Читать книгу "Превращение - Кэрол Берг"

– Великий Друйя, отмсти за своего верного слугу! – воскликнул Айвон, поднимая к небу сжатые кулаки, словно предлагая богу свое участие в акте мести. – Кто были это злодеи?

– Неизвестные люди, эти негодяи были еще там, они напали на нас из засады. Они отняли наших лошадей, а то мы вернулись бы гораздо раньше, и они пощадили наши жизни в обмен на обещание, что мы передадим принцу несколько слов.

– Какие слова передали эти подлецы моему сыну? – холодно спросил Айвон.

Принц сидел неподвижно, уставясь на тело Дмитрия. Я не был уверен, что он слышит, что говорит воин. Седой ветеран посмотрел на Императора, потом на принца, и снова на Императора.

– Они велели передать принцу, что все было сделано так, как он хотел.

Зал взорвался криками. Как выплескивается лава из извергающегося вулкана, так толпа выплескивала на Александра ненависть, злобу, неприязнь. Он оскорблял людей, унижал их, презирал традиции народа. Он позорил дерзийских жен и дочерей и не выполнял свои обязанности. И еще тысячи других обвинений, более или менее серьезных, разнеслись по залу. Но единственное необходимое доказательство лежало у ног Айвона. Император прекратил галдеж, взмахнув мечом и гневно посмотрев на толпу.

– Эта часть празднования откладывается на три дня, чтобы мы могли оказать последние почести доблестному воину, отправляющемуся к костру Атоса. Весь год, считая от этого дня, на каждом доме должен висеть красный флаг в знак траура. Его деяния и подвиги будут описаны в песнях и историях, чтобы Атос знал, кто этот воин и усадил его по свою правую руку. Маршал будет теперь оберегать царство Атоса и охранять его от нападения адских тварей.

Произнеся эти слова, Император не стал медлить. Одним легким движением меча он снес голову Вейни и пнул ее вниз с покрытых белым ковром ступеней. Голова подкатилась к ногам Дмитрия, ее глаза уставились на принца, обвиняя в последний раз. Потом Айвон сбежал с помоста и вышел из зала так быстро, что почти никто не успел поклониться.

Александр неподвижно сидел в кресле. Никто не смел взглянуть на него. Стражники Императора подняли носилки с телом Дмитрия и унесли, но Александр не повернул головы им вслед. Фендуляр забрал шкатулку с маслом из рук мальчишки, который стоял, замерев, между нелепой отрубленной головой и окровавленным телом. Какой-то слуга уносил церемониальные чаши, а две служанки стояли в растерянности, не зная, что делать с ковром, так безнадежно испорченным пятнами крови.

Толпа моментально испарилась. Думаю, все кинулись туда, где могли бы свободно поговорить, не думая об угрозах Айвона. Только небольшая группка гостей топталась в углу зала: двое мужчин и рыжеволосая женщина в синем платье. Леди Лидия. Она смотрела на Александра. Ее спутники пытались увлечь ее за собой в боковую дверь, но она вырвала руку и ушла в другую сторону.

Яркие флажки безжизненно свисали со стен. Валялись перевернутые скамеечки. На полу виднелись растоптанные цветы. Дым от курений клубился в лучах прорвавшегося через занавешенные окна солнца.

Я и сам не мог пошевелиться. Словно жизнь моих рук и ног зависела от воли хозяина. А воли у него не было. Его бриллиантовый воротник насмешливо переливался на фоне обломков неудавшегося праздника.

Как я и ожидал, к принцу торопливо подбежал раб, он упал перед ним на колени и прижался лбом к окровавленному ковру. Александр не заметил раба, но, судя по всему, воспринял его слова. Он медленно поднялся и пошел в ту же дверь, куда раньше ушел его отец.

Глава 17

Убийство. Айвон едва ли поверит такому сомнительному доказательству, как слова неизвестного разбойника и свидетельство презренного предателя. Александр и Дмитрий слишком сильно любили друг друга. Но часто ли Император видел доказательства этой любви? Он слышал, что Дмитрий упрекал Александра за непозволительное легкомыслие, он слышал, что Александр ссорится с дядей каждый раз, когда тот пытается призвать его к порядку. Может быть, только я понимал, что они любят друг друга, поскольку я тоже когда-то страдал от придирок своего наставника, который во всем ограничивал меня, когда я был молод, глуп, и жизнь во мне била ключом.

Я поспешно шагал по коридорам, ведущим в покои Императора. Потрясенные произошедшим придворные слонялись по залам, выискивая в толпе заслуживающих доверия знакомых. Они отводили их в сторонку и начинали шептаться, поглядывая через плечо, не слушает ли их кто-нибудь посторонний.

Я шел, опустив глаза, не обращая внимания на адресованные мне окрики. Я решил во что бы то ни стало найти Александра, во что бы то ни стало понять, что происходит. Я и сам не верил собственной догадке, что Император может под давлением келидцев избрать предложенного ими преемника. В этом случае пришлось бы отступить от древнейших традиций. Даже если Александра не будет, дерзийцы не отдадут трон неизвестно кому без войны. А война не тот способ, которым привыкли действовать келидцы. Мы стояли на краю пропасти, и я не мог разглядеть, что там, на дне.

Я не нашел принца, я даже не узнал, где он находится. Никто не видел, чтобы он входил в покои Императора, хотя все были убеждены, что он именно там. Какая-то служанка сказала мне, что принц ушел в свои комнаты, но там было холодно и темно. Я снова вернулся в крыло Императора и ходил от двери к двери, надеясь услышать разговор каких-нибудь сплетников, стараясь не попадаться никому на глаза, силясь придумать, как мне попасть туда, где я был нужен, как узнать то, что мне необходимо узнать. Безнадежно. Бессмысленно.

Железная рука опустилась мне на плечо, и сердце мое провалилось в пятки.

– Ты идешь со мной, раб, – это оказался лысеющий человек в синих штанах и коричневой куртке, в разрезе которой виднелась поросшая седыми волосами грудь. Я не слышал, как он подошел.

– Но, господин, я…

Человек схватил меня за шиворот и приблизил к своему лицу так, что я разглядел расширенные поры на кончике его грушевидного носа.

– Тебя требуют. И мы не будем устраивать сцен здесь, перед носом у всей этой публики. Я не хотел бы, чтобы меня видели в обществе раба, особенно тебя, – он отпустил меня, стряхнул с куртки какой-то воображаемый сор и завернул за ближайший угол. Мысленно проклиная его, я пошел за ним в ближайшую галерею, тихую, изысканную и пустынную. Так близко к покоям Императора селили только особых гостей.

Он провел меня через открытую дверь в комнату, благоухающую цветами. На гладко отполированном круглом столике стоял букет высоких оранжевых стенций и роз разных сортов. На стенах висели каменные барельефы со сценами дерзийской жизни в пустынях. Пустыни так же плохо вязались с букетом, как и лежащий за окном снег. Человек в синих штанах закрыл дверь, бросив мне:

– Жди здесь, – а сам скрылся за дверью, ведущей во внутренние покои. Я скрестил руки на груди и опустил глаза, стараясь успокоить себя старинной привычкой. Я был рабом, любой дерзиец мог сделать со мной, что пожелает. Не следовало это забывать.

Не думай. Не волнуйся. От этого ничего не изменится. Что будет, то будет.