Читать книгу "След в заброшенном доме - Александр Тамоников"

– Ладно, Юрий Константинович, не будем вмешиваться в расследование и делать преждевременные выводы, – сказал тот. – Пусть органы работают. Скажите, капитан, вы член партии?

– Пока нет, Вячеслав Федорович.

– Не готовы? – с усмешкой спросил второй секретарь. – Ничего, капитан, какие ваши годы. Продолжайте работать, но не забывайте, что партия будет за вами зорко наблюдать. Я свяжусь с вашим руководством, надеюсь, оно не откажет в рандеву, так сказать. Да, вот еще что. – Грановский вынул из кармана плоский блокнот, перегнул его, с нажимом что-то записал огрызком карандаша, оторвал листок, протянул его капитану. – Возьмите, это мой телефон, постарайтесь не потерять. Я свяжусь с вашим начальством. Надеюсь, оно не станет возражать, если о важных вехах в своем расследовании вы будете докладывать партийному руководству. Вам кажется это смешным, капитан? – Грановский пристально посмотрел Ивану в глаза. – Так поверьте, это только на первый взгляд.

Они разошлись по своим машинам и уехали.

«Не стоит относиться серьезно к этим едва завуалированным угрозам, – подумал Иван. – Пусть это люди важные, отягощенные властью и ответственностью, но они из параллельного мира. Важнее свое начальство и чувство моральной ответственности за проваленное дело. Да и правы эти начальники, черт возьми. Пасует контрразведка, проигрывает».

Шаталовы находились дома, когда Иван постучал в дверь. Георгий Иванович уже был в курсе. Трудно не заметить зарево пожара в окне. Он находился в парке примерно в то же время, когда туда наведались Грановский с Окладниковым, потом вернулся домой и привел себя в порядок.

Они с племянницей пили чай, на плите жарилась яичница. В доме царило скорбное молчание. Антонина уже оделась, собиралась на работу. Девушка не выспалась. Ее воспаленные глаза контрастировали с побледневшей кожей.

– Это жуть. Просто тихий ужас, – как заезженная пластинка твердил Шаталов. – Бедный Борис Аркадьевич!.. Как нам будет его не хватать.

– Мы не можем поверить, Иван Сергеевич. – Девушка смотрела на капитана контрразведки умоляющими глазами, как будто в его полномочиях было что-то изменить. – Борис Аркадьевич всегда был с нами, мы делили и беды, и радости. Что произошло, дядя? Почему так случилось? Это было замыкание в электрической проводке? Но говорят, что в парке была стрельба.

– Пока не знаю, Тонечка, – сказал Шаталов. – Возможно, там произошло что-то другое, если к этому испытывает интерес контрразведка. Даже страшно подумать. Что скажете, Иван Сергеевич? Я знаю, что на пожарище обнаружено тело. Это точно Борис Аркадьевич?

– Да, это он. Мне очень жаль, Георгий Иванович. О причинах его гибели я пока не могу сказать определенно. Будет проводиться расследование, о результатах которого вы узнаете в числе первых. Я пришел, чтобы выразить вам свои соболезнования. Вы в порядке, Антонина Викторовна?

– Да, наверное. Но это так тяжело. Беда случилась в четыре часа ночи или даже раньше. Мы услышали шум, кричали люди, потом был огонь. Его не могли закрыть деревья. Я не пускала дядю Жору, ему нельзя волноваться, но в итоге он меня обругал и ушел туда. А я не смогла, страшно было очень.

– Там уже оцепление стояло, – сказал Шаталов. – Меня не пускали, хотя я директор ЦПКО. Потом офицер узнал, разрешил пройти. Ничего, будем мужаться. За эти годы мы повидали немалое количество смертей, хотя находимся не на фронте. Как же хочется развеяться, про все забыть, уехать на пару дней в Ложок.

– Куда? – не понял Осокин.

Антонина вздрогнула, быстро глянула на дядю.

– Ах, Ложок, – сказал тот. – Это поселок за пределами городской черты, там находится совхоз «Первомайский», мимо ходит пригородный автобус. У нас есть дом в поселке. Язык не повернется назвать его дачей. Теперь там все запущено. До войны мы ездили в Ложок по выходным, купались, принимали гостей, жарили шашлыки. Сейчас почти не ездим. В прошлом году посадили картошку, капусту, а когда приехали, увидели пустые грядки. Воры все выкопали. Мы даже в милицию не обращались. Все равно не найдут. А если найдут, сядут люди на десять лет за то, что голодные были.

– Понятно. Скажите, Георгий Иванович, Навроцкий приходил к вам вчера? Я столкнулся с ним на улице.

– Приходил, вы правы. Как раз после вашего ухода. Но он и позавчера приходил, и третьего дня. Жаловался, что могут клуб закрыть. Спрашивал, что делать. Ерунда это, никто не будет закрывать клуб, уж я-то точно знаю. Не думает Борис Аркадьевич, а анализирует сплетни. Нет глупцов в нашем руководстве, понимают люди, насколько этот клуб нужен населению в такое трудное время.

– А вы из дома никуда не выходили после полуночи? Или вы, Антонина Викторовна?

Девушка вздрогнула, подняла голову и сказала:

– Боже упаси, почему вы спрашиваете, Иван Сергеевич? Мне хватило той прогулки, когда меня чуть не ограбили.

– Что вы, мы никуда не выходили, – подтвердил Шаталов. – Подождите, а почему вы спрашиваете? – Георгий Иванович насупился, в его затуманенных глазах мелькнула тревога. Родственники переглянулись.

– Все в порядке, – заявил Осокин. – Хорошо, что не выходили. Не буду вас задерживать, вам пора на работу. Еще раз приношу свои соболезнования. Антонина Викторовна, не проводите меня до двери?

Ее жалобные глаза прочно запали ему в душу. Он прикоснулся к ее руке, чтобы приободрить. Кожа девушки была мягкой, прохладной.

К девяти утра из госпиталя прибыл Одинцов, доложил, что старший лейтенант Иващенко находится где угодно, но не при смерти. Операция прошла успешно, и теперь у Анатолия есть сувенир – пуля, извлеченная из ноги.

– Жалко, что так произошло, товарищ капитан, но, с другой стороны, могли ведь и убить, – философски изрек Одинцов. – Ничего с ним не будет, полежит, перепсихует. В больнице еда более-менее нормальная, девочки-санитарки с тазиками бегают. Какие у нас планы, товарищ капитан?

К десяти утра они снова были на месте происшествия, углубились в заросли. Солдаты здесь не натоптали. Это плюс.

Две точки, откуда злоумышленники вели огонь, оперативники выявили сразу. Ветки кустарника были обломаны. Враги готовили огневые позиции. На земле валялись стреляные гильзы от «ТТ». Их было много. По паре запасных обойм у преступников точно имелось. Траву они вытоптали, выявить четкие следы было невозможно. Никаких окурков на этом месте не оказалось. Публика тут действовала обученная.

Оперативники шли в глубину запущенного сквера. Убийцы откатывались, прятались за деревья, вели огонь, потом один прикрывал другого. Отпечатки в траве были нечеткие, путались с ночными следами оперативников. Преступники были в гражданской обуви, обычных ботинках.

Голова Ивана кружилась от ночных событий, зрение подводило его. Ему приходилось опускаться на колени, чтобы быть ближе к земле.

– Смотрите, товарищ капитан, вот здесь относительно внятные отпечатки. – Лейтенант с загадочной миной опустился на корточки, едва не сделал упор лежа. – Земля тут голая, травы почти нет. Сами взгляните. – Одинцов сделал пару шагов и снова опустился на колени.