Читать книгу "Они под запретом - Алайна Салах"

Перед глазами как по щелчку проносятся уютные картины: мы с Арсением сидим с бизнес-зале Шереметьево с двумя большими чемоданами, собираясь отправиться в наше первое совместное путешествие. За большими панорамными окнами лениво кружится снег, из динамиков ненавязчиво льется нестареющая композиция Джорджа Майкла про Рождество, а на столике перед нами дымится чайник имбирного чая. Куда мы летим, я подумать не успела, да и разве это имеет значение? Вдвоем нам везде будет хорошо.

— Планов пока нет, но они обязательно появятся. Может быть навестим Европу.

Я прикрываю мечтательную улыбку чашкой с чаем, но Татьяна конечно все замечает.

— Очевидно, с Авериным у вас все хорошо.

Я не планировала афишировать наше с Арсением воссоединение, но в один с дней Татьяна сама увидела нас на парковке. На следующий день я во всем ей призналась. Опустив некоторые подробности конечно. Она меня поздравила и даже дала небольшое напутствие. Сказала, что обязательно будут дни, когда мне захочется на него разозлиться, и что это нормально в процессе притирки двух людей.

«В такие моменты полезно вспомнить, что ему тоже что-то в тебе не нравится и что, возможно, он об этом молчит из уважения к тебе. Ты неидеальна, как и он».

— Да, у нас с Арсением все замечательно. Я помню про то, что вы мне говорили… Главное в отношениях — это преданность и поддержка друг друга. У меня получается быть преданной без какого-либо напряга. Просто я поняла, что для меня с Арсением не сравнится никто.

— Вот и прекрасно. Но соблазны у тебя будут, если ты конечно не собираешься запереть себя в четырех стенах и с утра до вечера готовить ему завтрак, обед и ужин. Со временем первый флер романтики сойдет и наступят моменты, когда вам обоим придется трудится над тем, чтобы сохранить то, что у вас есть.

Я глотаю слова Татьяны как прихожанин — Библию. Для меня она бездонный кладезь мудрости и, пожалуй, первая женщина, которой я восхищаюсь так же как мамой. Кажется, будто ее мне послала сама судьба, чтобы помогать более уверенно следовать по жизни.

— У вас с мужем так было? — осторожно уточняю я.

— Конечно. Был момент, когда у меня случились гигантские проблемы на работе, что я перестала нормально спать. Домой приходила тенью и до глубокой ночи сидела за компьютером. Олегу пришлось стать вдвойне терпеливым и внимательным, потому что я на нервной почве я срывалась на него и сына почем зря. С тех пор я знаю, что отношения — это сплоченный организм. Когда один орган по какой-то причине заболевает, другой начинает работать с удвоенной нагрузкой, чтобы организм продолжал функционировать как раньше. Главное, не затягивать с лечением, потому что есть риск износить тот орган, который работает за двоих, и безвозвратно пошатнуть здоровье. Понимаешь, о чем я?

— Да, понимаю. И как вы справились?

— Перешла на работу к Валерию Аркадьевичу, — усмехается Татьяна. — И в благодарность за поддержку Олега в такой сложный для меня период, неделю готовила его любимый пирог с баклажанами. Мой фирменный рецепт, кстати. Потом дам, если захочешь.

И я снова чувствую глубокое восхищение этой женщиной. Мне сложно представить Татьяну, всегда такую занятую и элегантную, стоящей у плиты. И пусть она говорит, что ей повезло с мужем, а мне кажется, что ее Олегу невероятно повезло с ней.

— Я хотела спросить еще кое о чем, — я пытаюсь удержать ее взгляд, но проваливаюсь, потому что начинаю дико нервничать. То, что я собираюсь сказать — об этом я никому не говорила и говорить не планировала. — Вы когда-нибудь обманывали своего мужа?

Из-за повисшего молчания мне снова приходится поднять глаза. Моя наставница пьет кофе и сосредоточенно морщит лоб, будто вспоминая. Мне становится не по себе. Наверное, мне бы очень хотелось услышать что-то вроде «Конечно. Ну а с кем такого не бывает?», и почувствовать облегчение.

Мысль о том, что я соврала Арсению про таблетки, с каждым днем стала мучить меня все сильнее, пока не переросло в самое настоящее чувство вины. Казалось бы, все должно быть наоборот — секса у нас пока все равно нет, а значит и нет необходимости продолжать врать ему и дальше — но нет… С каждой встречей или телефонным разговором я все сильнее проникаюсь нашими отношениями и своей любовью к Арсению и начинаю чувствовать будто совершила что-то непростительное по отношению к нему. К чему вообще была вся эта глупая спешка с беременностью? Все будет когда мы оба этого захотим, а пока я стоит наслаждаться тем, что есть.

— Если сходу я не могу вспомнить о таком, то скорее всего нет, — наконец произносит Татьяна. — Хотя помню один случай, когда я принесла домой букет цветов и сказала, что мне его подарили на работе. На деле они были от клиента, который долгое время оказывал мне недвусмысленные знаки внимания. На следующий день я сама во всем призналась Олегу.

Закончив говорить, Татьяна изучающе смотрит мне в глаза. Я нервно скрещиваю ступни под столом. С ее проницательностью ей не составит труда понять, что вопрос задан мной не случайно.

— Я сказала Олегу не потому что этот букет мог как-то повредить нашим отношениям. Ложь в первую очередь вредит тому, кто лжет. Маленькое пятнышко на душе, которое со временем имеет все шансы разрастись до огромной кляксы, ведь для ее поддержания тебе наверняка придется соврать еще. Я призналась, потому что не хотела загонять себя в порочный круг.

Внезапно я осознаю, что ни при каких обстоятельствах не смогу признаться ей в том, что совершила. Просто потому что не хочу видеть разочарование и осуждение в глазах женщины, которую я так сильно уважаю. Сможет ли такой сильный человек как она понять такую как я? Что в тот день я так сильно испугалась потерять Арсения снова, что захотела использовать любую возможность удержать нас вместе. Не знаю. И кажется не хочу проверять.

— Спасибо, — я отвожу взгляд, сосредоточившись на сворачивании салфетки. — За все.

Оставшийся обеденный перерыв мы обсуждаем дела, после чего просим счет. Татьяна делает нетерпеливый жест пальцами, когда я изъявляю желание заплатить за себя, и говорит, что я ее угощу в следующий раз. То же самое она сказала и на прошлом ланче. Понятия не имею, по какой причине из всех сотрудников офиса она прониклась симпатией именно ко мне, но мне безумно это льстит. Льстит настолько, что становится страшно потерять ее расположение.

— До работы доберешься сама, — сообщает она, когда мы стройно маршируем к выходу. — Я в Столешников еду.

Ноги непроизвольно замедляют шаг, когда в дальним углу зала я вдруг вижу знакомые лица. Отчим, одетый в черный представительный костюм, с широкой улыбкой на лице пожимает руку Ладыгину. Мать Инессы сидит за столом. Ее светлые волосы переливаются в свете потолочной люстры, спина идеально прямая. Следом за приветствием ее мужа, Петр улыбается и ей так будто встретил подругу или родственницу.

— Ты чего застыла? — окликает меня Татьяна. — На работу опоздаешь.

Оторвав взгляд от дружеской встречи, я быстро прячу лицо за волосами и выскакиваю за ней в вестибюль.