Читать книгу "Радость жизни. Философия стоицизма для XXI века - Уильям Ирвин"

Подобно стоикам Торо был заинтересован в выработке философии жизни. По словам исследователя Роберта Ричардсона, у него на уме «всегда был практический вопрос: как жить изо дня в день лучше всего?» Его жизненный путь представлял собой «непрерывный поиск конкретного практического воплощения стоической идеи, что законы, управляющие природой, управляют также и человеческой жизнью»[335]. Свой знаменитый эксперимент – два года дикарской жизни на берегу Уолденского пруда – Торо провел во многом ради того, чтобы отточить жизненную философию и тем самым избежать риска прожить жизнь зря. По собственному признанию, он удалился в лес в первую очередь для того, «чтобы не оказалось перед смертью, что я вовсе не жил»[336].

Некоторые друзья, осознавая или нет тягу Торо к стоицизму, попрекали его в стоическом (в бытовом смысле) настрое – то есть в мрачности и бесчувственности. По словам Ричардсона, это обвинение беспочвенно. Хотя окружающие могли этого и не замечать, Торо, по-видимому, было знакомо то чувство радости, которое искали стоики. Это заметно, например, по его утверждению, что «радость, несомненно, есть условие жизни»[337]. Ричардсон пишет, что дневник Торо «полон рассуждений, отражающих его энтузиазм, его жажду жизни, остроту его чувств, чистую радость быть живым»[338].

На протяжении большей части XX века никому не было дела до стоицизма[339]. Как заметила Марта Нуссбаум, философы этого столетия (как в Европе, так и в Северной Америке) обращались к стоицизму и другим эллинистическим учениям, в том числе эпикурейству и скептицизму, реже, чем «любая другая философская культура Запада начиная с IV века до н. э.»[340]. На рубеже тысячелетий большинство людей отказались бы рассматривать стоицизм в качестве жизненной философии. Главным образом потому, что вообще не видели нужды в таковой. Но даже те из них, кто искал философию жизни, редко рассматривали всерьез стоическую. Они полагали, что имеют представление о стоицизме – доктрине, чьи сторонники лишены чувства юмора, угрюмы и безэмоциональны. Кто захочет присоединиться к таким персонажам?

Если книга выполнила свою задачу, читатели осознают, сколь далеки от реальности эти представления. В стоиках нет ничего «стоического» в словарном понимании! Их жизнь не была безрадостной! Более того, они радовались ей чаще, чем большинство нестоиков.

Однако осознания этого редко бывает достаточно, чтобы преодолеть неприязнь к стоицизму. Даже признав стоиков совершенно нормальными людьми, способными радоваться и даже достойными нашего восхищения, окружающие продолжают относиться к ним с некоторой враждебностью. А потому давайте изучим некоторые причины этого неприятия – начиная с тезиса, что современная психология доказывает ошибочность стоицизма в качестве философии жизни.

Стоики совершили много важных психологических открытий. Например, что болезненны не оскорбления, а их интерпретация. Или что негативная визуализация учит радоваться тому, что у нас уже есть, тем самым противодействуя нашей склонности постоянно желать большего.

Даже если противники стоиков признают важность этих наблюдений, они настаивают, что за два тысячелетия, минувших с размышлений римских философов о человеческой психике, многое изменилось. В частности, психология в XX веке превратилась в полноценную научную дисциплину. Антистоики указывают, что одно из самых значимых открытий последних ста лет заключалось в осознании опасности, которой люди подвергают себя, если пытаются подавлять эмоции на манер стоиков. Действительно, психотерапевты сходятся во мнении, что мы должны прислушиваться к своим эмоциям: не отрицать их, а осознавать и принимать, не держать в себе, а давать им выход. И если нас беспокоят негативные эмоции, следует не разбираться с ними самостоятельно, а обратиться за помощью к психотерапевту, ведь это его вотчина.

Возьмем, к примеру, чувство горя. С точки зрения современной психологии, подчеркнут антистоики, это совершенно естественная реакция на приключившуюся с вами беду. Скорбящий человек должен излить свое горе, а не подавлять его. Если ему хочется плакать – пусть плачет. Пусть поделится переживаниями с друзьями и родственниками или обратится к профессиональному психотерапевту, который будет периодически проводить с ним встречи, обсуждая эти переживания и помогая справиться с ними. Если же он последует совету стоиков и попробует подавить горе, то в краткосрочной перспективе может облегчить свои мучения, но запрограммирует себя на эффект «отсроченного горя» спустя многие месяцы или даже годы.

Несомненно, определенным людям, переживающим горе, при определенных обстоятельствах пойдет на пользу психологическое консультирование. Однако психологи единодушны в том, что это на пользу всем без исключения, что в итоге сказалось на практике оказания помощи пережившим природные катастрофы и антропогенные аварии. В наши дни, сделав все необходимое для спасения жертв, власти спешат вызвать специалистов, занимающихся консультированием и терапией горя[341], чтобы помочь тем, кто пережил катастрофу, потерял близких или стал свидетелем произошедшего. Например, после теракта 1995 года в федеральном комплексе имени Альфреда П. Марра в Оклахома-Сити, унесшего жизни 168 человек, город заполонила целая армия психологов. Точно так же, когда в 1999 году два старшеклассника устроили стрельбу в школе «Колумбайн» в Литтлтоне, штат Колорадо, убив двенадцать человек и ранив еще два десятка, преодолеть горе выжившим ученикам, их родителям и местным жителям помогала бригада психологов[342].