Читать книгу "Каталина - Уильям Сомерсет Моэм"

— Это был сон! — вскричал несчастный монах. — Поверьте мне, это был сон.

Дон Бласко слабо улыбнулся.

— Не будем спорить, сын мой. Я говорил с ним, как с тобой. А теперь иди и исполни мою просьбу.

Тяжело вздохнув, отец Антонио повернулся и вышел из кельи. Дон Бласко исповедовался, причастился и благословил монахов, с которыми прожил последние годы. Он пожелал остаться один, но отец Антонио так умолял не прогонять его, что дон Бласко согласился, с условием, что монах будет молчать. Он лежал на спине, укрытый, несмотря на холод, лишь тонким одеялом. День сменился ночью, и дон Бласко заснул. Прислушиваясь к его ровному дыханию, отец Антонио вновь обрел надежду. Единственная лампадка ярко вспыхнула и потухла. Опустившись на колени, он молился за здоровье дона Бласко. Неожиданно тот пошевелился. Ничего не видя в кромешной тьме, отец Антонио понял, что он ищет крест, лежащий на груди, и вложил его в руку умирающего. Едва слышный вздох сорвался с губ дона Бласко, и монах понял, что его любимый друг и учитель умер. Он упал на каменный пол кельи и разрыдался.

Дон Мануэль к тому времени уже давно жил в Мадриде. Донья Беатрис отказалась выдать за него свою племянницу, маркизу де Каранера, которая вскорости постриглась в монахини. В столице дон Мануэль вошел в доверие к герцогу Лерме, фавориту Филиппа Третьего, и лестью, двуличием, полным отсутствием моральных принципов и продажностью достиг, наконец, высокого положения. После смерти дона Бласко он решил использовать репутацию брата для поднятия престижа своей семьи (небеса наградили его двумя сыновьями), добившись его причисления к лику блаженных, а потом и святых, и начал собирать необходимые документы. Однако его усилия ни к чему не привели, так как Рим требовал подтверждения чудес, происшедших у тела кандидата в святые после его смерти. Адвокаты обещали дону Мануэлю, что, опираясь на чудо в Кастель Родригесе, они добьются причисления дона Бласко к лику блаженных, но тот решил, что в этом случае игра не стоит свеч, и удовлетворился тем, что перевез останки брата в Кастель Родригес и воздвиг на могиле пышный монумент, если не в память дона Бласко, то для того, чтобы подчеркнуть свое богатство.

Третий сын дона Хуана де Валеро, Мартин, продолжал, как и прежде, печь хлеб. Он так и не осознал, как, впрочем, и остальные жители городка, что однажды, милостью пресвятой девы, смог совершить чудо. Донья Беатрис в полном здравии прожила много лет и могла бы прожить и дольше, если бы не неприятное известие о причислении матери Терезы к лику блаженных. Тогда она слегла на три дня, но в 1622 году, когда папа римский объявил мать Терезу святой, донья Беатрис пришла в такую ярость, что ее хватил удар. Она пришла в сознание, но половина тела осталась парализованной, и стало ясно, что дни ее сочтены. Она не испытывала страха и до последней минуты сохраняла спокойствие и выдержку. Она послала за духовником, чтобы тот выслушал ее исповедь, а затем собрала монахинь и дала им несколько советов по их дальнейшей жизни. Несколько часов спустя она захотела причаститься. Вновь послали за духовником. Она попросила плачущих монахинь молиться за нее, чтобы ей простились ее грехи. Некоторое время она молчала, а затем произнесла громким голосом:

— Женщина весьма низкого происхождения.

Монахини подумали, что она говорит о себе, и, зная, что в жилах доньи Беатрис течет кровь королей Кастилии, в который раз поразились ее смирению. И лишь ее племянница знала, что аббатиса имела в виду мятежную монахиню, ставшую святой Терезой Авильской. Это были последние слова доньи Беатрис Хенрикес и Браганса, в монашестве Беатрис де Сан Доминго, и вскоре она умерла.

37

Когда Каталина приехала в Мадрид, у нее все еще хранилось золото, подаренное ей доньей Беатрис три года назад. Она вообще знала цену деньгам и могла спокойно смотреть в будущее. В Мадриде они обратились к своим покровителям и получили обещанную финансовую и моральную поддержку. Успех новой труппы превзошел все ожидания. Множество знатнейших дворян искали расположения Каталины, но, принимая с благодарностью их подарки, она отвечала лишь улыбкой. И скоро предметом всеобщего восхищения стали не только ее красота и талант, но и добродетельное поведение. Она послала за Доминго, и тот привез дюжину пьес. Каталина поставила две, и они с треском провалились. Доминго вернулся в Кастель Родригес и вскорости умер от вина и разочарования в жизни. Несколько лет спустя Каталина поставила еще одну его пьесу, не упоминая, правда, имени автора. Пьеса понравилась. Мало того, ее даже приписывали перу несравненного Лопе де Вега, и, хотя тот отрицал свою причастность, ему никто не верил. Да и теперь она входит в собрание сочинений великого драматурга, так что Доминго лишили признания не только современников, но и потомков.

Диего, несмотря на внешнюю привлекательность и уверенность в себе, не поднялся до высот актерского мастерства, однако он выказал недюжинные организаторские способности, и их труппа процветала. О сверхъестественных событиях, участницей которых стала Каталина, они не упоминали ни в труппе Алонсо Фуэнтеса, ни в Мадриде. Как и предполагала Каталина, с ней больше не случалось чудес, но Диего так и не стал хозяином в собственном доме. Впрочем, Каталина всегда представляла дело так, будто окончательное решение принимал именно он. Иногда Диего изменял ей, но Каталина воспринимала его проделки довольно спокойно, понимая, что от мужчины нельзя требовать невозможного, и следила лишь за тем, чтобы они не превращались в серьезные увлечения и не стоили много денег. Короче, это была счастливая семья. Каталина родила шестерых детей. На сцене она еще долго играла преследуемых девственниц и добродетельных принцесс. Голландский путешественник, побывавший в Испании в последний период царствования Филиппа Четвертого, писал, что Каталина, уже располнев и не единожды став бабушкой, грациозностью движений и мелодичностью голоса покоряла аудиторию и спустя пять минут зрители видели перед собой юную шестнадцатилетнюю красавицу. На этом позвольте закончить эту необычную, почти невероятную, но поучительную историю.

25 января 1947 года.