Читать книгу "Большая зачистка - Фридрих Незнанский"

Мир изменился для позавчерашних школьников. Они теперь встречаются весьма редко, а общение между ними происходит в Интернете. Модно, удобно, престижно. Но о каких-то возможных общих делах парни не сказали ни слова, уходили, молчали, переводили разговор на другие темы. Видно, существовало у них какое-то табу, и посторонним в этом их мире места не было. Настаивать — значит определенно насторожить их.

Вспомнили и профессора, который, говорят, лично ездил принимать экзамен у своего студента. Но и тут Сергея ожидало фиаско. Сравнительно молодой профессор, вероятно, исповедовал новейшие принципы взаимоотношений, где все построено на рациональности, полезности и предоплате — вариант подходов к российскому доморощенному капитализму. Все, что помимо, его не интересовало. Да, он вкладывает в этих оболтусов определенные знания. Они хотят сверх — извольте платить дополнительно. И платят. Так почему же не пойти навстречу и не принять экзамен отдельно ото всех? Ничего незаконного не происходило, мальчик старательный, но хилый здоровьем. Вполне стоило разок-другой съездить к нему, поскольку машина оплачена в оба конца, а временем своим свободным профессор вправе распоряжаться по собственному усмотрению. Привезли — отвезли домой. Какие проблемы? Ах, адрес? Этого он не помнил. Во-первых, темно было, а во-вторых, вон уже добрых полгода прошло, где все упомнить… В Москве, где-то в центре. Нет, не в районе Кутузовского. Скорее, где-то в Филях.

В Филях, в районе бывшей партноменклатуры, по сведениям от Грязнова, имелась квартира господина Западинского. Одна из. Потому что он имел их несколько. Олигарх — одно слово! Но, к сожалению, эти сведения мало что проясняли.

Турецкий был уверен, что Вадим должен обязательно появиться на панихиде по отцу. А если это так, его надо будет вычислить. И после постараться не потерять из виду. Собственно, никаких претензий ему пока предъявить нельзя, а вопросы, напротив, обязательно насторожат. Но если дело поворачивалось таким образом, как теперь думал Александр Борисович, нельзя было исключить, что его хищный и привычный к остросюжетным ситуациям нос ведет его по правильному следу. Или одному из возможных правильных. Вот с этой целью и прибыл в Останкино старший следователь по особо важным делам в сопровождении своего боевого помощника.

Зал был набит народом, но сильно скорбные лица виделись только в ближайшем к гробу окружении. Вероятно, на настроение действовала музыка Шопена — это Турецкий мог бы определить даже и без подсказки собственной супруги, для которой музыкальные пристрастия мужа всегда были загадкой.

Из глубины коридора, из дверей смежного с конференц-залом помещения, вышла группа высоких молодых людей в темных пальто и шляпах. Они быстро прошли к выходу. На одного из них — стройного блондина с поднятым воротником плаща и низко опущенными на лоб полями шляпы — Турецкий почему-то обратил внимание. Потом толкнул Сергея и шепнул:

— Ну-ка последи за этой компанией. Видишь блондинчика?

— Понял, шеф, — тихо ответил Карамышев и вразвалочку направился к лифту.

Турецкий же протиснулся поближе к основным участникам действа.

Речь начал говорить Западинский. Он картинно взмахивал узкой рукой с длинными пальцами, прижимал внешнюю сторону кисти ко лбу, встряхивал волосами. Но говорил красиво. С чувством. Большой артист явно пропадал в нем. Закончив, он поклонился покойному, постоял в этой нелепой позе, а затем с сознанием выполненного долга вышел к дверям зала, закурив и предоставив другим продолжать панихиду. Глаза же его, заметил Турецкий, беспокойно шарили по лицам присутствующих.

Александр Борисович и сам отошел поближе к дверям, чтобы не упускать из виду главное действующее лицо.

Кто-то заходил в зал, кто-то выходил, на студии кипела и своя творческая жизнь. Разговаривали, некоторые негромко смеялись, обсуждая собственные проблемы. Но вдруг в какой-то момент — Турецкий не понял, как это произошло, — возникла некая напряженная пауза. Так бывает, когда неожиданно совершается нечто непредвиденное.

Взглянув на Западинского, Александр Борисович увидел, как тот сразу напрягся с поднятой к губам сигаретой. Прикрыв лицо сбоку гвоздиками, Турецкий выглянул в коридор. От лифта двигалась группа людей. В середине шагал коренастый мужик в темном костюме. Его окружали охранники, один из которых нес большой букет почти черных роз.

— Ну, блин! — услышал Турецкий сдавленный голос рядом. — Это ж сам Плешак!

«Плешаков?!» — мелькнуло у Турецкого. Это значит, прямо на его глазах вот тут, сию минуту, у гроба Скляра, должны были встретиться лицом к лицу два врага. И один из них — убийца того, кому сейчас говорят традиционно скорбные слова.

Они и замерли друг против друга. Высокий, аристократического вида Западинский и приземистый, крепкий, словно маленький броневик, Плешаков. Пауза длилась недолго.

— И у тебя хватило совести, Анатолий? — негромко сказал Западинский.

— Зря ты это сделал, Виталик, — в тон ему ответил Плешаков.

— Это ты мне говоришь? — У Западинского словно горло перехватило.

— Тебе. От меня он уехал живой и здоровый. Сильно ты ошибся, Виталик.

«Вот это текст!» — воскликнул про себя Турецкий.

А между тем сопровождающие Плешакова как-то даже не очень и вежливо отстранили Западинского, Плешаков забрал букет у охранника, словно ледокол, прошел сквозь толпу и, подойдя к гробу, рассыпал розы в ногах покойного. Молча постоял, опустив голову, и тут же, ни на кого не глядя, вышел в коридор, где его окружила охрана, и все двинулись обратно к лифту.

Западинский некоторое время находился словно в шоке, но вот его взгляд стал осмысленным, он нервно оглянулся и буквально уперся глазами в Турецкого. Александр Борисович спокойно смотрел на него, и от этого Западинский вмиг покрылся алыми пятнами. Нервы! Он резко повернулся и ушел в противоположном лифтам направлении.

«Самое время брать обоих и устраивать им очную ставку», — запоздало подумал Турецкий, понимая, однако, что ничего этого он не сделает, ибо говорить можно все, что угодно, а слова к делу не пришьешь. Особенно слова таких монстров, как эти оба… Но!..

— Виталий Борисович, позвольте? — не стесняясь, закричал Турецкий, догоняя Западинского.

Тот резко обернулся, увидел подбегающего Турецкого и вдруг ощерился, словно приготовился встретить удар своим ударом.

— Что с вами? — спокойно удивился Турецкий. — Кого вы так испугались? Меня, что ли? Господь с вами! Или чего почудилось? А ведь у меня просто вопрос к вам. Могу?

— Извините, — приходя в себя, успокаивался и Западинский. — Устал со всем этим, нервы ни к черту… Вы ведь — Турецкий, правильно я вас вспомнил?

«Опять играет, — подумал Александр Борисович. — Но чего-то он все же испугался. Чего? Свидетеля разговора?..»

— Вы угадали, Виталий Борисович, у вас отличная память на лица и фамилии. Вопрос вот какой: когда собираетесь хоронить Никулина? Или все теплые слова исключительно Олегу Николаевичу?