Читать книгу "Большая зачистка - Фридрих Незнанский"

— А вы разве не в курсе? Его родители отказались от этой… — он махнул рукой в сторону торжественно убранного траурного зала. — Они договорились о панихиде в Люберцах, там же и хоронить будут. А возить туда, сюда… Опять же поминки. Люди скромные… Но наших товарищей я туда отрядил — помочь, поднести, то се, понимаете? Кстати, открылось что-нибудь новенькое в этом деле?

— Открылось. Скончался от удара тяжелым заостренным предметом, предположительно — кастет.

— Откуда такое? — растерянно развел руками Западинский. — Смирный парень…

— Если у вас нет на этот счет предположений, может, стоило бы поинтересоваться у Плешакова? Не объясните, в чем он увидел вашу ошибку?

Как ни сдерживал себя Западинский, как ни играл, как ни изображал то отчаяние, то страх, то растерянность, злость мелькнула-таки в его жестком взгляде. Ничего не ответив, он повернулся и ушел.

На кладбище Турецкий не поехал.

Когда завершилась панихида, присутствующим сообщили, что процессия заедет еще в церковь Тихвинской иконы Божьей Матери, которая здесь рядом, в Алексеевском. А потом — на МКАД и по кольцу до Профсоюзной, и там уже рукой подать — Хованское. Проделывать этот длинный путь желания у Турецкого не было, тем более что ничего неожиданного наверняка дальше не случится. Все уже произошло.

Заботил лишь белокурый юноша, окруженный охраной. Вадим, кстати, по показаниям всех, кто его знал, был жгучим брюнетом. Но ведь можно и парик натянуть, подумал вдруг Турецкий. Благо здесь, на студии, такого добра должно быть с избытком.

А что? Если Западинскому требуется сохранить полное инкогнито парня, а родственные чувства того мешают это сделать, можно ведь и загримироваться. Кто его знает в лицо? Да никто практически, потому что те, кому он известен, либо отсутствуют, либо… ну да, занимает почетное место во главе собственной процессии.

Так значит, если следовать заявлению Плешакова, незадолго до своей гибели Олег Скляр беседовал с ним? И что же мог сделать Западинский «зря», какую совершил ошибку? Вывод простой: сам дал команду убить приятеля… Киллер же допустил грубейший промах. Он не выбросил оружия, из которого были застрелены парни на Новой Басманной, а из того же ствола отправил к праотцам свою новую жертву.

И другой вопрос. Отправил просто или отправил-таки? Куда списать ту парочку матвеевских, которых нашли в подворотне, буквально распоротых автоматной очередью? То есть довершил дело, с которым, вполне возможно, не сумели или не успели справиться те двое? Было о чем подумать Александру Борисовичу, о чем посоветоваться со старым другом Вячеславом Ивановичем.

Покинув здание Останкина, Турецкий позвонил Грязнову и попросил помочь Сереже Карамышеву обеспечить наблюдение и прикрытие на кладбище. После чего отдал мобильник Сергею и велел не спускать глаз с того юноши, который, по уверению Карамышева, сидел сейчас в темно-малиновом джипе «тойота», окруженный охраной. Вероятно, он собирался следовать за процессией.

Турецкий же, подхватив такси, отправился на Петровку, 38, к Грязнову. Чтобы оттуда координировать действия оперативников. А заодно и поразмышлять по поводу приоткрывающихся фактов. На сегодня траурной музыки ему было уже более чем достаточно…

Глава двенадцатая Ошибка генерала

Для Матюшкина предстоящий разговор с Игнатовым был труден и неприятен. А причиной тому являлась состоявшаяся накануне краткая встреча с Анатолием Ивановичем Плешаковым.

Президент Ти-ви-си, не затягивая дела излишними подробностями, изложил генералу суть беседы Западинского с Абушахминым, которая у тех состоялась в «Арбатских встречах». Как там они ни старались обезопасить себя, специалисты Матюшкина оказались на голову выше игнатовских. Те ничего не обнаружили, и запись получилась чистой. Вот поэтому и решился Плешаков сделать демонстративный шаг и появиться на панихиде в Останкине. А при случае, если Виталий полезет в бутылку, обрезать его: мол, сиди и не вякай, знаем мы, откуда ветер дует и кто свою руку приложил.

Матюшкин послушал произведенную запись, и его очень неприятно поразил тот факт, что Игнатов, оказывается, был не просто подельником Западинского и Формозы в их грязном бизнесе, но что ему отводилась этими двумя важная роль в продаже украденной информации.

Точнее, той ее части, где речь шла о разработке Пентагоном новейшей секретной техники. В информации на эту тему, как походя заметил Западинский, были весьма заинтересованы и собственные российские спецслужбы. Получается так, что Игнатов уже с кем-то вел переговоры на этот счет. То есть торговля шла, что называется, вовсю, а директор ФАПСИ ничего не знал о противозаконной деятельности собственного подчиненного. Свою же деятельность таковой Сергей Сергеевич не считал. Тут есть немало нюансов — что чем называть и в каких обстоятельствах. Недаром же утвердилось в общественном сознании, что у нас — исключительно разведчики, а вот у них — только шпионы.

И еще одна тайная забота одолевала Матюшкина, сказать о которой он, правда, почему-то не решился: Анатолий и без того, похоже, запутался теперь с этой девкой. Держать у себя — опасно, а отпускать — тем более. То можно было хоть на папашу как-то влиять, а теперь что? Так вот, забота Матюшкина заключалась в том, что уже практически подошедшие к своему логическому завершению переговоры о продаже лекарственных разработок по СПИДу и онкологии фирме «Медикал Рисёч», когда обе стороны уже пришли к согласию о цене, эти самые контакты вдруг по какой-то причине притормозились. Чего-то они там у себя темнить начали, вроде как бы еще раз подумать захотели… Это не бизнес, здесь уже пахнет какой-то провокацией. Все, что они захотели, им показали, откуда же появились сомнения? Может быть, дело временное? Но беда в том, что и двое агентов Матюшкина, которым было поручено решение данного вопроса, тоже ничего не понимали. Они обращались за советом к нему, а в принципе это он должен был спрашивать у них, в чем дело…

И вот на этом несколько тревожном фоне обнаружилось, что генерал Игнатов как-то непонятно активизировал свои действия. Если, конечно, Матюшкин с Плешаковым правильно понимали суть диалога своих антиподов. Проанализировав еще раз ситуацию, Сергей Сергеевич решил самостоятельно, не посвящая в это дело пока Плешакова, предпринять решительный шаг. Он попросил помощника вызвать к нему в кабинет начальника управления Игнатова.

— Присаживайтесь, Александр Дмитриевич. Как самочувствие? Как настроение? На пенсию не собираетесь?

Игнатов удивленно вскинул брови: набор вопросов был самый недвусмысленный.

— Полагаете, пришло время? — с легкой издевательской улыбочкой спросил он, зная, что Матюшкин старше его на два года.

— Да вот, слышал, вы приболели…

— Нет, чувствую себя вполне. Чего, как говорится, и вам желаю, товарищ генерал-полковник.

— Очень хорошо. Значит, выслушаете без эмоций… Вот тут у меня имеется запись одного любопытного разговора. Впрочем, что я вам говорю, вы и сами, Александр Дмитриевич, голоса легко узнаете. Вот послушайте. — И Матюшкин нажал клавишу пуска на портативном магнитофоне.