Читать книгу "Скандальный поцелуй - Джулия Энн Лонг"

— Пожалуй, «осел» — слишком сильно сказано. Он может быть довольно милым. Как и любой другой мужчина, если дать ему такую возможность.

Майлс недоверчиво уставился на нее и открыл рот, собираясь что-то сказать. Но передумал. И вдруг с такой силой бросил перо на стол, что оно чуть не свалилось на пол. Синтия вздрогнула от неожиданности, а Майлс заговорил тихо и быстро с отчаянием в голосе:

— Знаете, Синтия. Милторп — хвастливый болван, Гудкайнд — напыщенный осел, а Аргоси — легкомысленный щеголь. И ни один из них не является «милым». Это вы делаете их «милыми». Если позволите, я расскажу вам кое-что о химических реакциях.

Синтия опешила:

— Я… прошу прощения…

— Вы — катализатор, который заставляет их испытывать подъем, блистать. Вы преобразуете их, Синтия. Вы. Своими усилиями. Вы слушаете их, улыбаетесь, уговариваете, взываете к их лучшим качествам. Без этого они именно такие, как я их описал.

Последние слова были произнесены с яростным нажимом, словно выстраданные.

Лицо Синтии загорелось. Она бросила взгляд в ту сторону, где сидели Вайолет и Аргоси — легкомысленный щеголь — и Джонатан с Джорджиной. К счастью, никто из них на них с Майлсом не смотрел.

— Кажется, я совсем недавно слышал от вас слово «тоскливая», — произнес Майлс все с той же тихой яростью.

Голова Синтии дернулась — словно ее ударили. Под «недавно», очевидно, подразумевался вчерашний вечер, когда в полумраке, освещенном светом пламени, он сжимал ее, полуобнаженную, в объятиях, осыпая страстными поцелуями…

Он не имеет права попрекать ее этим!

— И богатая, — холодно напомнила Синтия. — Тоскливая, но богатая.

Майлс медленно отвернулся и уставился на густую зелень, видневшуюся за окном.

— Они совсем не так плохи, — прошептала Синтия с отчаянной настойчивостью. Ей необходимо было верить в это. Ей хотелось убедить в этом Майлса. Ей хотелось, чтобы он успокоил ее.

Он не стал этого делать.

— Ладно, — сказал он ровным тоном. — Итак… что мы знаем о Гудкайнде? Мы знаем, что он богат, набожен и напыщен. Но поддается влиянию. Он вдовец. У него двое детей. У него уже есть наследник, но он не прочь обзавестись запасным. Гудкайнд неплохо воевал, но слаб на выпивку — так по крайней мере я слышал. — Майлс помедлил, с любопытством глядя на нее. — Полагаю, вас интересуют его слабости и грешки, которые вы могли бы… скажем, использовать.

— Изучить — более подходящее слово.

— Как пожелаете. — Он взял перо и рассеянно погладил его своими длинными пальцами. — Я не хотел упоминать об этом… поскольку это могло бы полностью исключить его из вашего рассмотрения. А вы, как я понял, хотели бы рассмотреть несколько вариантов, не так ли? Об этом знают очень немногие. Пожалуй, кроме меня… один-два человека.

Синтия встревожилась.

— У него есть… какие-то пороки? — поинтересовалась она с явным сомнением; подобное казалось таким маловероятным.

— Это зависит от того, что вы понимаете под словом «пороки».

Чем дальше, тем хуже.

— Не важно, просто расскажите, и я решу.

— Мне известно из достоверных источников… от моей знакомой, которая работает в доме… э-э… с определенной репутацией… что мистер Гудкайнд… — Майлс умолк.

— Говорите! — прошипела Синтия.

— Что мистер Гудкайнд любит время от времени переодеваться в женскую одежду. Он находит, что это — очень эротично.

Синтия, ошеломленная, молчала.

— Я тоже нахожу женскую одежду эротичной, — бодро продолжал Майлс. — Но мне не нравится надевать ее. Я предпочитаю снимать ее с женщин.

Синтия догадывалась, что ее лицо пламенеет. Приложив украдкой два пальца к запястью, она обнаружила, что ее пульс бился отчаянно гулко.

Она сделала глубокий вдох, пытаясь унять волнение.

— Надеюсь, он делает это… не на публике, — произнесла она, запинаясь. Может, ей следовало притвориться более искушенной?

— Нет, конечно. И не все время. — Как будто это могло служить утешением. — Только когда на него находит такая причуда.

Синтия помолчала.

— А что именно он надевает? — Боже, только не вечернее платье!

— О, чулки. И подвязки. А также перчатки, если ему удается их заполучить. Однажды он надел шляпку. Так мне рассказывали, — сообщил Майлс деловитым тоном человека, который повидал в своей жизни немало странностей — включая плотоядные растения и каннибалов, — и поэтому не считал причуды Гудкайнда чем-то особенным.

Синтия представила себе картину, описанную Майлсом. И не смогла удержаться от восклицания:

— О Господи!

Впрочем, она не знала, как к этому отнестись. Подвязки, перчатки, шляпки… Сами по себе эти вещи казались вполне безобидными. Но на Гудкайнде? Во время… интимной близости? Такой, как та… которой она предавалась прошлым вечером?

— Так что, Синтия? Это снимает его с забега? — полюбопытствовал Майлс.

Помоги ей Боже. Она просто не может позволить себе исключить кого-либо из списка. Опять же… взятые по отдельности… подвязки, перчатки, шляпки…

— Он же не занимается этим все время, не так ли? И наверное, он хотел бы иметь жену… С разнообразным гардеробом, — добавила Синтия с отчаянием в голосе.

Майлс помолчал, недоверчиво глядя на нее. Синтия выдержала его взгляд. Ей нечего стыдиться. Он не представляет, каково это — находиться в ее шкуре. Ему достаточно взять деньги у отца его будущей жены, чтобы удовлетворить свою страсть к приключениям и науке, отправившись в рискованное путешествие на экзотические острова. И он не знает, как живет она, Синтия.

Майлс опустил голову, глядя на перо и лист бумаги, лежавшие перед ним.

Синтия молчала, сожалея, что спросила о грешках Гудкайнда. Но с другой стороны, предупрежден — значит, вооружен. Возможно, ей удастся преподнести себя Гудкайнду как сочувствующую его слабостям.

— Как поживает котенок? — неожиданно спросил Майлс.

Синтия оживилась. Это была ее любимая тема.

— Он ужасно задиристый, неугомонный и очень ласковый. И предпочитает спать в моей постели.

Майлс улыбнулся. Но улыбка почти не затронула его глаза. В них не было тепла. Он тут же опустил взгляд и снова схватился за перо.

— У вас больше нет голубых кругов под глазами. Вы хорошо спите?

Синтия вздрогнула и неосознанно поднесла пальцы к глазам.

«Впрочем, ничего удивительного, — сказала она себе. — С его наблюдательностью нельзя было не заметить, что я плохо сплю. Не поэтому ли он подарил мне котенка?»

О Боже! Что этот человек делает с ней?!

— Я… — Синтия запнулась. Она настолько не привыкла, чтобы кто-нибудь заботился о ней, что у нее перехватило дыхание! — А вы?.. Вы хорошо спали… прошлой ночью? — решилась она спросить.