Читать книгу "Павел Первый - Анри Труайя"

В половине десятого вечера, как только десерт был съеден, выражение лица Павла вновь поменялось, он первым поднялся из-за стола и, внезапно помрачнев, стремительно вышел из столовой, оставив собравшихся в недоумении и в обеспокоенной позе. Быстрым шагом он прошел мимо стоящих на часах гвардейцев, замерших, точно статуи, у его личных покоев, и, столкнувшись с полковником Саблуковым, командиром эскадрона, несшего караул, бросил ему в упор по-французски: «Вы все якобинцы!» Ничего не поняв, кроме того, что в словах императора определение «якобинец» равнозначно обвинению в пособничестве революции, отождествляющейся с гильотиной, Саблуков от подобного вопроса потерял голову и пробормотал: «Да, Ваше Величество!» Раздраженный Павел уточнил свой вопрос: «Не вы, а ваш полк!» Оправившись от неожиданности, Саблуков ответил: «Я – может быть, но полк – нет!» Ему потребовалось немалое мужество, чтобы честно ответить Его Величеству. Невысокого роста император, облаченный в зеленый с красными отворотами мундир, застыл перед ним, выпятив грудь. Его волосы напудрены и сплетены в косу, как и у его солдат. Он – один из них. Он – пруссак. Он – тень великого Фридриха. Его тип лица, приплюснутый нос, обезьянья нижняя губа не были характерны ни для какой страны. С презрительной ухмылкой он воскликнул на этот раз по-русски: «Я лучше знаю. Сводить караул!» Приказ Его Величества не обсуждается. Повинуясь ему, Саблуков командует: «Направо, кругом, марш!» Когда солдаты караульного подразделения удалились, Павел смягчается и, перейдя с французского на русский, объявляет изумленному офицеру, что он решил переформировать полк в конный для службы в загородных гарнизонах, поскольку считает его непригодным для службы в столице. В то же время он пообещал в виде особой милости сделать для эскадрона Саблукова исключение и разрешить расквартироваться в Царском Селе. Поскольку выполнения приказаний Его Величества не подлежали никакому промедлению, он потребовал, чтобы все части, к которым это имело отношение, были готовы отправиться в дорогу в четыре часа утра и разместиться во временно отведенных им казармах. Мгновенно соображая, как поступить и должен ли он беспрекословно подчиниться этим необычным указаниям, Саблуков щелкнул каблуками и удалился. После того как офицер скрылся из глаз, Павел, увидев двух лакеев дворца, одетых в гусарскую форму, приказывает им стать на часах перед входом в его апартаменты на место караульных, которых он только что отослал. «Вы останетесь здесь на всю ночь!» – повелевает он им. Затем вошел в свою спальню, сопровождаемый маленькой собачонкой Спицей, которая, виляя хвостом и тявкая на каблуки сапог, действовала на него успокаивающим образом.

Однако вечер еще продолжался, и, несмотря на поздний час, он поднимается по лестнице, ведущей к его любовнице Анне Гагариной. Поговорив с ней несколько минут, он тут же на ходу принялся за составление приказа, предписывающего проведение инспекции среди воспитанников кадетского корпуса, а также приказа о необходимости активизации посреднической деятельности своего посла в Берлине барона Крюденера с тем, чтобы Пруссия немедленно объявила войну в Ганновере, провинции, которую Англия чуть было не присвоила с помощью закулисных дипломатических маневров. Впустую потратив свои усилия, он пытался повысить свою значимость или хотя бы напомнить о своем существовании. Разбрасываясь во все стороны одновременно, беспокоя всех, кого только было возможно, он полагал, что тем самым придает лучшее оправдание своему существованию на земле. Факт того, что он проставил в тот вечер свою подпись на большинстве официальных документов, говорит о том, что он и впрямь не хотел терять времени. Удовлетворенный проделанным, он простился с любовницей, не слишком докучавшей ему, спустился в свою комнату, запер дверь на ключ, разделся и лег спать.

Вытянувшись на кровати под покрывалами, он постепенно забывался во сне. Среди его первых видений ему приснился кошмар. Он видел себя запахнутым в узкое пальто, которое стесняло его дыхание. Открыв глаза, он немного успокоился. В комнате, уставленной дорогой мебелью, все было тихо, на стене висели картины в тяжелых позолоченных рамках, красивый ковер из гобелена, подаренный некогда Людовиком XVI, монархом, который оказался менее везучим, чем он сам! Павел ретроспективно выражал ему свое сочувствие. Однако, по его мнению, король Франции был слаб и наивен. И он заслужил своей участи, поскольку не сумел постоять за себя в ответ на требования негодяев. Немного спустя после этих непродолжительных размышлений император вновь погрузился в сон в своей походной жесткой и прямой солдатской кровати. Его Величество всегда предпочитал для себя только эту кровать. Близилась полночь.

В час ночи, невзирая на ненастную погоду, главные участники заговора, разбившись на небольшие группы, собрались у командующего Преображенским полком генерала Талызина. Он занимал роскошные апартаменты в казармах, смежных с Зимним дворцом. В передней лакеи забирают у вновь прибывших сообщников их плащи и треуголки, растирают им руки, закостеневшие от холода. Затем приглашают подняться по парадной лестнице наверх и пройти в салон, ярко освещенный блестящими люстрами, но окна которого были на всякий случай плотно зашторены портьерами. Блеск и золото эполетов, аксельбантов, орденских знаков, галунов – присутствующие во всем своем великолепии представляли различные рода войск императорской армии. Конногвардейцы, гренадеры, артиллеристы, представители всех полков Санкт-Петербургского гарнизона были делегированы лучшими офицерами для участия в этом заговоре. Шампанское щедрой рекой разливается по бокалам. Легкое опьянение подрумянило лица и оживило голоса. Уже в сотый раз был провозглашен тост за будущего монарха, которого пока еще никто не осмеливается назвать по имени, однако каждый из них понимал, о ком идет речь. Братья Зубовы тщательно отслеживают последние новости. Согласно этой информации, Аракчеев, которого Павел срочно вызвал из своего заточения, задержан по приказу Палена на подступах к городу. И теперь он не в силах сорвать намеченную операцию. Настал момент сделать последнее усилие. Что же еще их ожидает впереди?

Неожиданно двустворчатая дверь распахнулась, и в ней появился Пален в сопровождении генерала Беннигсена. Их почтительно окружают. Пален сразу же объявляет: «Мы здесь среди своих, господа, мы понимаем друг друга. Готовы ли вы? Мы выпьем сейчас за здоровье нового государя. Царствование Павла I завершилось! Нас ведет не дух мщения, нет! Мы хотим покончить с неслыханными унижениями и позором нашего Отечества. Мы – древние римляне. Нам известен смысл мартовских ид… Все предосторожности приняты. Нас поддерживают два гвардейских полка и полк великого князя Александра». В паузе между двумя этими фразами один из присутствующих подвыпившим голосом задал вопрос, который вертелся на устах у всех: «А что, если тиран окажет сопротивление?» Ничуть не растерявшись, Пален отвечает: «Вы все знаете, господа: не разбив яиц, омлет не приготовить». Поскольку никто из присутствующих не возражал против подобного замечания, Пален приступил к практическому инструктажу действий. Присутствующие офицеры были разбиты на две группы: одну из них возглавил сам Пален, другую – Платон Зубов и Беннигсен. Передовые отряды Семеновского и Преображенского полков, выдержав паузу, покинули свои казармы и направились к Михайловскому замку, будучи уверены, что идут его охранять. Никто им не объяснял до соответствующего момента, что именно им необходимо будет делать.