАТЬ В ПРЯТКИ
КТО-ТО СКАЖЕТ
ВАШЕМУ НОВОМУ ДРУЖКУ
ЧТО ОН СПИТ
С ПРОДАЖНОЙ ДЕВКОЙ
Она ни в чем не призналась Луи, я была в этом уверена. Люди говорят всю правду лишь тогда, когда наверняка знают, что разрыв неминуем и окончателен, а она вовсе не хотела его терять. Имея дело с молодым мужчиной вроде Луи, рискованно делать такие признания, способные вызвать у него только омерзение и гадливость. Он никогда не поймет, как она могла два года жить в такой грязи. Только зрелый, знающий жизнь человек мог бы решиться на то, чтобы вытащить женщину из этой клоаки и даже извлечь из этого определенное удовольствие, род извращенного злорадства, отняв у других мужчин столь лакомый кусочек. А молодой парень, вокруг которого столько свеженьких и чистых девушек, тут же порвет с ней.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Кто-то умер от любви - Элен Гремийон», после закрытия браузера.