Читать книгу "Дина. Последний дракон - Лене Каабербол"

Тяжелые оковы

Мы вернулись в Баур-Лаклан посреди ночи. Заспанных конюхов подняли на ноги, чтобы позаботиться о лошадях, покрытых пеной и потом после безумной скачки. Рыцари-драконарии во весь рот зевали и били друг друга по плечу. Вместе они перешли двор на слегка неверных ногах, будто люди по дороге в кровать шли после попойки.

— А что делать с ним? — спросил рыцарь по имени Урса, кивнув в мою сторону.

— Заковать снова, — ответил Дракан.

— Здесь?

— А где же еще?

— Ему будет холодно.

— Одолжи ему свой плащ, коли ты так печешься о нем.

На этот раз пришлось заковать мою правую ногу, потому как левая распухла так, что кандалы на ней не сходились. Неужто лодыжка сломана? Мысль об этом заставила меня похолодеть, потому что со сломанной ногой нечего и думать о побеге. А я собирался что-то предпринять. Коли б они подали мне еще раз кубок с драконьей кровью, неужто я рассказал бы им все, что знал? И сделать все, к чему они хотели бы принудить меня?

— Сюда! — сказал Урса и бросил свой черный плащ мне на колени. — На дворе такая стужа, что может и мертвого убить!

Я удивленно глянул вверх. Неужто это сострадание со стороны драконьего рыцаря? Или это только потому, что я еще не рассказал, где прячется Нико?

Костер догорел, и лишь несколько факелов освещали двор замка.

Я не смог разглядеть лицо этого человека, а он ушел, не произнеся больше ни единого слова.

— Так он отдал тебе свой плащ? — спросил Дракан. — Должно быть, он становится чувствительным на старости лет.

Людей, что злы, как Дракан, должно выдавать их лицо. А иначе как распознать их, как отличить от других?..

Ему бы быть покрупнее и поуродливее. Нет, я не думаю, что у него должен быть рог на лбу, но все-таки… Это невозможно, что он стоит тут и кажется совсем обыкновенным. И похож на Нико!

— Что тебе от меня надо? — устало спросил я.

— А тебе не кажется, что ты неблагодарен? — сказал он. — Я подарил тебе драгоценную драконью кровь и, можно сказать, посвятил тебя в рыцари Дракона, а ты только и знаешь, что сидишь тут жалуешься да сетуешь!

— Я не хочу быть одним из твоих рыцарей! Я не хочу пить драконью кровь!

— Вот как! Вообще-то у меня есть небольшой подарок для тебя. Но если он тебе не нравится, можешь просто выбросить его.

Он что-то кинул мне, и я невольно это схватил. То была маленькая фляжка. И я тотчас понял, не открывая: там драконья кровь!

— Делай с фляжкой все что хочешь, — сказал он. — Я не принуждаю тебя ни к чему.

С тем он и ушел.

Я долго сидел, глядя на фляжку. Я ее не открывал.

Но вообще-то я ее не выбросил.

Настало утро. Дракон улегся на то место, где выгорел костер, потому что земля была там по-прежнему еще теплой. Я завернулся в плащ Урсы и все равно мерз так, что меня трясло.

— Малец?

У меня не было желания с кем бы то ни было говорить, и особенно с драконариями.

— Малец, ты не спишь? Можешь выслушать меня?

Толчок… И тут до меня дошло, что так говорят жители Высокогорья.

Я распахнул плащ и глянул вверх.

То был Ивайн Лаклан!

Какой-то миг я думал: меня так страшно лихорадит, что начинаются разные видения. Ивайн здесь! Должно быть, я сам себе внушил это, потому что на самом деле я лежу в Железном Кругу. Все это слилось в моей голове — я никогда потом, после нашего с Ивайном единоборства, не мог видеть его, не вспомнив при этом вкуса крови и гравия и горечь поражения. Я закрыл на несколько секунд глаза, но, когда открыл их вновь, он по-прежнему стоял передо мной. И в драконьем мундире.

Дрожь омерзения охватила меня. Предатель! Но тут же я ощутил еще более глубокое отвращение. Хотя на мне никакого мундира Дракона еще не было, но я лежал здесь под плащом Урсы… Я разъезжал с рыцарями Дракона и вместе с ними орал: «Недругам Дракона — смерть!» — покуда они убивали жителей города и жгли их дома. Я был куда хуже Ивайна! В десять раз хуже!

— Чего тебе? — спросил я.

— Я не могу стоять здесь и часами болтать, — ответил он. — Слушай хорошенько. Вечером здесь кое-что произойдет, прямо во время захода солнца. Коли тебе удастся освободиться от оков, ты сможешь удрать вместе с нами?

— Удрать вместе? По-твоему, я смогу… удрать отсюда?

— Я так подумал. Ну, если не хочешь здесь остаться.

С тем он и ушел.

До меня стало медленно доходить, что Ивайн вовсе не предатель. Мундир был способом скрыться от врага, простым переодеванием. Где-то поблизости были люди из клана Ивайна Лаклана, неподвластные Дракану, и они надумали напасть на него и на драконариев.

— Сколько же у тебя людей из Лакланов?

Кроме Обайна и других арлайнских рыбаков, я здесь не видел иных высокогорцев. Само собой, большого значения это не имело, но трудно представить себе, что Дракан позволил бы им разгуливать толпами. Но конюхи, стряпухи и кухонный люд, дровосеки, челядь всякого рода, они нужны Дракану и его рыцарям, чтобы подавали еду и разводили огонь для согрева, к тому же они наверняка частенько переходили по наследству от одного хозяина к другому, когда замок бывал захвачен недругами. Но не здесь. Я придирчиво разглядывал стены замка. Я хорошо помнил, как был удивлен, когда мы явились сюда: на этих стенах было так мало следов от пожара и других знаков ожесточенных битв. Быть может, Лакланы не защищали крепость до последнего человека. Быть может, они придумали нечто другое, похитрее.

В то же утро, позднее, отряд всадников въехал рысью во двор крепости.

— Есть новости? — окликнул их один из стражников у ворот.

— Не более чем слухи о них! — прокричал предводитель отряда.

— Сдается мне, слухи эти недостоверны. Разве она не старуха, которой более семидесяти лет? Но ведь есть же границы того, насколько быстро она может бегать.

Я надеялся, что та, о ком они говорили, была Хелена Лаклан. Коли она на свободе или находится где-то в другом месте Высокогорья, то Дракан не сломил Лакланов до конца. Далеко до этого…

«Вечером здесь кое-что произойдет», — сказал Ивайн Лаклан. И если я смогу освободиться от оков… Но как? О чем он думал? Что я могу сделать голыми руками? Я ведь не дракон, чтобы вырывать столбы с корнем! Я — человек, и вдобавок человек в довольно жалком виде. Я весь дрожал и был уверен, что у меня лихорадка. Лодыжку разрывало от боли, а рука, по которой дракон прошелся своими когтями, жутко болела, словно там все воспалилось. А стоило мне закрыть глаза, как являлись множество новых призраков. Теперь я видел не только бледное лицо Каллана или перерезанное горло Вальдраку. Теперь то были языки пламени, и мертвецы, и человек из Лакланов, имя которого я вспомнить не мог. И собственный мой голос, что орал вместе с другими: «Недругам Дракона — смерть!»