Читать книгу "Обреченные стать победителями - Марина Ефиминюк"

В панике мы бросились к прогалине. Ботаник заскочил первым, за руку выдернул меня. Движение в лабиринте прекратилось. Наступила почти невозможная тишина. Тяжело дыша, мы огляделись: вокруг высокие каменные стены, никакого выхода, разве что верхом.

– Эден, ты где? – прозвучал из-за стены обеспокоенный голос Илая. – Ты в порядке?

– Если мы попали в ловушку, считается, что все хорошо? – ответила я вопросом на вопрос, обескураженная тем, что нас закрыли. – Вокруг одни стены, но ни одной двери.

– Ботаник с тобой?

– Да.

– Никуда не уходите.

– Хотелось бы! Но куда?! – выкрикнул Флемм и тихо добавил:

– Кажется, у меня начинается боязнь замкнутых пространств.

– Вдыхай через нос, выдыхай через рот, – посоветовала я.

– Помогает? – с надеждой спросил несчастный.

– Нет, но точно отвлечет.

Через некоторое время Илай возник на стене, осмотрелся.

– Давайте выбираться. – Он протянул руку. – С этой стороны Бади подстрахует.

Я задрала голову и уточнила:

– Ты подозреваешь, что я или Флемминг способны вскарабкаться на такую высоту? Спасибо, конечно, но…

– Подвинься, Ведьма, я смогу! – Ботаник без раздумий подтянулся, вцепился в запястье Илая, а потом начал истерично скользить по стене ногами, стараясь найти выступ. Пыхтел, сжимал зубы, выслушивал злобные комментарии спасителя, похоже, тысячу раз пожалевшего о предложении. Ботинок слетел, обнажив полосатый носок, потом чуть со стены не слетел сам мажор, поведав миру, что он думает о физической подготовке всего исторического клуба в общем и отдельного его представителя в частности. На этом попытки изобразить цирковых акробатов закончились. Оба выдохлись и сдались.

– Эден, а ты что хотела предложить?

– Самую обычную магию, – пожала я плечами и кивнула:

– Спрыгивай, мажор. Мы будет пытаться найти лазейку.

Ботаник быстро обулся, крепким узлом завязал шнурки и кивнул, мол, готов. Мы снова взялись за руки. Я щелкнула пальцами, выбивая магическую искру, и лабиринт дрогнул. Стены начали медленно расходиться. Образовался проход, в котором появились наши друзья. Мы ринулись в него.

Побег вышел сумбурным и нелепым. Я вмазалась плечом в стену, Ботаник споткнулся. Кубарем вывалившись из дыры, мы грохнулись на пыльный пол. От сильного удара в ушах звенело, расхотелось и шевелиться, и жить. Гори в синем драконьем пламени все эти лабиринты, лучше умру во цвете лет!

– Эй, ребята, вы как? – Тильда присела на корточки рядом с нами.

– Ох, я при смерти! – простонал Флемм.

Как не согласится с этим правильным утверждением? У меня тоже плечо, травмированное еще в прошлом месяце, ноет, коленка отбита, и самолюбие испуганно забилось под половицы в комнате.

– И я, – немедленно поддакнула.

– Я сильнее! – заспорил он и даже приподнялся на локтях.

– Свали за грань, я умираю!

– В общем, вставайте оба, – скомандовал Илай. – Времени уже в обрез.

С пола нас соскреб Бади: поставил на ноги, а с буйных, взлохмаченных кудрей Ботаника заботливо смахнул мусор. Выглядело так, словно он собирался снести бедняге голову.

– Мажор, смотри, чтобы не говорил, что я вру! Вот опять темный камень! Видишь? – Тильда указала в валун, немного отличный по цвету от светло-серой стены, и заскочила за поворот:

– Вот еще один! Батюшки, они размножаются!

– Подсказки? – вопросительно посмотрела я на Илая. Мы ринулись следом за подругой и незаметно добрались до выхода. Усталые и пыльные, ввалились в комнатку с деревянными полами. Перед глазами все еще мелькали бесчисленные серые стены лабиринта. В часах иссяк песок, но у нас в запасе оставалось не меньше пяти минут, хотя казалось, что мы провели в каменной путанной ловушке, то и дело менявшей облик, не меньше нескольких часов.

– Поверить не могу, что все закончилось, – проговорила я и перевернула часы, чтобы остановить время.

Мгновением позже пространство дрогнуло. Воздух всколыхнулся, дощатый пол затрясся под ногами. В странном оцепенении, боясь пошевелиться, мы наблюдали, как стены растворялись, точно на огромной картине слезал верхний слой краски и обнаруживал под собой совершенно иной рисунок: тяжелую мебель, книжные шкафы, письменный стол, кресла, вешалку с преподавательской мантией. Нас перенесло в пахнущий высшей магией кабинет Армаса.

Глава 6. Лучший способ взаимодействия

Если бы я вела дневник для будущих поколений, то на первой же странице обязательно посоветовала, чтобы они, будущие поколения, никогда и ни при каких обстоятельствах не доверяли самоуверенному аристократу, говорящему, будто он обо всем договорился. О неожиданном перемещении он точно не договаривался и оказался сконфужен даже сильнее остальных.

– Меня подставили, – вместо извинений объявил он. – Я понятия не имел, что на выходе теперь тоже отлавливают, раньше брали только на входе… Что вы на меня смотрите, как на врага народа? Зато потренировались.

Никто не пытался разделить оптимизм этого самого «зато», поэтому мы одарили Илая коллективным ненавидящим взглядом. Я бы от такого свалилась замертво, а он ничего – устоял на своих двоих копытных и даже развил бурную деятельность по вызволению команды из неприятностей, правда, не особенно успешно. Вскрыть замок на двери с помощью магии оказалось проще-простого, но проход перегораживала невидимая стена, в которую мы благополучно уперлись. Сильное охранное колдовство оказалось нам просто не по зубам.

С тоской я оглядела пустую приемную с дремлющим на подоконнике цветком и с прискорбием резюмировала:

– Армас скормит нас мухоловке.

Тем временем Бади открыл окно, с силой дернул решетку, проверяя ее на прочность, и молча закрыл сворки. Мы попались!

– А я говорил, что вломиться в лабиринт – это дурная затея! – стонал Флемминг, меря шагами кабинет.

Вообще давно замечено, что в любой патовой ситуации обязательно находился пессимист, который «предрекал, что все плохо закончится, но ему никто не поверил». Он же больше всех страдал, выедал остальным мозг чайной ложечкой и страшно раздражал беспрерывными жалобами.

– Ботаник, съешь конфетку, – миролюбиво предложил Илай.

На столе у магистра в красивой хрустальной вазочке лежали разноцветные карамельные шарики. Никогда не подумала бы, что куратор – сладкоежка. Представить его с оттопыренной леденцом щекой было невозможно.

Флемм запросто запустил руки в чужие сладости: с недовольным видом поковырялся пальцем в вазочке, словно перебирал не леденцы, а желуди, и сунул один в рот. Глядя на его бесцеремонность, я только покачала головой и огляделась, куда бы приткнуться. Вообще оставаться в кабинете Армаса было стыдно и неуютно, простояла бы столбом всю ночь, но усталость давала о себе знать.