Читать книгу "Ночная колдунья [= Злодейка ] - Наталия Орбенина"

– Вы нас задерживаете, доктор, дело не терпит отлагательства, – тихо произнес таинственный человек.

– Но я ведь ничего не обещал наверняка, все не так просто, я… – Но доктор не смог продолжить, собеседник резко перебил его:

– Нас не интересуют ваши трудности, нам нужны деньги, много денег, постоянный источник денег, и вы должны были решить эту задачу. А как, это целиком ваша проблема.

– Но…

– Господа, вы можете не вертеть головами?! – раздался сзади раздраженный женский голос.

– Никаких «но»! – последовал злобный шепот. – Завтра к вам явится наш человек, с ним обсудите свои сложности. И помните, без глупостей! У вас нет выбора!

Человек пригнулся и скользнул в темноту между рядами кресел. Литвиненко, тяжело дыша, смотрел на экран. Со стороны могло показаться, что сентиментальный господин растроган сюжетом. Однако Валентин Михайлович вряд ли понимал, о чем фильм. Изображение мелькало, тапер извлекал из фортепьяно душераздирающие звуки, зрители упивались страданием героев, а Литвиненко – своими переживаниями.

После встречи с любовником Варя тоже пребывала в угрюмом состоянии. Она злилась и на себя, и на Литвиненко, и на своего жениха. Но более всего она боялась, что ужасная новость дойдет до ушей отца. В том, что он не простит и не поймет, она не сомневалась. Да и что прикажете понимать! Если бы тут речь шла о великой, безудержной любви! А то просто похоть, разврат, собачья свадьба, говоря словами Прозорова. Если не убьет в приступе бешенства, то запрет наглухо в Цветочном, без всякой надежды на прощение и наследство!

С такими печальными мыслями Варвара двинулась к белошвейке, которой было заказано новое шелковое белье.

После разговора в кондитерской прошло около недели. Варвара пребывала в тревожном ожидании омерзительной процедуры, которая должна была избавить ее от неприятностей. Она не знала толком, но интуитивно понимала, что с ней будут делать, и эти размышления бросали ее в жар от предвкушения боли и стыда. Литвиненко воспользовался тем обстоятельством, что Прозоров отлучился в Москву по делам и отсутствовал несколько дней. Варя нервничала, так как до свадьбы оставалось совсем мало времени. Она то уезжала в Цветочное, то возвращалась, иногда не предупреждая никого, особенно Марго, от которой строго хранила свою отвратительную тайну. Подруга отчего-то слегла, да так тяжко, что Варя опасалась, верная наперсница не поправится до ее свадьбы. Впрочем, это обстоятельство давало возможность Варе избегать частых встреч и не посвящать Маргариту в свои дела. А именно этого она и хотела.

Доктор известил свою пациентку запиской, и в назначенный день она явилась в клинику под густой вуалью и, не глядя по сторонам, быстро юркнула в здание. Все произошло именно так, как она и предполагала. В помещениях стоял неприятный специфический больничный запах. Дородная медицинская сестра, с пушком усиков над губой, уже поджидала пациентку и, не говоря лишних слов, провела в укромное помещение, где помогла раздеться. Варвару колотила дрожь.

– Возьмите себя в руки, милая! Доверьтесь доктору, он знаток в этих делах! Не вы первая, не вы последняя! Будет больно, но доктор даст вам морфий, это поможет вам пережить неприятные минуты.

Девушка слушала, пытаясь побороть озноб. Вошел Литвиненко. Буднично и отстраненно приветствовал свою любовницу как постороннюю женщину.

– Прошу вас, мадам, следовать за мной.

И они двинулись в операционную. Последующие впечатления Варя старалась выбросить из памяти навсегда. Так гадко и неловко ощущала она себя с раздвинутыми ногами, когда там копошатся чьи-то руки и доставляют ужасную, нестерпимую боль. Морфий отчего-то подействовал слабо. Несчастная крепилась изо всех сил, чтобы не кричать. Литвиненко заметно нервничал, его угнетало, что он причиняет бедной девочке такую боль. Единственно невозмутимой оставалась сестра, подававшая доктору все необходимое. Она же и успокаивала пациентку. Слыша ее низкий зычный голос, Варя поняла, что женщина не знает, кто перед ней, вероятно, она работала тут недавно, и Литвиненко специально выбрал ее в помощники для сохранения Вариного инкогнито. Наконец, кажется, подействовал морфий, и все поплыло перед глазами, заплясали какие-то огни, что-то закружилось, стало совсем дурно…

Потом она долго приходила в себя, Валентин Михайлович находился рядом и пытался ободрить измученную Варю и облегчить ее состояние всеми способами, доступными медицине. Он отвез ее домой и с большими предосторожностями уложил в постель, а сам устроился в гостиной на диване. Прозоров явился на другой день к вечеру и был неприятно поражен. Дочь не встретила его радостно на пороге. Он нашел ее лежащей в постели, лицом к стене. На тревожный вопрос присутствовавший тут же доктор махнул рукой, мол, ничего страшного. Обычное дамское недомогание, скоро пройдет. Варя действительно скоро оправилась, или сделала вид, что все в порядке. Надобно уже было отъезжать в Цветочное. Приближался день свадебного торжества.

В усадьбе стоял переполох. Подготовка к торжеству и приему большого количества гостей шла полным ходом. Варя, как хозяйка дома, должна была постоянно находиться и тут и там, командуя прислугой. Нельзя ничего упустить из виду. И праздничный стол, и комнаты для приглашенных, и многое-многое другое. Но силы изменяли ей. То тяжелая дурнота, то изматывающая слабость, то кровотечение. Она старалась, чтобы ее недомогание не было замечено. Каждое утро наносила на лицо румяна, под которыми скрывалась предательская бледность. Старалась казаться веселой и деятельной, как обычно. Надо сказать, что эти уловки ей вполне удались. Единственный человек, который мог заподозрить неладное, это верная Марго. Но той не было рядом, она сама хворала, и непонятным оставался вопрос, приедет ли она вообще на торжество. Прозоров слишком мало видел дочь, поэтому ничего не замечал. А уж счастливый избранник пребывал в полной слепоте, вероятно, от счастья.

Доктор Литвиненко приехал намного раньше намеченного дня. Однако хозяев это не смутило, свой человек в доме. На самом деле Валентин Михайлович в этот раз пребывал в тревоге за исход дела, хоть и имел опыт в подобных оперативных вмешательствах. Он частенько осуществлял их в своей клинике втайне от полиции и не боясь гнева Божьего. Подозревал эскулап, что навредил своей незадачливой возлюбленной и, быть может, навеки лишил возможности материнского счастья. Варю, правда, он не посвятил в свои мысли и уповал на удачу, на силы молодого и крепкого организма своей пациентки. Он постарался встретиться с ней несколько раз наедине, чтобы осмотреть.

– Будь аккуратней, мой ангел, побереги себя. Скоро все пройдет, потерпи, – проговорил он заискивающим голосом.

В ответ девушка метнула на него сердитый взгляд и резким движением оправила платье. В последнее время она просто возненавидела своего любовника. Ей одной приходилось расплачиваться за их общий грех. Она чувствовала его напряжение и испуг, и это усугубляло ее злобу. Поэтому при всякой возможности старалась выказать нежность и любовь к своему жениху, зная, что Литвиненко мучительно ревнует.

– Надеюсь, Валентин Михайлович, что вы правы и я смогу предаться радостям любви в первую брачную ночь?