Читать книгу "Высшая лига убийц - Александр Романовский"

Стараясь глядеть перед собой, Блэйз раздосадованно шел по тропинке желтого кирпича. Сгущались сумерки — подобно вязкому туману, сквозь который не видно ни зги. Из него неохотно проступали очертания Гетто. Деталь за деталью, словно сложная мозаика. Район развлечений разместился на берегу уютной бухты, почти вровень с уровнем моря. Вид с пригорка открывался отменный. Полумрак разгоняли созвездия сотен разноцветных огней, играли десятки мелодий. Слышались раскаты хохота. Стороннему наблюдателю показалось бы, что он видит празднество веселых, дружелюбных людей. Узнай он, что дружелюбием тут и не пахнет, удивление его не знало бы предела.

Но Громобой не удивлялся. Он в точности знал, что происходит, и какие субъекты составляют это празднество. Судя по тому, что в саду ему не встретилось ни души, приглашенные уже заняли места. Ну а охотнику предстоит обойтись без приглашения.

Не в первый, однако, раз. Он спустился с пригорка, оставив за спиной и Сити, и желтый кирпич, и благоустроенный роботами островок тишины. Большое Гетто разверзлось внезапно, как пропасть посреди горной тропы, одновременно и со всех сторон. Шум, гам, суета. Основательные дома в романтизированном «пиратском» стиле незыблемо высились среди этой какофонии. Троуп оказался в самом начале либо конце, в зависимости от оптимизма пешехода, длинной, петляющей улочки. С обеих сторон ее зажали тиски каменной кладки, причем цокольные этажи строений стремились отхватить от улицы максимально возможный кусок. Собственно, проезжая часть отсутствовала как таковая (космические волки мало, чем отличались от морских, а те, будучи обладателями «штормящей» походки, презирали колеса...). Был лишь тротуар. А вернее, мостовая, вымощенная настоящим булыжником.

Блэйз впервые посещал столь необычное место. На одно неуловимое мгновение ему померещилось, будто он перенесся не только в пространстве, но и во времени.

В XVI, XVII век. О том, что со времен Экспансии прошло много столетий, из всего окружающего не напоминало ровным счетом ничего. Как и о том, что каравеллы и галеоны давно заменены космическими кораблями. Ряды невысоких зданий из камня, раствора и дерева; свет живого, отнюдь не электрического пламени; ароматы печеного картофеля и рома; скрип деревянных вывесок, которым чьи-то руки придали вид «старины».

Над головой простиралась опрокинутая черная чаша. Горсти чужих созвездий подсвечивали небосвод. Пожалуй, единственное напоминание о том, что это все-таки не Тортуга.

Немного оправившись, Громобой двинулся дальше. Он проходил мимо желтых окон, распахнутых настежь дверей, откуда доносились музыка и хохот, мимо витрин, жаровен, зазывал и игроков... Жизнь кипела, грозила вот-вот перелиться через край. Можно с уверенностью сказать, что здесь и сейчас собрались флибустьеры со значительной части Галактики. Среди них, вне сомнения, встречались и знаменитости, чьи головы, отделенные от туловищ или в комплекте с оными, стоили баснословно дорого. Стоит лишь вглядеться... Однако Троуп не вглядывался, чтобы не искушать Судьбу.

Корсары блуждали от одного заведения к другому, встречали знакомых и обменивались грубыми шуточками. Большинство уже порядком набралось, хотя ночь едва началась. От таких субъектов за версту разило гремучей смесью горячительных напитков. Как правило, виски, пивом и ромом. Отдельные личности ухитрялись уснуть прямо на улице. С ними ничего не случится; очнутся невредимыми, со всеми сбережениями (ежели таковые остались), и продолжат кутить по-новой. Главное — успеть на звездолет.

Нужно отметить, что стражи порядка в Гетто также присутствовали. Копы прохаживались небольшими группами, отвечали на приветствия и приветствовали сами. Судя по их виду, они посещали не злачные кварталы, образованные 50 на 50 кабаками и борделями, а Галактический съезд интеллигенции. Если в Сити подобное поведение более или менее приемлемо — мало ли, какие повадки у клиентуры местных банков, — то здесь, учитывая развязное поведение и спонтанно вспыхивающие стычки, места сомнениям нет. Впрочем, ничего странного. Пираты кормили банки, банки — власти. Власти, в свою очередь, содержали полицию и прочие службы (независимо оттого, что координирующий центр, то есть Министерство внутренних дел, дислоцировался в столице Федерации). Все естественно, закономерно, циклично.

Не: притесняли легавые и попрошаек. В Гетто сей бизнес был поставлен куда лучше. Оборванцы дислоцировались в отведенных местах, за которые, судя по всему, платили арендную плату. Из-под лохмотьев порой проглядывали золотые цепи и белоснежные сорочки — логотипы на воротниках выдавали принадлежность к бессчетной рати банковских клерков (то ли трудовая повинность, то ли побочный заработок). Подвыпившие флибустьеры щедро одаривали просителей. Промысел демонстрировал такой успех, что не хватало рук. Человеческих рук. Если есть спрос, будет и предложение.

У одной из харчевен Блэйз приметил робота-гадалку. В суставчатых пальцах тот держал колоду карт, из-под цветастого платка, намотанного на голову, горел желтый глаз. Объектив. Металлические руки с непогрешимой уверенностью тасовали карты.

Очередной парадокс, неуклюжий нонсенс. Из числа тех, коих вокруг несметное множество.

Среди представителей древнейшей профессии также наблюдалась конкуренция. Дверные проемы некоторых строений облюбовали вульгарно накрашенные девицы, зазывно улыбающиеся платежеспособным пешеходам... Следовательно, всем пешеходам, за исключением копов. Многие охотно поддавались на уговоры и исчезали в дверях. За окнами горел красный свет. Оставалось догадываться, были ли шлюхи истинными профессионалками или, как в случае с попрошайками, некоторый процент составляли вольнонаемные энтузиастки. Спрос был колоссальным, и девушек на всех не хватало. Положение спасали роботы, предназначенные сугубо для сексуальной эксплуатации. Металлический каркас, электронные мозги. Силиконовая кожа и округлые выпуклости, наполненные искусственным жиром. Толстушки, худышки на любой вкус. Брюнетки, блондинки, шатенки. Брюнеты, блондины, шатены. Неописуемое наслаждение, запретное и острое, точно лезвие бритвы, — «по секрету» сообщали зазывалы. Несмываемый макияж и физиономии, запрограммированные на скудный набор эмоций: от вожделения до неземного экстаза. Здесь, на улице, такая мимика выглядела несколько странно. Похоть для самых взыскательных покупателей.

Встречались и эстеты. Те, кто был пресыщен натуральным жиром и силиконом, а теперь желал чего-то необычного. К их услугам — виртуальные конструкты, запрещенные Законом на большинстве планет Федерации. Извращенные фантазии, абортированные из воображения психически больных программистов. Садизм, мазохизм, фетишизм и прочий «изм». Корсары, еще более ущербные, нежели создатели конструктов, погружались в глубинные грезы. Кто-то становился деспотичным сенатором в Древней Греции, кто-то — жертвой нацистской диктатуры. Примеров не счесть.

Громобой проходил мимо витрин, за которыми, подключенные к Сети, будто никчемные тостеры, содрогались в конвульсиях тела и умы. Охотнику непереносимо хотелось убить их всех. Войти, приставить пистолет к голове и спустить курок. Он отчетливо сознавал, что это желание — суть, порождение его собствениых комплексов. Настоятельная потребность принести окружающее в соответствие со своими потребностями. Неприятие реальности такой, какая она есть. Яростное отторжение всего, что шло вразрез с его воззрениями и убеждениями. Однако Троуп также был далек от пуританства. Не он ли состоял в интимной связи с бортовым ИскИном?.. В аморфном состоянии любви/дружбы/привязанности, где не найти твердой почвы?