Читать книгу "Десять величайших романов человечества - Уильям Сомерсет Моэм"

Действительно, его сентиментальность была слащавой, а гуманизм бесплодным. Он плохо знал «народ», с которым (а не с интеллигенцией) связывал надежды на возрождение России, и мало сочувствовал его тяжелой и горькой жизни. И резко нападал на радикалов, искавших пути облегчить народную участь. Лекарство, предлагаемое им для лечения страшной нищеты народа, заключалось в «идеализации его страданий и вырабатывании из него образа жизни. Вместо практических реформ он предлагал религиозное и мистическое утешение»[66].

Рассказ о насилии над девочкой причинял боль поклонникам Достоевского, и они не верили этому. Слова Страхова основывались на слухах; но существует еще одна версия – якобы, мучимый угрызениями совести, Достоевский рассказал все старому другу, посоветовавшему ему в качестве наказания поведать о случившемся человеку, которого тот ненавидит больше всех, и потому Достоевский открылся Тургеневу. Но все это может быть неправдой. Однако подобная тема неоднократно всплывает в его книгах, и, говорят, что в запрещенной главе из «Бесов» речь шла о том же. Но и это не доказывает, что он в действительности содеял этот ужасный поступок. Эпилепсия могла вызвать галлюцинацию такой силы, что она породила в нем чувство вины; или, может быть, он, подобно многим романистам, заставил своего персонажа совершить преступление, к которому имел противоестественное влечение, но сам пойти на него не мог.

Достоевский был тщеславным, недоверчивым, вздорным, раздражительным, эгоистичным, хвастливым, ненадежным, безрассудным, ограниченным и невыносимым. Но это еще не все. На каторге он узнал, что люди могут быть убийцами, насильниками, ворами и в то же время могут совершать смелые, великодушные и добрые поступки по отношению к сокамерникам. Он узнал, что человек – не цельное существо, в нем соседствуют благородство и низость, порок и добродетель. В Достоевском не было склонности осуждать людей. Он был щедрым человеком. Никогда не отказывался помочь деньгами – ни нищему, ни другу. Даже терпя нужду, умудрялся что-то наскрести и выслать невестке, любовнице брата, никчемному пасынку и погрязшему в пьянстве младшему брату Андрею. Они вымогали у него деньги, как он вымогал у других, и это не вызывало в нем возмущения; напротив, он только жалел, что не может сделать для них больше. Он любил и уважал жену Анну, восхищался ею и ставил выше себя; в течение четырех лет, что они провели за границей, его самым трогательным образом мучил страх, что ей может быть скучно проводить время только в его обществе. У него было любящее сердце, и он жаждал быть любимым. Он с трудом поверил, что наконец нашел кого-то, кто, несмотря на все недостатки, которые он хорошо знал в себе, преданно любит его. С Анной он провел лучшие годы своей жизни.

Такой он был человек. Но только человек. Внутри личности существует разделение на человека и писателя, и я думаю, ни в ком оно не было выражено ярче, чем в Достоевском. Это раздвоение, наверное, существует у всех творческих людей, но больше заметно у писателей, потому что они работают со словом, и противоречие между их поведением и тем, что они пишут, сразу бросается в глаза. Сопоставьте прекрасный идеализм Шелли, его страсть к свободе, ненависть к несправедливости и его холодный эгоизм, бесчувственное равнодушие к вызванной им боли. Не сомневаюсь, что многие композиторы и художники были столь же эгоистичны и черствы, как Шелли, но красота их музыки и картин доставляет наслаждение, и нас не раздражает противоречие между их творчеством и поведением. Возможно, творческий дар, обычный для всех детей и подростков, в более позднем возрасте становится болезнью и может приносить плоды только за счет нормальных человеческих свойств; он подобен дыне, которая становится слаще, если растет на навозе, процветает на почве, унавоженной пороками.

Достоевский был не просто тщеславным, раздражительным, слабым эгоистом, каким изображают его биографы. Этот человек создал Алешу – возможно, самый пленительный, нежный и благородный образ в мировой литературе. Этот человек создал праведного отца Зосиму. Алеше предназначалось стать центральной фигурой «Братьев Карамазовых», что ясно показано в первом предложении романа: «Алексей Федорович Карамазов был третьим сыном помещика нашего уезда Федора Павловича Карамазова, столь известного в свое время (да и теперь еще у нас припоминаемого) по трагической и темной кончине своей, приключившейся ровно тринадцать лет назад и о которой сообщу в своем месте».

Достоевский был слишком опытным писателем, чтобы без затаенной цели начать роман с заявления, которое выдвигает Алешу на первый план. Но в известной книге он играет второстепенную роль по сравнению с братьями – Дмитрием и Иваном. Он появляется и исчезает на страницах романа, не оказывая большого влияния на его персонажей. Его собственная активность связана с группой школьников, чьи действия никак не пересекаются с основной линией романа и только способствуют раскрытию обаяния и доброты Алеши.

Объяснение заключается в том, что 838-страничный перевод «Братьев Карамазовых», выполненный миссис Гарнет, – всего лишь часть задуманного писателем романа. В дальнейших томах он предполагал показать развитие Алеши, проведя его через испытания, в которых тот познает много греха и, наконец, через страдания спасется. Смерть помешала писателю выполнить свое намерение, и «Братья Карамазовы» так и остались незаконченными. Тем не менее это великий роман, венчающий небольшую группу самых замечательных произведений литературы; он стоит особняком от других романов, тоже по-своему великих; в эту группу входят также такие захватывающие книги, как «Грозовой Перевал» и «Моби Дик». «Братья Карамазовы» – глубокий роман, и будет несправедливо говорить о нем упрощенно. Достоевский много размышлял над ним и потратил на этот роман больше усилий, чем позволяли его финансовые трудности; он вложил в него все свои мучительные сомнения, страстное желание поверить в то, что отрицал разум, болезненные поиски смысла жизни. Я только скажу читателю, чего ему не следует ждать, ведь у него нет права требовать от автора того, что тот не в силах ему дать или у него нет такого намерения. Этот роман не реалистический. Достоевский не отличался наблюдательностью и не добивался правдоподобия. Поведение персонажей нельзя оценивать исходя из обычных норм поведения. Их действия совершенно непредсказуемы, а мотивы действий нелогичны. Вы не узнаете их с той же легкостью, как персонажей Джейн Остен или Флобера; они персонификации страстей – гордыни, похоти, сладострастия, ненависти. Его персонажи не взяты из жизни и не доведены талантом автора до более значительного уровня, чем их прототипы; они эманация страдающей, искаженной, больной души писателя. Но в этих нереальных героях бьется жизнь.

«Братья Карамазовы» страдают многословием; Достоевский знал об этом своем недостатке, который есть и в других произведениях, но избавиться от него не мог. Даже в переводе это чувствуется. Достоевский – великий романист, но слабый художник. У него примитивное чувство юмора, и госпожа Хохлакова, вносящая комическую струю, довольно утомительна. Три молодые женщины, Лиза, Катерина Ивановна и Грушенька, почти лишены индивидуальности; все трое истеричны, язвительны и недоброжелательны. Они хотят доминировать в отношениях, заставить страдать любимого мужчину и в то же время покориться ему и принять от него муки. Их поступки необъяснимы. В кратком описании жизни Достоевского я не упомянул еще о двух женщинах, с которыми у него были достаточно интимные отношения: они не оказали на его жизнь заметного влияния, но дали материал для творчества. Достоевский был чувственным человеком, даже гиперсексуальным, но не думаю, что он много знал о женщинах. Похоже, он грубо делил их на две категории: кротких, самоотверженных женщин, запуганных и униженных, и гордых, властных самок – страстных, жестоких и мстительных. Возможно, в последнем случае он подразумевал Полину Суслову, которую любил, потому что приносимые страдания, унижения, которым она подвергала мужчину, были необходимым стимулом для его мазохизма.