Читать книгу "Тюремный романс - Вячеслав Денисов"

– Ладно, ладно… – примирительно пробормотал Земцов. – Не видел. Антон, мои люди сейчас вокзалы и КПП зацепили, казино шебанинские шерстят, так что… Так что, может, и я помогу чем Пермякову.

Вряд ли «главный по бандитам» чувствовал вину за своих коллег. По большому счету, Пермяков для него был никем. Да и по малому – тоже. Звонил он Струге исключительно по старой дружбе.

А в это время добрая половина сыщиков, отрабатывающих вокзалы, аэропорт местного значения и контрольно-пропускные пункты, теряла время даром. Яков Шебанин никуда не уезжал и не собирался этого делать в ближайшее время. Отлично зная стандартные методы работы розыскников, он принял единственно правильное решение. Подлиза скоро «сгорит», это очевидно. Парень принадлежит к тому числу людей, которые в момент шухера начинают метаться и пускать дым, который валит столбом и привлекает всех милиционеров в городе. Вова Грошев сейчас обязательно ослушается, из города не уедет. Прибьется к толпе каких-нибудь отморозков, чудящих на ниве беспредела, и окажется в наручниках во время первой же дурацкой кабацкой пьянки. Поняв, кто попал им в руки, опера начнут трясти его, как грушу, и обязательно вытрясут. Локомотив знал, что Подлиза не продаст напрямую. У него хватит для этого мужества. Но вот на то, чтобы не повестись на мудреные разводки ментов, – на это у него не хватит ума.

Локомотиву было достаточно Сороки. Неизвестно, с какой из пяти полученных от него записок люди в погонах его стали «вести». Ах, легавые!.. Это наверняка работа Земцова. Есть в УБОП фокусник с такой фамилией. Или тут другая схема работает?

Да черт его знает!.. Локомотив чувствовал, что от недостатка информации у него кружится голова. Одно он знал точно. Через пару-тройку дней сыскари выйдут на Подлизу и получат от него информацию о том, что Шебанин покинул город. Пусть ищут… Такая у них работа. А Яшина работа сейчас – прятаться. И делал он это весьма своеобразно…

У железнодорожного вокзала любого города по перрону бродят, словно оторвавшиеся от стада коровы, тетки сомнительной наружности. Они грызут семечки или жуют жвачки, а на их груди болтаются таблички. «Сдам комнату (квартиру) на часы, сутки». Плати наличные, отдавай в залог паспорт – и веди туда хоть женщину, хоть мальчиков. Делай что хочешь, только не ломай и без того убогую мебель, не бей стекла и никого не убивай. Жилища эти, которые они сдают в прокат, на самом деле принадлежат другим людям.

На одной из дам Локомотив и остановил свой взгляд.

– Почем квартира?

– В час?

– В сутки, – буркнул Яша, поглядывая по сторонам.

Дама сплюнула шелуху и окинула взглядом просителя. С таким прикидом, что был на нем, ему бы не по притонам шарахаться, а в «Метрополе» номер снимать. Ездит, гад, на «Ягуаре», телку имеет, как с обложки «ОТТО», а на кровати экономит! Да одной серьги этой девахи или перстня парниши хватит, чтобы квартиру не снять, а купить… Мелочные. Чем богаче человек, тем жаднее. Факт.

– Ты долго еще ранеткой вертеть будешь? – поинтересовался Яша.

– Пятьсот.

– Не много? – вскинул брови Локомотив.

«Вот жаба!» – ужаснулась тетка.

– Если стеснен в средствах, могу десять рублей скинуть, – через силу выдавила она, не желая упускать клиента в самое «глухое» время дня.

– А-а-а… – протянул Локо. – Рублей… Вот тебе четыре «штуки», и чтобы неделю на этот адрес никто рыло не совал. Устраивает?

– Паспорт нужен…

Локомотив вынул еще одну тысячу.

– Все еще нужен?

– Ты понимаешь, это не моя хата, хозяин с меня спросит… – Мнение тетки о клиенте менялось с каждой секундой.

– Это последняя, – отрезал Шебанин, протягивая ей еще одну банкноту. – Если нет, я найду более благоразумную.

Сделка состоялась.

Однокомнатная квартира напоминала монаший скит и пахла, как лестничная клетка.

– Яш, меня сейчас вырвет, – сообщила, едва переступив порог, Мариша.

Тот оппонировал, сказав, что в квартире тещи пахнет не лучше, и если жена еще раз вякнет, то она будет нюхать тот же запах, но только без него. Мариша обмякла, понимая, что вытягивать по двести-триста долларов в день у мамы будет невозможно.

Послав подальше любезную тетку с ее предложениями принести «чистое» белье, Яша отправил в магазин жену. Через три часа та вернулась, волоча по полу сумки с постельными принадлежностями, едой и одеждой.

– Обратно, наверное, пешком вернулась? – едко заметил Локомотив, прикидывая, сколько могут стоить занесенные в квартиру покупки.

Под вечер, строго приказав не выходить на улицу, Шебанин запер Маришу и вышел на улицу. Все казино находились в центральной части города, поэтому «светиться» на «Ягуаре» не было необходимости. Когда в Тернове ищут Локомотива, никто не обращает внимания на прохожих. Слово «тротуар» и фамилия «Шебанин» не могут располагаться в одном предложении даже гипотетически. И это знает не только Шебанин.

Нужна информация. И для получения первых известий Локомотив просидел в кафе напротив своего казино «Третья Пирамида» около трех часов. В половине первого ночи из сверкающей огнями двери появился Бобыкин. Халдей Пестунов Гена ему тут же подогнал серебристую «Camry», и управляющий стал втискивать свой объемный живот под руль.

Яша подсел справа как раз в тот момент, когда тот манипулировал рычагом коробки-автомата.

– Что-то ты рано сегодня.

– Яша?.. – На лице Бобыкина появилась изумленная улыбка. От нее пахло неприятностями.

– Поехали, поехали… Мне очень не нравится находиться рядом со своим заведением. Не понимаю почему.

– Яша, дорогой, – защебетал Бобыкин, едва машина въехала в первый же темный двор. – Тут такое происходит! Но я – могила, твержу, что тебя не видел и где ты – не знаю.

– Особого героизма я тут не нахожу, потому что ты на самом деле понятия не имел, где я.

Вскоре Шебанин узнал и о визите Штуки во всех подробностях – Бобыкин был неповторимым рассказчиком, когда речь шла о чужой разбитой физиономии, – и о том, как Зинкевича увел какой-то боксер, и о том, что все казино сейчас кишат милиционерами.

– Прямо-таки кишат?

– Ну, есть по паре, одним словом. И еще…

И еще Бобыкин рассказал о том, что, разговаривая с Геной Пестуновым, узнал интересную новость. Халдей уверяет, что «боксер», уведший Зинкевича из казино, никакой не боксер, а федеральный судья. Этот жрец Фемиды несколько лет назад испортил жизнь Пестунову настолько, что лицо судьи Гена запомнил, а фамилию – нет. Знает лишь, что тот носит мантию в Центральном суде.

– Это Струге, – прервал красноречие своего управляющего Шебанин. – Антон Павлович Струге.

И тут же догадался, какую неприятность обещала ему улыбка Бобыкина. Струге Шебанин знал, правда, никогда не общался с ним в рамках судебного заседания. Приходилось сталкиваться, как любят писать в своих рапортах менты, в быту. Спонтанные воспоминания Пестунова привели к тому, что Яша испытал чувство, словно ему за спину забросили туристический рюкзак.