Читать книгу "День револьвера - Андрей Уланов"

— А потом?

— А вот для «потом» тебе нужен шаман со священным пойлом!

— Понятно…

…что ничего не понятно, тоскливо подумал я — и направился к фургонам.

Занятное дело, их груз, — по крайней мере часть его, — был вышвырнут на землю еще до пожара или в самом его начале. Очередная загадка: сделали это хозяева, спасая его от огня, или приступившие к грабежу орки? Или еще — почему большую часть этого добра составляет одежда самых диких расцветок?

— Похоже, — Лисса подняла огромную шляпу — жгуче-оранжевого цвета, с пучком перьев, которому позавидовал бы любой страус, — и удивленно разглядывала её, явно пытаясь представить её владелицу, — это был передвижной бордель.

— Или бродячий цирк.

— Одно другому не мешает. — Китаянка отбросила пернатый апельсин в сторону, осторожно подошла к фургону, заглянула внутрь — и замерла.

— Ну что там?

— Кажется, — Лисса сдавленно хихикнула, — гроб.

— Компаньон, а можно без шуток?

— Я не шучу, Кейн. Там стоит большой длинный ящик. Хоть он и прогорел насквозь, но форма вполне угадывается.

— Сейчас посмотрю сам, — пробормотал я, обходя мертвых лошадей — и в этот миг до меня донесся звук, от которого волосы встали дыбом.

Глава 9

Я застыл. Звук повторился, и теперь я уже понял, откуда он доносится — из четвертого, предпоследнего фургона. Тихий, едва различимый хриплый стон.

Дробовик убитого возницы словно бы сам по себе оказался у меня в руках — и я едва подавил желание сначала разрядить оба ствола в обугленный борт, а уж затем выяснять, кто или что за ним скрывается. Не реши Лисса подкрасться к фургону с другой стороны…

— Ну что там?

— Кто-то стонал.

— Это и я слышал.

— Видеть сквозь доски, даже обгоревшие, я не умею, — злым шепотом отозвалась китаянка. — Так что мы наравне… компаньон.

— Толстяк…

— Не полезу! — Гоблин сгорбился позади фургона, вцепившись обеими лапами в здоровенный топор. Тоже подобрал, решил я, причем обронили эту жуткого вида железяку орки. Лезвие закругленное, дерево таким рубить несподручно, а вот кого помягче — самое то. Раз махнул, и от макушки до пупа.

Впрочем, ремнем с парой револьверов Толстяк тоже не пренебрег.

— Полезай, говорю!

— Ы-ы, а если орки как раз из-за него и дали дёру? Не-е-е-е.

— Не думаю, что ты прав, — возразила Лисса. — Стон слаб и полон боли. Тот, кто издает его, не может быть опасен. По крайней мере сейчас.

— А может, оно так притворяется! — загорячился гоблин. — Подманивает, ы-ы, а потом как прыгнет, да как чавкнет! Пусть лучше, — Толстяк оглянулся на китаянку и, похоже, что-то в глазах оборотня подсказало гоблину, что право быть НЕ первой девушка вряд ли уступит. — Давайте мула туды запустим!

— Во-первых, ты и копыта его не стоишь! А во-вторых, как ты собрался загнать его в повозку?

Толстяк опустил топор и озадаченно поскреб затылок.

— Пнуть его в зад? — неуверенно предложил он.

— Соскучился по его копытам? — ехидно спросила Лисса. — Ну, хватит. Прыгаем одновременно, все вместе.

Прикинув на глазок высоту борта, я сообразил, что для прыжка с двустволкой наперевес барьер чересчур велик — и, отбросив ружье в сторону, выхватил револьвер.

— Раз, два, три! БАБАХ!!

Грохот сдвоенного выстрела подбросил меня в воздух не хуже пинка тролля. К счастью, в этот день и час Господь хранил идиотов, швыряющихся ружьями с взведенными курками — картечь с визгом ушла в соседний холм.

Впрочем, здесь мое везение и закончилось — зацепившись в прыжке ногой за доску, я рухнул на дальний борт фургона как раз в ту секунду, когда на него же вскочила китаянка. Горелые доски, разумеется, не выдержали подобного напора и сломались. Очень смешно, да… если глядеть на это шоу со стороны. Актерам же было больно… всем, кроме деревяшек.

— Ты… живой?

Судя по голосу, Лисса даже не злилась. Видимо, я выглядел совсем плохо.

— Ме… ме… местами.

Болело решительно все, однако при этом беглый переучет конечностей показал, что мое везение пока еще не совсем издохло в тяжких муках — героический прыжок обошелся мне всего в две дюжины ушибов и ссадин. Плюс вывихнутый мизинец, звон в ушах и остатки самоуважения. Зубы вроде бы остались на месте, но разбитая губа не давала удостовериться в этом.

— Ну вы, ы-ы-ы, даете!

Гобл произнес это из фургона, водрузив одну ногу на гроб. Судя по всему, он просто и неторопливо влез в повозку сзади, пока мы с Лиссой занимались нецензурной акробатикой.

Я потряс головой. На земле прямо передо мной лежал осколок зеркала — видно в него было немного, но и отражавшегося хватало. Черно-багровая смесь из пыли, сажи, пота и крови… да уж, такой маской только дикарей пугать.

Гоблин, как оказалось, был схожего мнения.

— Слышь, эй-парень… сдается мне, что видок у тебя сейчас как раз для этой штуки, — заявил он… и взялся за гроб. — Гы-ы-ы-ы, зараза неподъемная-я-я-я!

— Зеленый, ты свихнулся?! — разом позабыв про все болячки, заорал я. — А если там…

БУМ!

По крайней мере я успел отскочить, и отлетевшей крышкой меня не зашибло. Мелочь, но хоть какое-то светлое пятно в этой жизни. Погибнуть в Запретных Землях от крышки гроба было бы просто чертовски обидно. Ну кто бы, спрашивается, поверил в такую дурацкую смерть?! Да никто…

Вздохнув, я похромал к нашему трофею.

Это был большой и, на мой непритязательный вкус, очень хороший гроб. Красно-коричневое и тяжелое даже с виду — то-то гоблин так пыхтел — дерево, которое и огню оказалось не очень-то по зубам. Лишь в нескольких местах доски были прожжены насквозь, на внутренней стороне крышки сохранилась большая часть лакировки.

Внутри же…

— Ну и что это?

— Бразильская вишня.

— Поясни, — попросил я, глядя на ворох дотлевающих тряпок. Как ни прикидывай, это не было похоже на вишню, хоть бразильскую, хоть китайскую, — груда пепла, несколько тлеющих лоскутов и все, хоть ты тресни!

Лисса вздохнула.

— Я работала в мастерской краснодеревщика. Там бывают полезны лю… существа с хорошим чутьем. Этот гроб, — китаянка постучала когтем по крышке, — сделан из бразильской вишни, ятобы.

— Ты штобы?

— Ятоба, это второе название этого дерева.

— А она чего, сильно магическая?

— Если ятоба и обладает магическими свойствами, то мне про таковые неизвестно. Я знаю лишь, что это крайне твердая порода древесины. Из неё получается отличный паркет…